Отвертка - Илья Стогов

Потом мы непонятным образом снова вышли в главный вестибюль станции. «Сюда, пожалуйста», — кивнул капитан. Мы прошагали в дальний конец платформы, спустились по металлической лесенке и вышли в туннель.

Выкрашенные в черное стены. Тусклые прожектора далеко впереди. Толстые, толщиной с ногу, кабели, протянутые вдоль стен.

Капитан взглянул на часы.

— Хочу сразу предупредить. Через… э-э… через семнадцать минут в туннеле погаснет свет. Пугаться не надо. Это технический перерыв. Раз в сутки на каждом перегоне метро на одну минуту отключают электричество. Всего на минуту — перезарядка аккумуляторов на подстанциях. Впечатления обещаю сильные.

Мы двинулись вперед по туннелю. Сперва все шли молча и озираясь по сторонам. Шаги гулко разносились по туннелю. Черные тени метались из стороны в сторону в такт шагам.

Потом мне надоело шагать, и я спросил у капитана, можно ли курить?

— Ни в коем случае. Строжайшая техника безопасности. Двумя уровнями ниже идут трубы с газом. Рванет так, что от половины Невского проспекта только сизый дымок останется.

Идти в туннеле всем вместе было тесно. Мы разделились на пары. Капитан шел первым вместе с Брайаном, который что-то у него спрашивал и показывал пальцем в глубь туннеля. Сзади молча шагали Шон и Мартин. Справа от меня шла Дебби.

— Ты говорила, что где-то учишься?

Дебби улыбнулась:

— Да, я аспирант… Аспирантка.

— Что изучаешь?

— Социологию.

— Приехала в Петербург собирать материалы для диссертации?

— Ага.

— И какая у тебя тема диссертации?

— «Феномен эротической преамбулы в сексуальном поведении русских мужчин конца 90-х годов».

— Феномен чего?

— Эротической преамбулы. Я собираюсь изучать то, как мужчины в вашей стране уговаривают девушек заняться сексом.

— Ты будешь писать диссертацию о том, как русские занимаются сексом?

— Да.

— Я не понимаю. Ты сказала, что занимаешься социологией. При чем здесь секс?

— Социология — это наука об обществе. А секс — важная сторона жизни общества.

— Зачем?

— Тебе действительно это интересно?

Она сдула со лба челку и:

— Понимаешь, Илья, очень многие вещи в окружающем нас мире нужно изучать прямо сегодня. Потому что завтра они будут потеряны для науки. Историки слишком доверяют книгам, но не обо всем можно прочесть в пыльных фолиантах. Некоторые вещи могут НИКОГДА не попасть в книги.

— Например, то, как русские затаскивают девушек в постель?

— В книгах люди чаще всего пишут о том, какими они хотели бы себя видеть. А не о том, каковы они на самом деле. В древнеегипетских папирусах есть рассказы о военных победах фараонов, но ни слова не сказано о том, чем древние египтяне вытирали задницу. Ты когда-нибудь думал об этом?

— Не доводилось.

— Это историческая загадка! Подумай сам. Туалетной бумаги у них, разумеется, не было. Египет — это практически одна большая пустыня, значит, вытирать задницу листьями растений египтяне не могли. Не могли они мыть ее водой — вода вдали от Нила ценится дороже золота. Как же они обходились, а?

— Странный вопрос. Кому сегодня могут быть интересны древнеегипетские задницы?

— Настоящий ученый всегда найдет повод подумать над загадками истории.

— И это ты называешь загадками?

— Таких загадок очень много. Ты когда-нибудь видел доспех самурая? В таком доспехе человек замурован, как в консервной банке. Чтобы освободиться, самураю требовалось не менее получаса и как минимум два помощника. А в древнеяпонских хрониках постоянно пишут, что, врываясь в захваченные города, самураи бросались насиловать женщин. Как же они их насиловали, а?

— Просили женщин подождать полчасика и звали своих помощников?

— Голландский исследователь Йозеф ван Риббен изучил эту тему и опубликовал монографию, в которой доказывал, что самураи не насиловали женщин в прямом смысле, а доводили их до оргазма петтингом. Петтинг в Японии считался унизительным. Женщина, которая испытала оргазм от рук мужчины, была обесчещена навсегда.

— Я думал, такими темами, кроме тебя, никто в мире больше не интересуется.

— Историческая сексология — это очень бурно развивающаяся наука. Ей почти пятьдесят лет. Американец Хьюго Вейзерман впервые получил грант на исследование в области исторической сексологии сразу после Второй мировой. Мичиганский университет выдал ему восемь тысяч баксов. Тогда это были очень большие деньги.

— На эти деньги он построил приют для женщин, обесчещенных самураями?

— Он отправился в Бомбей и два с половиной года каждый день ходил в публичные дома, покупал проституток, а иногда и просто знакомился с девушками на улицах. Тема его исследования была «Oral sex in modern India». Он изучал… э-э… как по-русски будет blow-job?

Я ответил на вопрос. В туннеле было темно. Я надеялся, что Дебби не заметит, как я покраснел.

— Исследования Хьюго Вейзермана произвели сенсацию. За эту книгу ему дали Прендергастовскую премию, и он снова поехал в Индию собирать материалы для второго тома.

— Собрал?

— Не успел. Погиб при невыясненных обстоятельствах.

«Сутенеры зарезали, — решил я про себя. — Не знали, болваны, что человек серьезной наукой занимается».

Я оглянулся. Тихоня Шон что-то доказывал Мартину, толкая себя в руку чуть повыше локтя. Слава богу, кажется, им не было слышно, о чем мы разговариваем.

Я спросил у девушки, как именно она планирует собирать материал для своей диссертации? Я надеялся, что на самом деле Дебби имеет в виду совсем не то, о чем я подумал.

— Я собираюсь провести несколько полевых исследований.

— То есть ты собираешься появляться в людных местах и смотреть, что предпримут русские парни, чтобы затащить тебя в постель?

— Типа того. Жаль, что в этот раз мне удалось выбраться в Россию только на неделю.

— Да?

— Хотелось бы составить по возможности полное впечатление о ваших мужчинах. Хотелось хотя бы приблизительно очертить диапазон возможных исследований.

— В смысле?

— Ну, например, правда ли, что русские стесняются показываться перед женщинами обнаженными? Хорошо бы провести распределение мужчин по месту рождения и типу воспитания. Это придаст исследованию большую значимость. Говорят, что ваши мужчины, которые родились на Кавказе, предпочитают иметь с женщинами только анальный секс… Презервативов я привезла столько, что таможенники не хотели меня пропускать.

— А бойфренд у тебя есть?

— Раньше был. Сейчас пока нет.

— Собираешься ли ты замуж?

— Наверное… Не сейчас. Может быть, лет через пять-шесть.

— Что ты скажешь мужу, когда он спросит, чем ты занималась после университета?

— При чем здесь муж?

Вот и поговорили, подумал я. Что, черт подери, творится с этим миром? Я потянулся за сигаретами, вспомнил, что курить нельзя, и расстроился окончательно.

Сзади послышались шаги — нас нагонял тихоня Шон.

— Илья, извините, как… э-э… зовут этого офицера?

— Кого? Капитана… Игорь Николаевич.

— Ыгор Ныколаывеч?

Во всей группе русский Шона был самым худшим.

— Он ведь офицер российских спецслужб?

— Да. Капитан Комитета по… не помню, как точно это называется. Суть в том, что его ведомство охраняет наше государственное имущество.

— Да? А вы видели у него… Впрочем, ладно. Говорите — Игорь Николаевич? Спасибо.

Он улыбнулся и зашагал быстрее, нагоняя ушедших вперед Брайана и капитана.

Я посмотрел на часы. Двадцать минут четвертого. К нам с Дебби присоединился шедший до этого впереди Брайан.

— Чего ты такой хмурый, Илья?

— Выпить бы.

— Да, неплохо бы. Выпить и познакомиться с петерб… петер… с девушками из вашего города. Да, Илья?

— Я бы предпочел просто выпить.

— Ну конечно. Ты же русский. Попроси Дебби, и она поставит на тебе какой-нибудь социологический эксперимент.

Они с Мартином заржали. Девушка лениво посоветовала им заткнуться.

Шагавшие впереди капитан и Шон остановились, поджидая нас. Шон чего-то требовал от капитана, а тот отмахивался: «We'll talk 'bout it later».

— Уже почти полчетвертого. Через две минуты здесь везде отключат свет. По первому разу — очень впечатляет… Да! Перед тем как свет опять загорится, глаза лучше всего прикрыть — целее будут.

Брайан сказал, что лично он советует всем русским, когда погаснет свет, обеими руками придерживать брюки. «Shut your mouth, — беззлобно сказала Дебби. — Shut your fuckin' mouth».

Я задрал голову и посмотрел на мерцавшие под потолком лампы. Они были большие, мощные, хотя и светили вполсилы. И вправо, и влево, насколько хватало глаз, уходили блестящие рельсы, а на стене прямо напротив висел пожарный щит, выкрашенный красной краской. На щите были развешаны огнетушитель, ведро, топор и совковая лопата.