ДИАЛОГ С КОМПЬЮТЕРОМ - Александр Журавлев

Если теперь изобразить в цвете игру доминирующих в стихотворении гласных, то получится картина в красно-багровой и черно-синей гамме, кое-где с темной прозеленью, А это и есть цветовая гамма картины В. Васнецова.

 Остается только поражаться, насколько точно талант поэта подсказал ему выбор и пропорции доминантных звукобукв.

Таким способом на компьютере «просчитано» много стихотворений. Для некоторых из них в общей табличке приведены итоговые величины (z), чтобы можно было убедиться, что обнаруженные звукоцветовые соответствия — не парадокс статистики, не случайное совпадение цифр. Значимые превышения частотностей отмечены в табличке полужирным шрифтом. В последнем, восьмом столбце дана цветовая расшифровка полученных результатов.

Хорошо видно, как точно использует изобразительные возможности звукоцветовых ореолов С. Есенин. При сравнении уже первых строчек его стихотворений с цветами доминирующих гласных сразу обнаруживается явное соответствие словесных и звукоцветовых картин. «Отговорила роща золотая...» — доминирующий цвет желтый, слегка зеленоватый. «Выткался на озере алый свет зари...» — звуки создают густо-красную и темно-синюю гамму. «Воздух прозрачный и синий...» — звукоцвет синий, чуть розоватый. «Зеленая прическа, девическая грудь...» — зеленая и темно-зеленая с синевой гамма звукоцветовых соответствий. Как говорится, комментарии излишни. Да, поэты могли бы сказать о себе словами А. Вознесенского: «Мы видим звук». Они его действительно видят внутренним взором таланта, чувствуют его радужный ореол и зажигают эту радугу в своих стихах.

Ну а компьютер проявляет скрытые в тексте цветные картины, показывая тем самым, что способен уловить и эту удивительную особенность поэтической речи.

В одном из стихотворений А. Тарковский так написал о назначении своего поэтического творчества:

И лист единый заронить в криницу,Зеленый, ржавый, рдяный, золотой.

И правда, в его стихах звукоцветовые соответствия особенно полны и разнообразны.

Эффект звукоцвета — лишь одно из выразительноизобразительных средств языка и, конечно, не самое главное. Поэтому звукоцветовые стихотворения встречаются не часто, а каждая такая находка всякий раз восхищает и поражает. Но самый удивительный феномен поэтического звукоцвета — стихотворение А. Тарковского «Перед листопадом».

Все разошлись. На прощанье осталасьОторопь желтой листвы за окном.Вот и осталась мне самая малостьШороха осени в доме моем.Выпало лето холодной иголкойИз онемелой руки тишиныИ запропало в потемках за полкой,За штукатуркой мышиной стены.

Если считаться начнем, я не вправеДаже на этот пожар за окном.Верно, еще рассыпается гравийПод осторожным ее каблуком.Там, в заоконном тревожном покое,Вне моего бытия и жилья,В желтом, и синем, и красном — на что ейПамять моя? Что ей память моя?

Общую цветовую гамму стихотворения компьютер описал в осенних тонах: «нечто желто-красное». По таблице видно, что эта характеристика дана по доминирующим О («желтое») и А («красное»).

Но вы, наверное, обратили внимание на логически странноватую строчку в последней строфе: В желтом, и синем, и красном? Непонятно, что этими цветами обозначено. Может быть, в этой строчке подытожены цветовые впечатления от образов всего стихотворения?

Действительно, в первой строфе прямо назван желтый цвет. Во второй строфе что-то темное (в потемках за полкой), серое (мышиная стена), какой-то синевато-стальной отблеск холодной иголки. А в третьей — пожар, значит, что-то красное или красно-желтое, цвета пламенеющей осенней листвы.

Теперь обратимся к компьютеру. Что скажет он, анализируя гласные в этих строфах? Невероятно, но цифры перед вами: первая строфа — «желтое» (доминирует О), вторая «темно-синее» (доминируют Ы и И), третья — «красное» (доминирует А)!

Эти совершенно уж невообразимые соответствия, это математически точное следование частотностей гласных за сменой цветовых картин настолько ошеломило, что пришлось обратиться к поэту за разъяснениями. Казалось, звукоцветовые связи для него настолько явны, что он специально строит звукопись с их учетом и даже говорит об этом читателю. Но поэта тоже удивили статистические выкладки: как оказалось, никакие цвета он со звуками не связывает и никогда о таких связях специально не думал.

— А что же такое «в желтом, и синем, и красном»?

— Не знаю, — ответил он, — так написалось... давно это было. Может быть, платье было такое...

Трудно сказать, какие реальные цветовые образы вызвали к жизни эту строчку, но одно несомненно — здесь интуиция поэта вырывается из подсознания, является читателю непосредственно и пытается материализовать, поднять до сознательного уровня звукоцветовую интуицию читателя.

Вообще стихотворения А. Тарковского — благодатный материал: можно брать любое произведение, где назван какой-либо цвет, и почти наверняка этот цвет будет поддерживаться цветовым сопровождением гласных.

Был случай: в стихотворении «Синицы» вдруг оказалась резко завышенной частотность мрачной Ы. А ведь стихи-то ярко-синие:

В снегу, под небом синим,А меж ветвей — зеленым...***Идет морская синькаНа белый камень мола...

С какой стати здесь Ы? Сомнения взяли — у А. Тарковского вряд ли такое может быть. И что же? На перфоленте обнаружилось масляное пятно, фотоввод принял его за перфорацию, и машина ошиблась. Правильный расчет показал — четко доминирует именно синяя И. Более того, зеленый проблеск тоже есть: загляните в таблицу — Е чуть-чуть больше нормы!

В этом стихотворении причудливо переплетены и ассоциативно слиты впечатления от слов, образов, звуков, красок:

В снегу, под небом синим,              а меж ветвей — зеленым,Стояли мы и ждали              подарка на дорожке.Синицы полетели              с неизъяснимым звоном,Как в греческой кофейне              серебряные ложки.Могло бы показаться,              что там невесть откудаИдет морская синька              на белый камень мола,И вдруг из рук служанки               под стол летит посуда,И ложки подбирает,              бранясь, хозяин с пола.

Событийной канвы здесь нет: пролетела стая синиц — вот и все события. А дальше — лишь ассоциации, вызванные птицами, их полетом и щебетом. Звуковая ассоциация — звон серебряных ложечек, цветовая — синяя морская вода у белого мола. Но вот что интересно —-синица вовсе не синяя, а скорее желтая птица. Однако ее имя — синее и в смысловом и в звуковом плане. И щебет синиц, высокий, нежный и чистый, тоже ассоциируется с «синим» звуком И. Потому и полет синиц над снегом вызвал у поэта воспоминание о морской волне, бегущей к белому молу. Так звуковые впечатления оказались сильнее предметных. А наглядно изобразить, проявить скрытую звукоцветовую картину ассоциаций помог компьютер.

Звукоцвет в стихотворении «Сирени вы, сирени...» выполнен А. Тарковским в приглушенных, сине-зеленых, лиловых и зеленых тонах: это небольшое превышение нормы для частотностей У+Ю и Е + Ё. Та же цветовая гамма создана и колористическими образами стихотворений — сизые гроздья сирени, трава, лиловый гуд пчел.

Сирени вы, сирени,И как вам не тяжелЗастывший в трудном кренеАльтовый гомон пчел?***Пройдет прохлада низомТраву в коленях гнуть,И дождь по гроздьям сизымПокатится, как ртуть.***Под вечер — ведро снова,И, верно, в том и суть,Чтоб хоть силком смычковый Лиловый гуд вернуть.

В стихотворении «Дождь» и словами и звуками действительно вылеплен зеленый слепок грозового гула. Основной тон картины создают темные сине-зеленые У с мрачными пятнами Ы, синими просветами И, зелеными бликами Е (травы неуловимое движенье) и даже желтым мазком ударных О (сухой песок).

Как я хочу вдохнуть в стихотвореньеВесь этот мир, меняющий обличье:Травы неуловимое движенье,

Мгновенное и смутное величьеДеревьев, раздраженный и крылатыйСухой песок, щебечущий по-птичьи, —

Весь этот мир, прекрасный и горбатый,Как дерево на берегу Ингула.Там я услышал первые раскаты

Грозы. Она в бараний рог согнулаУпрямый ствол, и я увидел крону —Зеленый слепок грозового гула.

Средствами языка — значениями слов и содержательностью звуков — А. Тарковский создает буквально зримые цветные картины с богатой и содержательной игрой красок. Поэт тонко чувствует колорит в живописи и в своем творчестве устанавливает между двумя видами искусства глубокую внутреннюю связь, которая ощущается читателем интуитивно и может быть выявлена с помощью компьютерных расчетов при обработке стихотворений, навеянных произведениями живописи.