Единственный чеченец и другие рассказы - Антон Блажко

Отправляясь за кем-нибудь из свободного отделения, Чайкин бросил:

— Если баба при нас сдохнет, кто будет виноват?

Нашарив в кармане пачку «Винстона», командир прикурил от поданной бойцом зажигалки, поблагодарил кивком и взвешенно ответил:

— А если в придорожной канаве? Думаешь, этот дядя и весь его клан промолчат о том, как мы отказали в помощи? Я буду постоянно на рации, если что.

Дуревшие под конец срока от полутюремности бойцы с радостью отправлялись куда угодно, пришлось взять четырех и обещать прочим "следующий раз". Чеченца посадили в задний отсек, подвязав наверх клапан брезентовой крыши и откинув дверцу, рядом с выставившим неизменный ПК Бэтмэном — в серьезные ездки здесь отправлялись так. Хлопцы из дежурной смены подняли шлагбаум, мрачный трезвый водила дал по газам, заставив мотор взвыть, выписал кривую меж бетонных панелей, разделявших дорогу на две узких полосы, и УАЗ вскоре скрылся из глаз за холмами.

Превозмогая шум движения и густо клубящуюся пыль, Бэтмэн пытал вопросами соседа, который вынужден был поддерживать беседу, потихоньку отплевываясь, чтобы хозяева не приняли на свой счет. Жил он большим двором, имел пять детей, старший сын после той войны уехал в Россию, в Челябинскую область, теперь и спасались только его передачами. Дочерей раздал замуж в другие села, младшая пока оставалась с ним и больной матерью, да второй сын взял хорошую трудолюбивую девушку, была радость в доме, но долго не получался ребенок. Возили к врачам в Махачкалу, потом в Нальчик и Кисловодск, много потратили денег, но что-то ей вправили, наконец удалось. К тому времени заварилась новая каша, с приближением войск несколько парней, в том числе сын, решили на время уехать в горы, чтобы не хватали силком ваххабиты, а потом расстреляли военные. Как ни заваруха, первым достается мужчинам помоложе, так сказать призывного возраста. Одни заставят воевать либо станут резать, бить: почему не идешь сражаться, Россию любишь? Армия придет, сразу пуля без расспросов, молодой — значит, боевик, против нас дрался и теперь вредишь в тылу, а пощадят или выкупишься, пересидишь в подвале, так потом фильтрация заберет с концами, очень стало жестоко все. Взяли они старый микроавтобус и поехали, лучше б сидели дома… Как раз десант высадился на перевал, какая-то ударная группировка пришла, начались бои в горах и машина точно растворилась, до места не добрались. Искали, спрашивали — впустую, как не было никого. Слабая надежда остается, пока не видел мертвым или сказали наверняка, но вряд ли на самом деле. Мать совсем разболелась, девочка высохла с горя, а куда деться, срок подошел. И снова неладно, эта операция в селах, родить не может, еле выпросился у военных, и тут «Жигуль» подвел. Спасибо вам, ребята, что бы без вас делал!..

Бойцы на заднем сидении слушали вполуха, временами переглядываясь — э, дядька, знаем мы такие истории и кем был сынок твой, да что уж. Одни хлопнули, другие мчатся теперь спасать вдову и будущего дитенка, который вырастет и станет шмалять в других федералов через плетень… Кто поручится, что сам мужик ничего страшнее лопаты в руки не брал, хотя большинство здесь просто выживало кошмарные десять лет. Чайкин на командирском сидении молчал, покинув зону видимости поста, водила набрал скорость, пытаясь спастись от возможного фугаса или выстрела в борт. Безжалостно вертя руль, он швырял УАЗ в стороны, огибая выбоины и провалы, в любом из которых мог ждать «сюрприз», а старший внимательно смотрел вбок, чтобы заметить малейший дурной признак свежую присыпку откоса, тянущийся от бетонного столбика проводок. Езда, особенно в горы, была тут занятием нервным. Саперы прошли впереди войск больше суток назад, в виде мести, бурдет за что, армейцам уже вполне могли заложить «привет». Да и просто жужжать мишенью среди теснящихся все кучнее скал, по-над вывернувшей к дороге речкой, за которой сплошь зеленка на крутых мысах-утюгах, тоже не мед…

Побитое зеленое детище тольяттинского автозавода стояло одним колесом почти в кювете, куда хозяева столкнули его впопыхах, чтобы не двинула пронесшаяся на полном ходу броня. Дальше расстилалась поросшая гигантскими лопухами опушка, уходившая в распадок между двух лесистых языков, справа тянулась от полотна русловая бечевная отмель. Приехавшие выпрыгнули из УАЗа, водитель круто развернул его и сдал задом к «копейке», не заглушая движка. Даже сквозь тарахтенье и плеск воды слышался протяжный стонущий вой молодой некрасивой чеченки, полулежавшей на откинутом сидении развалюхи с широко расставленными ногами. Живот под свободным платьем выглядел при общей субтильности непомерно большим, она сжимала его с боков руками, словно желая вдавить или приподнять. При появлении мужчин роженица попыталась одернуть подол, из-под которого виднелась белая ткань в пятнах слизи. Рядом хлопотала женщина постарше в платке, отирая ей лоб влажной тряпкой.

Мужик закудахтал по-местному, обращаясь к обеим, Чайкин велел одному из бойцов:

— Спроси у «шефа» трос, давай зацепим. Не к себе же брать, она нам загадит салон и еще по дороге родит. Я попробую пока — может, заведется консервная банка…

Ключ зажигания торчал в замке, хозяина он не стал спрашивать, забрался внутрь и попробовал дать обороты. Пара фырканий в недрах конструкции ни к чему не привела, мученица надсадно орала, Чайкин вылез и бросил старику:

— С тросом ездить умеешь? Тогда садись за руль живей.

Тот замешкался у дверцы, женщина начала усаживаться назад, парни накинули ржавую негнущуюся петлю с торчащими проволочными обрывками на шишак фаркопа. УАЗ начал медленно отъезжать, выбирая слабину, и в этот момент по машинам ударила от деревьев через прогалину густая очередь.

Бойцы попадали где стояли, даром что двое были назначены в охранение, следить за окрестностями с оружием наперевес. Чайкин, не выпутываясь из ременного хомута АКСУ, с асфальта засадил по лесной поросли, крича:

— Трос долой! Огонь туда, кучнее!..

Присевший за своей телегой чеченец поймал его яростный взгляд и крикнул сквозь грохот выстрелов:

— Не я, нет! Подожди, сейчас…

И он вдруг побежал согнувшись в сторону выстрелов, размахивая руками и что-то выкрикивая по-своему. Шляпа слетела с макушки и утонула в лопухах.

От неожиданности стрельба прервалась, ему удалось пробежать до середины поляны, пока огонь вспыхнул с новой силой. Чайкин клялся потом, что не засек, чьи пули сразили до пояса скрытую зеленью фигуру, может, те и другие, по крайней мере он прицельно не бил. Мужик сделал гребущее движение, словно подломился хребтом и рухнул навзничь, исчезнув в траве. Видевшие это женщины забились с воплем в машине, шофер УАЗа, свесившись с выпученными глазами из кабины, что-то орал. Один из бойцов, привстав на колено, лихорадочно дергал трос, но стальная петля не поддавалась. Другой, бросив оружие, растерянно жался за колесом, сжимая плечо.

— В машину все, — гаркнул Чайкин, дергая из карманов разгрузки гранаты, — я эту поведу!

Осмыслив приказ, раненый первым запрыгнул в салон, подцепив за ремень автомат, и ухитрился съежится между сидений на полу. Не растерявшийся под огнем Бэтмэн выдал затяжную очередь, позволив товарищам забраться в транспорт, кто-то высунул из-за обвешанной бронниками дверцы ствол и прикрыл его на пять секунд, емкость рожка, пока он вваливался со своим громобоем сзади. Водитель тотчас вскинулся, как цирковой джигит в седле, подхватив с арены папаху, выжал сцепление и утопил газовую педаль. Чайкин швырнул один за другим «лимонки» и на ходу упал за руль «копейки», бесцеремонно отпихнув шарившую вокруг руками припадошную роженицу. В мозгу отпечатался ее распяленный в неслышном крике рот, или он успел оглохнуть. Машину тащило боком, сгибаясь, Чайкин едва успел отжать ручник и переключить скорость, не обращая внимания на взвизг пуль справа и треснувшее перед глазами лобовое стекло. Впереди лежал прямой участок дороги, и УАЗ рванулся из зоны обстрела, хотя он еле справлялся с автомобилем. Приближаясь к извилине, водила снизил бешенный темп, Чайкин успел выхватить из нагрудного кармана рацию и крикнуть в нее:

— Не гони так, оторвет или расшибусь на хрен!..

Однако его, похоже, не слышали, повредилась рация или сбили канал. УАЗ чуть снизил обороты, твердо взял середину дороги и мчал дальше, постепенно вновь набирая скорость. Эту дьявольскую гонку Чайкин запомнил крепче всего, рискуя ежесекундно перевернуться или врезаться в буксир, когда тот резко сбрасывал газ перед очередным поворотом, собственные тормоза оказались у повозки ни к черту и оставалось только из последних сил сжимать руль, неотрывно следя за маневрами передней машины. Только вылетев из ущелья, адский пилот наконец унял железного коня до обычного при сцепке хода.

Балинюк и здесь оказал себя молодцом, не слыша переговоров и боя за холмами, он тотчас после отъезда экспедиционного корпуса вызвал через ВОВД медпомощь и добился выделения охраны для нее. Из продырявленных машин как раз вытащили потерявшую сознание молодку и бледного парня, когда от центра села послышался вой сирены и в проблесках древней конусовидной мигалки появился заслуженный РАФ, сопровождаемый единственным отделенческим бэтээром. Здоровый медбрат наскоро перевязал бойцу верхнюю часть руки, установив сквозной характер ранения. Отвязный худой врач с бритой головой и коньячным амбре, заценив обстановку, велел тащить бабу в местный фельдшерский пункт, замок с которого просто сбили. Там он вкатал ей два шприца обезболивающего и при помощи третьего члена бригады, плотного коротыша, ничтоже сумняшася подрезал что-то, запустил обтянутую перчаткой кисть в разверстое лоно и вытащил почти задохшегося мальца, крупноватого для узкого таза несчастной. Затем принялся быстро шить рассеченные ткани, пока ассистенты не очень ловко обихаживали народившегося пацана. Хлопнув спиртяшки и перекуривая на крыльце, доктор отвечал восхищенным милиционерам охраны: