Почтальон всегда звонит дважды. Двойная страховка. Серенада. Растратчик. Бабочка. Рассказы - Джеймс Кейн

И еще одно беспокоило меня. Я сам. Я боялся, что стану работать хуже и обо мне в конторе начнутся разные пересуды. Ну, насчет того, что я не тяну, и все такое прочее. Ни к чему хорошему это не привело бы, я имею в виду потом, когда они начнут копать. И поэтому, пока каша варилась, я должен бы продавать страховые полисы так активно, как никогда в жизни. Я работал словно одержимый. Старался уловить самый мизерный шанс на продажу и так давил на клиента, что самому стыдно становилось. Можете не поверить, но в марте я улучшил показатели на двенадцать процентов, в апреле они подпрыгнули еще на два, а в мае, когда активность всех операций, связанных с автомобильным делом, как правило, и без того возрастает, добавил еще семь. Я даже умудрился установить контакт с крупным синдикатом, занимающимся подержанными автомобилями, и финансовое положение моей частной маленькой компании тоже резко улучшилось. С отчетностью все было в порядке. Так что этой весной в обеих конторах я чувствовал себя королем. И все снимали передо мной шляпу.

— Он собирается на встречу с однокурсниками. В Пало-Альто.

— Когда?

— В июне. Недель через шесть.

— Вот оно. То, чего мы ждали.

— Но он хочет ехать на машине. И хочет, чтобы я поехала с ним. И устроит жуткий скандал, если не поеду.

— Вот как? Слушай, ты слишком много о себе возомнила. Плевать, куда он там едет, на встречу с однокурсниками или в аптеку, но мужчина всегда предпочитает ехать без жены. Это он из вежливости тебя зовет. А ты делай вид, что тебя нисколько не интересуют его институтские товарищи, он и отстанет. И так легко отстанет, сама удивишься.

— Гм, мне это нравится!

— А тебе не должно нравиться. Попробуй, сама увидишь.

Так наконец подвернулся случай, но она обрабатывала его целую неделю, но так и не смогла отговорить от поездки на машине.

— Он говорит, что без нее не может, что ему придется там много ездить, на пикники и все прочее, и что на нанятой машине не разъездишься. И потом он ненавидит поезда. Его там укачивает.

— Скандалить пробовала?

— Еще как! Только и делала, что скандалила. А он все равно ни в какую. Один раз такое устроила, что Лола теперь со мной едва разговаривает. Считает меня жуткой эгоисткой. Конечно, могу еще раз попробовать, но…

— Ради Бога, не надо!

— Ну тогда, знаешь, за день до отъезда сломаю его машину. Зажигание или еще что-нибудь. Устрою серьезную поломку, так, чтоб пришлось отправить в ремонт. Тогда деваться будет некуда — поедет поездом.

— Даже не думай! Ничего подобного. Во-первых, ты уже скандалила, и они могут что-то заподозрить, и потом, поверь мне, Лолу уломать будет нелегко. Во-вторых, нам нужна машина.

— Нужна?

— Очень. Это крайне важно.

— Что-то не понимаю. Зачем?

— Узнаешь. Все узнаешь в свое время. Но машина нам обязательно нужна. Даже две — моя и твоя. Поэтому вытворяй, что душе угодно, но машину не трогай. Она должна быть в полном порядке. Нам на ней ехать.

— Слушай, может, отложим идею с поездом?

— Я же сказал. Или поезд, или все отменяется!

— Господи, ну что ты так кричишь на меня!

— Просто отсекаю ненужный треп, к тому же малоинтересный. Надо решить эту проблему, и делай все так, как я говорю. Это все, что мне от тебя надо.

— Я просто удивляюсь…

— Не надо удивляться.

Через несколько дней нам неожиданно повезло. Она позвонила мне в контору около четырех:

— Уолтер?

— Да.

— Ты один?

— Это важно?

— Да, ужасно. Случилась одна вещь.

— Еду домой. Перезвони туда через полчаса.

Я был в конторе один, но не хотел рисковать, разговаривая через коммутатор. Отправился домой и не успел войти, как зазвонил телефон.

— Пало-Альто отменяется. Он сломал ногу.

— Что?!

— Я толком еще не знаю, как это получилось. Он пытался удержать собаку, соседскую собаку, она гналась за кроликом. Поскользнулся и упал. Сейчас в больнице. Там у него Лола. Его привезут через несколько минут.

— Боюсь, все сорвалось…

— Похоже, да.

Я как раз обедал, и вдруг меня осенило: напротив, не только не сорвалось, но оборачивается самым прекрасным образом. Я бродил по комнате и отшагал, наверное, мили три, гадая, заглянет ли она сегодня вечером. И тут услышал звонок.

— Я только на минутку. Сказала, еду на бульвар купить ему что-нибудь почитать. Я прямо рыдать готова. Слыхал когда-нибудь о подобном?

— Знаешь, Филлис, все это ерунда. Что у него за перелом? Я имею в виду — серьезный?

— Возле щиколотки. Нет, не серьезный.

— Он на блоке?

— Нет. К ноге подвешен груз, снимут примерно через неделю. Это надолго.

— Он сможет ходить…

— Ты думаешь?

— Если ты его поднимешь.

— Что ты задумал, Уолтер?

— На костылях. Он сможет встать и ходить, если ты его заставишь. Раз нога у него будет в гипсе, водить машину он не сможет. И придется поехать поездом, Филлис, это как раз то, что нам надо!

— Думаешь?

— И еще одно. Я, кажется, уже говорил тебе. Он сядет в поезд и в то же время не сядет в него. Ладно… Значит, возникает проблема опознания, верно? А костыли и нога в гипсе — что может быть лучше для опознания? О да, да, конечно! Поверь мне. Если удастся поднять его с постели и уговорить не откладывать поездку… Ну, наболтай ему в том роде, что он должен отдохнуть после переживаний и все такое. Тогда дело на мази. Я чувствую, дело на мази.

— Но это опасно…

— Что тут опасного?

— Ну, рано подниматься с постели со сломанной ногой. Я была медсестрой, я-то знаю. Нога наверняка срастется неправильно, она будет короче другой.

— Это так тебя беспокоит?

Прошло, наверное, не меньше минуты, прежде чем она врубилась. Будет одна нога короче другой или нет, ему без разницы.

В конторе меня ждал большой конверт с пометкой: «лично в руки». Я распечатал его и обнаружил буклет «Коллоиды в золотодобывающей промышленности и методы их использования». Внутри, на титульном листе, надпись: «Мистеру Хаффу в знак признательности за оказанные услуги. Бенджамино Сачетти».

Глава 5

Поезд отправлялся вечером, в девять сорок пять. Часа в четыре я поехал на Сан-Педро-стрит переговорить с должником нашей фирмы — управляющим винодельческой компании. Шанса урвать с него хоть что-нибудь практически не было до августа, пока не начнет созревать виноград, но причина визита существовала, и весьма веская. Он объяснил, почему пока не может иметь со мной дела, я повыпендривался немного и вернулся к себе в контору. Нетти я сказал, что перспективы хорошие, и велел ей завести на винодельца карточку. Карточка автоматически фиксировала время визита — именно этого я и добивался. Я подписал пару писем и в пять тридцать ушел.

Явился я домой в шесть, обед у филиппинца был уже готов. И на нем тоже я собирался сыграть. Было третье июня. Обычно я платил ему первого, но сделал вид, что забыл зайти в банк и оставил его без денег. Сегодня днем, заскочив домой перекусить, я рассчитался с ним. Все это делалось для того, чтобы вечером ему не терпелось как можно раньше смыться и удариться в загул. Я сказал: «О'кей, можешь подавать», и он подал на стол суп прежде, чем я успел вымыть руки. Я старался есть с аппетитом. За супом последовал бифштекс с картофельным пюре, фасолью и морковкой, на десерт — фрукты. Я так нервничал, что едва двигал челюстями, но кое-как справился наконец со всем этим. Не успел допить кофе, как он уже перемыл посуду и переоделся в кремового цвета брюки, белые туфли и носки, коричневый пиджак, белоснежную рубашку с распахнутым воротом и был готов отправиться на свидание со своей девушкой. Прежде голливудский актер носил в понедельник то, что слуга-филиппинец надевал во вторник, но времена меняются, и теперь паренек из Манилы даст сто очков вперед хоть самому Кларку Гейблу.

Он ушел где-то без четверти семь. И когда перед уходом спросил, не нужно ли мне что-нибудь еще, я уже облачился в пижаму, делая вид, будто собираюсь лечь в постель. Я сказал ему, что устал, прилягу и попробую поработать немного. Взял бумагу и карандаши и начал писать, рассчитывая задолженность виноторговца, с которым беседовал днем. Такого рода расчеты всегда сохраняются, их обычно помещают в дело клиента. Я позаботился и о том, чтобы на паре бумаг красовалась сегодняшняя дата.

Затем я поднялся и позвонил к себе в контору. Ответил Джой Пит, сторож.

— Джой Пит? Это Уолтер Хафф. Сделай одолжение, зайди в мой кабинет. Там, на столе, увидишь расценочную книжку. Типа блокнота с отрывными листками, в кожаном мягком переплете, а на нем — мое имя золотыми буквами, под ним — слово «расценка». Забыл захватить ее домой, а тут она понадобилась. Будь другом, возьми ее и сразу же перешли мне с посыльным, о'кей?

— О'кей, мистер Хафф. Иду.