Том 2. Стихотворения - Константин Бальмонт

Зарево мгновений

В закатном зареве мгновений, твоих или моих,Я вижу, как сгорает гений, как возникает стих,В закатном зареве мгновений докучный шум затих.

Воспламененное Светило ушло за грань морей,И в тучах краски доживают всей роскошью своей,Чего в них больше – аметистов, рубинов, янтарей?

К чему свой взор случайно склонишь, то даст тебе ответ,В одном увидишь пламя счастья, в другом услышишь «Нет».Но все, на что свой взгляд уронишь, восхвалит поздний свет.

Прозрачность, нежность, и чрезмерность, все слито в забытьи,В последний раз мы их коснемся в предсмертном бытии,И мы поймем, что эти краски – твои или мои

И мы поймем, как полнозвучно поет волна морей,Когда дневное отшумело, и Ночь, во сне, бодрей,И все ночное, незаметно, идет скорей, скорей.

Вот, все воздушней аметисты, рубины, янтари,Все, что во внешнем – еле слышно, все ярко – что внутри,Мгновенье пышного Заката – последнее – гори!

Огонь

Не устану тебя восхвалять,

О, внезапный о страшный, о вкрадчивый,

На тебе расплавляют металлы,

Близ тебя создают и куют.

Огнепоклонником я прежде был когда-то,Огнепоклонником останусь я всегдаМое индийское мышление богатоРазнообразием рассвета и заката,Я между смертными – падучая звезда.

Средь человеческих бесцветных привидений,Меж этих будничных безжизненных теней,Я вспышка яркая, блаженство исступлении,Игрою красочной светло венчанный гений,Я праздник радости, расцвета, и огней.

Как обольстительна в провалах тьмы комета!Она пугает мысль и радует мечту.На всем моем пути есть светлая примета,Мой взор – блестящий круг, за мною – вихри света,Из тьмы и пламени узоры я плету.

При разрешенности стихийного мечтанья,В начальном Хаосе, еще не знавшем дня,Не гномом роющим я был средь Мирозданья,И не ундиною морского трепетанья,А саламандрою творящего Огня.

Под Гималаями, чьи выси – в блесках Рая,Я понял яркость дум, среди долинной мглы,Горела в темноте моя душа живая,И людям я светил, костры им зажигая,И Агни светлому слагал свои хвалы.

С тех пор, как миг один, прошли тысячелетья,Смешались языки, содвинулись моряНо все еще на Свет не в силах не глядеть я,И знаю явственно, пройдут еще столетья,Я буду все светить, сжигая и горя.

О, да, мне нравится, что бело так и алоГоренье вечное земных и горних странМолиться Пламени сознанье не устало,И для блестящего мне служат ритуалаУста горячие, и Солнце, и вулкан.

Как убедительна лучей растущих чара,Когда нам Солнце вновь бросает жаркий взгляд,Неисчерпаемость блистательного дара!И в красном зареве победного пожараКак убедителен, в оправе тьмы, закат!

И в страшных кратерах – молитвенные взрывы:Качаясь в пропастях, рождаются на днеКолосья пламени, чудовищно-красивы,И вдруг взметаются пылающие нивы,Устав скрывать свой блеск в могучей глубине.

Бегут колосья ввысь из творческого горна,И шелестенья их слагаются в напев,И стебли жгучие сплетаются узорно,И с свистом падают пурпуровые зерна,Для сна отдельности в той слитности созрев.

Не то же ль творчество, не то же ли горенье,Не те же ль ужасы, и та же красотаКидают любящих в безумные сплетенья,И заставляют их кричать от наслажденья,И замыкают им безмолвием уста

В порыве бешенства в себя принявши Вечность,В блаженстве сладостном истомной слепоты,Они вдруг чувствуют, как дышит Бесконечность,И в их сокрытостях, сквозь ласковую млечность,Молниеносные рождаются цветы.

Огнепоклонником Судьба мне быгь велела,Мечте молитвенной ни в чем преграды нет.Единым пламенем горят душа и тело,Глядим в бездонность мы в узорностях предела,На вечный праздник снов зовет безбрежныйСвет.

Огонь в своем рожденьи мал,Бесформен, скуден, хром,Но ты взгляни, когда он, ал,Красивым исполином встал,Когда он стал Огнем!Огонь обманчив, словно дух: –Тот может встать как тень,Но вдруг заполнит взор и слух,И ночь изменит в день.Вот, был в углу он, на полу,Кривился, дымно-сер,Но вдруг блестящей сделал мглу,Удвоил свой размерРазмер меняя, опьянилВсе числа, в сон их слив,И в блеске смеха, полон сил,Внезапно стал красив.Ты слышишь? слышишь? Он поет,Он славит Красоту,Вот – вот, до Неба достает,И вьется налету!

Я закрываю глаза, и в мечтанииВижу повсюду сияющий Свет,Вижу Огонь я во всем Мироздании,В травках, в росинках, в спиралях планет.

Вижу я Землю – сестрой меж планетами,Землю опять ощущаю Землей,Горы, долины, сады с их расцветами,Ценные камни с подземною мглой.

 Медное небо, отяжелелое, Грозно нависло над знойной пустыней, В нем Электричество белое, С роскошью желтых изломанных линий, Желтых, и красных, лазурно-зеленых, В безднах эфирностей синих, Тучи как горы, там замки на склонах, Кони из пламени в вышних пустынях.

Снова я в Индии. Да, но не в той,Где побывал соглядатаи ничтожный, –В Индии древней, в отчизне святой,Данной для всех, опьяненных мечтой,В цельной, навек непреложной.

И меж светлоликих, меж дважды рожденных,Открывши на миг в Запредельное дверь,При свете огней, благовонно-зажженных,Я слушаю Бурю теперь.

Рудра, красный вепрь Небес,Ниспосылатель алых жгутов,Отец стремительных Марутов,В вихре огненных завес,Гений Бури,Враг Лазури,Пробежал и вдруг исчез.

Где он почву Неба роет?Образ пламенных чудес,Вон, он там рычит и воет,Между облачных зыбейТучи молнией своейБеспокоит.

Рудра шлет блестящесть вод,Льет их током плодородным,Но, порвавши небосвод,Вдруг пожар в домах зажжет,Быть он добрым устает,Хочет быть свободным.

Рудра-Сива, Смерть-Любовь,Губит Жизнь, и любит вновь,Равнодушен к звукам стона,Вепря красного клыкиРанят тело, рвут в куски,Но в траве у склона,Где убит был Адонис,Лепестки цветов зажглись,Дышит анемона.

Рудра-Сипа, Смерть-Любовь,Смерть-Бессмертье, Пламя-Кровь,Радуга над Морем,Змеи молний, ток дождей,Вечность зыбкая страстей,Здесь мы Грому вторим!

Огонь приходит с высоты,Из темных туч, достигших граниСвоей растущей темноты,И порождающей чертыМолниеносных содроганий.Огонь приходит с высоты,И, если он в земле таится,Он лавой вырваться стремится,Из подземельной тесноты,Когда ж с высот лучом струится,Он в хоровод зовет цветы.

  Вон лотос, любимец стихии тройной,  На свет и на воздух, над зыбкой волной,  Поднялся, покинувши ил,  Он Рай обещает нам с вечной Весной,  И с блеском победных Светил.

  Вот пышная роза, Персидский цветок,  Душистая греза Ирана,  Пред розой исполнен влюбленных я строк,  Волнует уста лепестков ветерок,  И сердце от радости пьяно.

  Вон чампак, цветущий в столетие раз,  Но грезу лелеющий век,  Он тоже оттуда примета для нас,  Куда убегают, в волненьи светясь,  Все воды нам ведомых рек.

Но что это? Дрогнув, меняются чары,Как будто бы смех Соблазнителя-Мары,Сорвавшись к долинам с вершин,Мне шепчет, что жадны, как звери, растенья,И сдавленность воплей я слышу сквозь пенье,И если мечте драгоценны каменья,Кровавы гвоздики и страшен рубин.

 Мне страшен угар ароматов и блесков расцвета, Все смешалось во мне, Я горю как в Огне, Душное Лето, Цветочный кошмар овладел распаленной мечтой, Синие пляшут огни, пляшет Огонь золотой, Страшною стала мне даже трава, Вижу, как в мареве, стебли немые, Пляшут и мысли кругом и слова. Мысли – мои? Или, может, чужие?

  Закатное Небо. Костры отдаленные.  Гвоздики, и маки, в своих сновиденьях бессонные.  Волчцы под Луной, привиденья они,  Обманные бродят огни  Пустырями унылыми.  Георгины тупые, с цветами застылыми,  Точно их создала не Природа живая,  А измыслил в безжизненный миг человек.  Одуванчиков стая седая  Миллионы раздавленных красных цветов,  Клокотанье кроваво-окрашенных рек.

 Гнет Пустыни над выжженой ширью песков. Кактусы, цепкие, хищные, сочные, Странно-яркие, тяжкие, жаркие, Не по-цветочному прочные, Что-то паучье есть в кактусе злом, Мысль он пугает, хоть манит он взгляд, Этот ликующий цвет, Смотришь – растенье, а может быть – нет, Алою кровью напившийся гад?

И много, и много отвратностей разных,Красивых цветов, и цветов безобразных,Нахлынули, тянутся, в мыслях – прибой,Рожденный самою Судьбой.

Болиголов, наркоз, с противным духом, –Воронковидный венчик белены,Затерто-желтый, с сетью синих жилок, –С оттенком Буро-красным заразиха,С покатой шлемовидною губой, –Подобный пауку, офрис, с губоюШирокой, желто-бурою, и красной, –Колючее создание, татарник,Как бы в броне крылоподобных листьев,Зубчатых, паутинисто-шерстистых, –Дурман вонючий, мертвенный морозник, –Цветы отравы, хищности и тьмы, –Мыльнянка, с корневищем ядовитым,Взлюбившая края дорог, опушкиЛесные и речные берега,Места, что в самой сущности предельны,Цветок любимый бабочек ночных, –Вороний глаз, с приманкою из ягодОтливно-цветных, синевато-черных, –Пятнадцатилучистый сложный зонтикИз ядовитых беленьких цветков,Зовущихся – так памятно – цикутой, –И липкие исчадия Земли,Ужасные растенья-полузвери, –В ленивых водах, медленно-текущих,В затонах, где стоячая вода,Вся полная сосудцев, пузырчатка,Капкан для водной мелочи животной,Пред жертвой открывает тонкий клапан,Замкнет его в тюремном пузырьке,И уморит, и лакомится гнилью, –Росянка ждет, как вор, своей добычи,Орудием уродливых железокИ красных волосков, так липко-клейких,Улавливает мух, их убивает,Удавливает медленным сжиманьем –О, краб-цветок! – и сок из них сосет,Болотная причудливость, растенье,Которое цветком не хочет быть,И хоть имеет гроздь расцветов белых,На гада больше хочет походить.Еще, еще, косматые, седые,Мохнатые, жестокие виденья,Измышленные дьявольской мечтой,Чтоб сердце в достовернейшем, в последнемУбежище, среди цветов и листьев,Убить.

Кошмар! уходи, я рожден, чтоб ласкать и любить!Для чар беспредельных раскрыта душа,И все, что живет, расцветая, спеша,Приветствую, каждому – хочется быть,Кем хочешь, тем будешь, будь вольным, собой,Ты черный? будь черным мой цвет голубой,Мой цвет будет белым на вышних горах,В вертепах я весел, я страшен впотьмах,Все, все я приемлю, чтоб сделаться Всем,Я слеп был я вижу, я глух был и нем,Но как говорю я – вы знаете, люди,А что я услышал, застывши в безжалостном Чуде,Скажу, но не все, не теперь,Нет слов, нет размеров, ни знаков,Чтоб таинство блесков и мраковЯвить в полноте, только миг – и закроется дверь,Песчинок блестящих я несколько брошу,Желанен мне лик Человека, и боги, растенье, и птица, и зверь,Но светлую ношу,Что в сердце храню,Я должен пока сохранять, я поклялся, я клялся – Огню.

Буря промчалась,Кончен кошмар.Солнце есть вечный пожар,В сердце горячая радость осталась.

Ждите. Я жду.Если хотите,Темными будьте, живите в бреду,Только не лгите,Сам я в вертепы вас всех поведу.

Если хотите,Мысли сплетайте в лучистые нити,Светлая ткань хороша, хороша,Только не лгите,К Солнцу идите, коль Солнца воистину хочет душа.

Все совершится,Круг неизбежен,Люди, я нежен,Сладко забыться.Пытки я ведал. О, ждите. Я жду.Речь от Огня я и Духа веду!

Лучи и кровь, цветы и краски,И искры в пляске вкруг костров –Слова одной и той же сказкиРассветов, полдней, вечеров.

Я с вами был, я с вами буду,О, многоликости Огня,Я ум зажег, отдался Чуду,Возможно счастье для меня.

В темнице кузниц неустанных,Где горн, и молот, жар и чад,Слова напевов звездотканныхНеумолкаемо звучат.

С Огнем неразлучимы дымы,Но горицветный блеск углейПоет, что светлы СерафимыНад тесной здешностью моей.

Есть Духи Пламени в Незримом,Как здесь цветы есть из Огня,И пусть я сам развеюсь дымом,Но пусть Огонь войдет в меня,

Гореть хотя одно мгновенье,Светить хоть краткий час звездой –В том радость верного забвенья,В том праздник ярко-молодой.

И если в Небе Солнце властно,И светлы звездные пути,Все ж искра малая прекрасна,И может алый цвет цвести.

Гори, вулкан, и лейся, лава,Сияйте, звезды, в вышине,Но пусть и здесь – да будет славаТому, кто сжег себя в Огне!

Вода