Приманка для денди - Джорджетт Хейер

Он подождал, пока за ней закроется дверь, потом снова взобрался в коляску и тронул лошадей. Улисс уткнулся ему носом в руку.

— Благодарю! — сухо отреагировал он. — Думаешь, глупо было рассчитывать на то, что она мне настолько доверяет, чтобы сказать правду?

Улисс громко зевнул: после сегодняшнего моциона он хотел поспать.

— Полагаю, все кончится тем, что я скажу ей, что давно про все это знаю. И все-таки, все-таки, Улисс, я действительно поглупел. Как ты считаешь, она, правда, так равнодушна ко мне, как хочет показать, или все-таки?..

Поняв, что от него что-то требуется, пес издал звук, представлявший собой нечто среднее между лаем и завыванием, и начал яростно крутить хвостом.

— Думаешь, надо быть терпеливым? Точно, я слишком спешу. Ты, наверное, прав. Но если ей не все равно, почему она так?

Улисс оскалил зубы.

— Во всяком случае, — констатировал мистер Бомарис, — она была, несомненно, довольна тем, что ты был в нашей компании.

Сыграло ли роль это приятное воспоминание или непреодолимое убеждение Улисса в том, что он не должен расставаться с хозяином ни на минуту, но мистер Бомарис стал всегда возить его с собой, в своей коляске. Знакомые, увидев впервые Улисса и оправившись от первого шока, обычно приходили к выводу, что Несравненный решил вновь эпатировать общество. Правда, тут же появился имитатор, который тоже завел себе какую-то псину таинственной породы и превратил ее в своего постоянного спутника.

Идея состояла в том, что если Несравненный ввел новую моду, то вскоре будет уже трудно найти во всем Лондоне подходящую дворнягу. Однако мистер Уоркуорт, человек фундаментального склада мышления, счел эту акцию поспешной и необдуманной.

— Помните, когда Несравненный три дня назад носил в петличке одуванчик? — мрачно заметил он. — Помните эту суматоху, когда все, как оглашенные, ринулись к цветочницам за одуванчиками, которых у тех, естественно, не было? Бедняга Джеффри в поисках одуванчика добрался до Эшера, да так и ничего и не нашел. А Олтрингхэм? Тот сообразил выкопать полдюжины в Ричмонд-парке и хотел разводить их у себя за окнами. Неплохая идея, если бы это действительно стало модой. Но ведь Несравненный просто морочил нам голову! Только мы приукрасились одуванчиками, как он перестал их носить, и все мы оказались в дураках. И на этот раз то же самое, наверное!

И вот, наконец, бал у леди Бридлингтон. Он обещал быть событием экстраординарным. Хотя покойный лорд Бридлингтон, чтобы угодить своей честолюбивой супруге, пристроил к особняку целый зал, да еще и галерею, казалось почти невозможной задачей принять такое огромное количество гостей, чтобы они при этом чувствовали себя свободно, а не толкались, как сельди в бочке.

Был приглашен отличный оркестр; во время ужина слух гостей должны были услаждать волынщики. Наняли дополнительный штат прислуги. Предупредили полицейское начальство, чтобы оно приняло особые меры по поддержанию порядка и безопасности в районе Парк-стрит. Повар сбился с ног… Сверх того, что должны были приготовить под его началом, пришлось заказать закуски из ресторана «Гантер». Уже за несколько дней до этого торжественного события слуги двигали мебель, начищали хрустальные люстры, перемывали сотни бокалов, извлеченных из запасников, считали и пересчитывали столовые приборы — словом, в доме был настоящий бедлам.

Гости приходили и уходили; одни пораньше, чтобы успеть еще на какой-нибудь прием, другие попозже, оставив бал у леди Бридлингтон в качестве заключительного пункта своей вечерней, вернее, ночной программы. Основные гости стали появляться уже после двух часов ночи. Снаружи непрерывно раздавались пронзительные вопли: «Карету милорда такого-то!» (или «миледи такой-то!»), потные полицейские переругивались с лакеями, кучера — с извозчиками. Во всем этом хаосе для Арабеллы было, по крайней мере, одно светлое пятно: Бертрам прибыл ровно в десять и держался, как настоящий джентльмен.

Он плюнул на все и заказал себе новый вeчерний костюм у обязательного мистера Свиндона, разумно прикинув, что та простая одежда, которую он носил в Хейтраме, совсем не подходит для такого случая. Мистер Свиндон постарался на славу, и когда Арабелла увидела, как Бертрам идет вверх по лестнице между ящиками с цветами, которые она до того целый день прыскала водой для свежести, ее сердце так и подпрыгнуло от гордости за него. Темно-синий сюртук сидел, как влитой, атласные панталоны — без малейшей складочки, чулки и жилетка — ослепительной белизны. Со своими темными кудрями, аккуратно подстриженными а ля Брут — последний стон моды! — изящным орлиным профилем, с легкой нервной бледностью в лице, — еще бы, первый выход в свет! — он выглядел почти как сам Несравненный. Арабелла, пожимая его руку, бросила на брата такой восхищенно-любящий взгляд, что он не мог удержаться от задорной мальчишеской улыбки, которая сделала его еще привлекательнее; какая-то из ранних гостей даже осведомилась у своего спутника:

— Кто этот симпатичный юноша?

Бертрам успел взять несколько уроков у одного известного танцмейстера и поэтому храбро предложил сестре первый вальс протанцевать с ним. В Хэрроу он много занимался спортом и, вообще, имел неплохую фигуру, прекрасно двигался, так что в вальсе показал себя наилучшим образом. Арабелла даже воскликнула:

— Ой, Бертрам, как здорово ты танцуешь! Давай и кадриль вместе!

На это, однако, он не мог решиться.

Она не видела его с той случайной встречи на Мэлле, которая проходила в окружении нянек, занятых своими младенцами и закупкой парного молока для них, — сцена была несколько пасторальной. Но теперь Арабелла была в тревоге. Некий оттенок ухарства в его лице еще больше ее встревожил. Это все мистер Сканторп — наверняка тот толкает брата на путь, который папа, во всяком случае, не одобрил бы, подумала она, кстати, без всяких оснований, поскольку мистер Сканторп был тут менее всего виновен.

Однако руководствуясь похвальным намерением найти для Бертрама лучшую компанию, она не нашла ничего лучшего, как познакомить его с одним из своих кавалеров, пожалуй, из числа наименее интересных для нее самой, а именно: с молодым лордом Уайвенхоу, наследником богатого состояния, известным в лондонском обществе под прозвищем Чавкало, — такой он был весь круглолицый, добродушный, любитель поесть-попить.

Оба молодых человека сразу же почувствовали взаимную симпатию. Лорд Уайвенхоу был несколькими годами старше, но поскольку не страдал избытком интеллекта, это делало его моложе, а Бертраму из-за его одухотворенного вида обычно давали на несколько лет больше. Они сразу нашли общий язык, и не прошло нескольких минут, как Чавкало и Бертрам уже договорились вместе поехать на ближайшие скачки.