Сердце Атлантиды (ЛП) - Алисия Дэй

— Что ж, здесь можно с удовольствием общаться с богами, – наконец дипломатично сказала она.

— Посейдон не из мирных общительных богов, – ответил Аларик. – Ко мне он обращается, если дело касается приобретения власти, обмана ради власти, переговоров из-за власти или...

— Да, я поняла, – прервала его Квинн. – Старые боги по-прежнему жаждут крови и власти?

— Кое-что неизменно. Посейдон сделает всё возможное, чтобы защитить своих детей.

— Детей?

— Мы, атлантийцы – его дети, – пояснил Аларик. – Поскольку ты эмпат, то явно происходишь от нашего народа, значит формально тоже находишься под его защитой.

— Нет, спасибо. Я видела, что он называет защитой. Позволить Райли умереть и заклеймить её, так относиться к тебе... не хочу иметь с ним ничего общего.

— У тебя не будет выбора, если примешь меня, – пояснил Аларик, беря её за плечи и поворачивая к себе. – Даже если я покину храм, то никогда не смогу совсем сбежать от Посейдона. Тебя не устраивает такая сделка?

Квинн покачала головой, не в силах найти ответ. Сердце кричало «нет», но разум велел поостеречься.

— Я хочу снова тебя поцеловать, – признался Аларик.

Квинн отстранилась, качая головой.

— Не могу. Не сейчас. Пожалуйста. Просто... просто покажи мне всё.

Лицо верховного жреца ожесточилось от отказа, но он кивнул и снова взял её за руку, словно нуждаясь в прикосновении. Выйдя из комнаты в коридор, он указал на простую чёрную деревянную дверь.

— За этой дверью вниз по лестнице находится место, где я прошел обряд забвения. Я выжил и стал верховным жрецом, – пояснил он с явно деланной небрежностью.

То, что таилось внизу, вызывало у него мрачные и болезненные воспоминания, очень сильные: Квинн даже уловила слабые следы эмоций на границе его ментального щита. Она знала, что нужно спросить, ведь они должны принять друг друга и быть искренними – но не могла.

И не станет.

У неё свои секреты. После пребывания в заключении больше года у вампира, за которым охотилась, Квинн чувствовала определённую притягательность ритуала благословенного забвения.

В любом случае, у неё не осталось сил. Их не хватит, чтобы войти в комнату, где происходило нечто подобное. Только не сегодня.

Глаза Аларика потемнели, и у Квинн сдавило горло при мысли, что своим молчанием она обманывает его ожидания. Надо задать хотя бы один вопрос, получить самый нужный ответ.

— Что случилось бы, провали ты испытание?

— Я бы умер. Ты бы никогда меня не встретила. Возможно, удалось бы избежать целого ряда проблем, – бесстрастно ответил он.

— Никогда не говори так. Неважно, что происходит между нами сейчас или в будущем, мир лучше, если в нём есть ты, Аларик.

Горло саднило от вырвавшихся искренних слов. Простые ранимые чувства жгли изнутри, так что Квинн пришлось вновь справляться со слезами. Дважды за одну ночь. Мятежница разваливается на части. Возможно, для всех лучше, что больше она не возглавляет Сопротивление.

Аларик заключил Квинн в свои объятия и прижался щекой к её макушке.

— Ми амара, своей честностью ты оказываешь мне честь и посрамляешь. Я могу лишь ответить тем же. Пойми, в этом мире ты для меня – всё. Пожалуйста, останься со мной этой ночью хоть ненадолго. Пожалуйста.

И при всей своей прежней неуступчивости, Квинн не смогла отказаться. Не сейчас, а может, и никогда. Она останется сильной и не переспит с ним, но не откажется от непродолжительных объятий.

***

Пока Квинн принимала душ, Аларик расхаживал по своим аскетичным покоям, рассматривая их другими глазами. Её глазами. Всё серое, гнетущее, остроугольное. Ни мягкости, ни цвета. Словно портрет его души. Неудивительно, что Квинн вздрогнула, впервые войдя сюда. Аларик поклялся всё здесь поменять. Добавить цвет, текстуру. Чувственные ткани. Картины на стены.

Возможно, Квинн захочется украшений, безделушек, подарков? Вряд ли. Но Вэн всегда говорил, что женщины любят побрякушки, а Эрин носила довольно много украшений. Все эти кольца. Но постойте, они же вмещают в себя и символизируют её магию. Они считаются?

Бедняга застыл и стукнулся головой об стену. Он, Аларик, верховный жрец Посейдона, самый страшный человек в Атлантиде, превратился в круглого дурака. И всё из-за голой женщины в ванной.

Нет, не просто голой женщины, а определённой безупречной женщины. Той, с которой он хотел провести остаток жизни.

Когда дверь наконец открылась, он притворился, будто читает книгу, но уронил её к ногам при виде Квинн. Она вымыла короткие тёмные волосы и зачесала назад, открывая безупречное лицо, а сама завернулась в его белый шёлковый халат. Наряд был ей велик даже с закатанными рукавами, но Квинн походила на падшего ангела: фарфоровая кожа и огромные тёмные глаза.

Аларик хотел бежать.

Кричать.

Молиться у её ног.

— Надеюсь, ты не против, что я одолжила халат. Я постирала одежду в раковине, и как только она высохнет...

— Оставь себе, – хрипло ответил Аларик, с трудом сдерживая желание наброситься на неё, как похотливый юнец. – На тебе он выглядит гораздо лучше, чем на мне.

Квинн дёрнула за рукав.

— Я чувствую, что совершаю огромную ошибку. Не стоило приходить сюда, надевать этот халат, и...

— Всё совсем не так. События, связанные с тобой, вовсе не ошибка, – возразил он совершенно искренне. – Я желал бы провести вечность, повторяя тебе снова и снова.

Он не мог больше ни секунды оставаться вдали от неё и медленно пересек комнату, давая любимой время отказать.

— Мне нужно прикоснуться к тебе. Ощутить твой вкус и почувствовать твою кожу своей. Узнать, что не только во мне горит пламя.

Квинн вызывающе подняла подбородок, но не отстранилась.

Она не отстранилась.

Аларик послал быструю благодарственную молитву всем существующим богам просто потому, что она не отстранилась.

— Ты же знаешь, я отвечаю тебе взаимностью, – прошептала Квинн, и следующие слова уже складывались на прекрасных губах, но тут Аларик поцеловал её, слыша лишь прилив желания, бьющегося под кожей.

Он впился в губы любимой, поймал её язык своим и поцеловал так страстно, что уже не знал, где заканчивается он и начинается она. Движения были неуклюжими и отчаянными, жрец боялся из-за своего пыла оказаться отвергнутым Квинн, но она мягко прикоснулась к его лицу, медленно поцеловала, затем отстранилась и глубоко вздохнула.

— Я здесь, и не надо втискивать сотни лет в следующие пять минут.

В его смехе слышались нотки безумия.

— Обещаешь? Ты не исчезнешь? Потому что не представляю, как смогу пережить твоё исчезновение.

Квинн обхватила ладонями лицо атлантийца.

— Никакого секса. Не сейчас, возможно, никогда. Сначала нужно всё выяснить. Но Бога ради, поцелуй меня уже.