Адмирал Нимиц - Элмер Поттер

Незадолго до окончания приема американцы увидели адмирала Того, направляющегося по дорожке к выходу. Несколько разгоряченные вином, они решили его перехватить, а пригласить адмирала за свой стол выбрали именно Нимица. Того с улыбкой принял приглашение и присоединился к ним. Он пожал всем руки, выпил глоток шампанского и несколько минут поговорил с ними на английском, которым хорошо владел, поскольку провел семь лет в Англии — сперва студентом, а затем наблюдателем во время постройки легкого крейсера. Адмирал произвел глубокое впечатление на Нимица, который никогда больше не видел его лицом к лицу, но нередко в течение многих лет воздавал должное памяти старого морского волка.

Продолжительные дружеские отношения между Соединенными Штатами и Японией резко осложнились после ошеломляющей победы последней над одной из наиболее многонаселенных западных держав[21].

Для американцев необходимость защищать недавно присоединенные Филиппинские острова от (возможно) экспансионистской Японии приобрела новую остроту. Посредничество президента Рузвельта отнюдь не помогло сохранению давней дружбы. Оно привело русско-японскую войну к завершению после подписания Портсмутского пакта (в штате Ныо-Гемпшир), но взбесило японцев, которым было отказано в контрибуции для восстановления подорванной в ходе войны экономики.

В сложившейся ситуации Рузвельт счел целесообразным отозвать все крупные корабли. Когда «Огайо» в середине сентября 1906 года направился в Соединенные Штаты, гардемарины Нимиц и Канага оказались среди оставшихся американцев, так как обоих перевели на почтенный крейсер «Балтимор», воевавший еще вместе с Дьюи в сражении в Манильском заливе. Нимиц и Канага полагали — возможно, и правильно, — что отобрали и оставили служить на Востоке самых способных офицеров.

В письме, написанном дедушке Нимицу 12 декабря 1906 года в Кавите на Филиппинских островах, Честер сообщал, что он и другие гардемарины-выпускники сдали экзамены на звание энсина, а результаты, скорее всего, узнают в конце января. Результаты экзаменов его не волновали. У Честера были другие хорошие новости.

«Я уже писал тебе о попытке получить здесь назначение на одну из канонерок. Так вот, начальство заверило, что я стану командовать канонеркой “Пэнэй", как только она вступит в строй. Она будет готова примерно через две недели и станет крейсировать среди южных островов Филиппинской группы. Взгляни на карту этого района и сам увидишь, какое это большое пространство. Эти маленькие корабли не имеют постоянного задания — то есть они могут заходить в любые порты по своему выбору. Кроме меня, на борту будет еще один офицер — Маккейн[22], он учился на курсе младше меня. Команда будет состоять приблизительно из 30 человек, и мне разрешили самому набрать будущий экипаж из команды моего нынешнего корабля, а они и так практически все отобранные, так что, как видишь, команда мне достанется хорошая».

Хотя его бывшая испанская канонерка имела длину всего 92,5 фута, Нимиц был в восторге, став ее командиром, потому что, как он говорил: «Я могу практиковаться в штурманском деле, навигации и так далее даже на малом корабле, а кроме того это должно помочь мне обрести определенную уверенность и умение полагаться на себя».

31 января 1907 года Честеру и Брюсу было присвоено звание энсинов. Вскоре Нимиц отбыл из Кавите на «Пэнэе», а Канага получил под командование такую же канонерку «Парагуа». Они планировали ходить в походы вместе, и выполняли это решение, когда такое удавалось. Их работой было «демонстрировать флаг» недавно угнетенным филиппинцам и моро, живущим на архипелаге Сулу, по возможности оказывать помощь местному населению и при необходимости решать проблемы. Как оказалось, с серьезными проблемами оба молодых энсина не столкнулись. Патрульная служба стала для них временем захватывающих приключений.

Помимо канонерки, Нимиц командовал небольшим подразделением в Поллоке на острове Минданао, где находилось 22 морских пехотинца. «Образно говоря, я стоял одной ногой на берегу, а другой в море, — говорил Нимиц, — но жил я на борту “Пэнэя”. То были отличные деньки. У нас не было ни радио, ни почты, ни запасов свежей пищи. Мы много охотились. Один из моряков даже сказал, что больше не может смотреть утке в глаза».

Однако эту идиллию внезапно прервали события в других местах. После завершения русско-японской войны японские ветераны в поисках нового дома стали перебираться в Калифорнию, где соглашались работать за такие маленькие деньги, что это подорвало рынок труда на Западном побережье. В ответ в Сан-Франциско стали подвергать сегрегации японских школьников, и этот намек на расовую неполноценность привел в ярость жителей Японии. Под нажимом президента Рузвельта в Сан-Франциско согласились покончить с подобной практикой, а в ответ президент заключил с Японией соглашение об ограничении иммиграции. Затем, сдерживая японских поджигателей войны, объявил 9 июля 1907 года о переводе флота американских линкоров из Атлантики в Сан-Франциско.

Угроза войны заставила Азиатский флот США развить лихорадочную активность, достигшую и Поллока. В конце концов, японцы в 1904 году без колебаний напали на русский флот, имевший пятнадцать современных линкоров против шести японских. Того и его адмиралы сперва уничтожили по частям разделенную русскую Дальневосточную эскадру, а потом дождались прибытия из Атлантики русской Балтийской эскадры и тоже разгромили ее. Если Япония намеревалась применить ту же стратегию против американского флота, то очевидным местом для начала войны станут Филиппины, а моментом — сейчас, пока Атлантический флот еще не прибыл в Тихий океан.

Нимиц и его «Пэнэй» были вызваны на крупную военно-морскую базу в Кавите. «Тогда столько говорилось о войне с Японией, — вспоминал Нимиц, — что когда мы подошли в Манильскому заливу, я едва не выслал на берег разведку, желая убедиться, что мы все еще удерживаем это место».

Поставив канонерку у причала, Нимиц надел белую форму с кортиком и сошел на берег доложить о прибытии командующему базой контр-адмиралу Урии Роуз Харрису, которого подчиненные прозвали «Урия Гип». То был строгий начальник с ледяным лицом, считавший, что на службе улыбкам не место. Харрис сухо сообщил Нимицу, что тот назначается командиром эсминца «Декатур», который нуждается в ремонте, и должен незамедлительно отвести корабль в сухой док. Объявляя о столь чрезвычайном назначении, адмирал мог бы позволить себе хотя бы легкую отеческую улыбку. Ни сейчас, ни тогда не считалось в порядке вещей назначать двадцатидвухлетних энсинов командирами эсминцев, даже во времена серьезной угрозы. Из современников Нимица, которых судьба потом подняла на высокие должности, Спрюэнс получил под командование эсминец в возрасте