Искры - Раффи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Думаю. И даже обещал ей это. Но я ее могу спасти и не расставаясь с тобой.
— Хорошо, — сказал он взволнованным голосом… — Все же ты должен принять эти деньги. Пошлешь их матери, чтоб она не голодала. Бог знает, может быть тебе надолго придется расстаться с ней…
Я отказался принять эти деньги, прося, чтоб он сам распорядился как знает. Каро согласился. Я заметил, как он был возбужден и как у него горели глаза. Видимо, тяжело было ему согласиться на то, чтоб я остался с ним.
— Но ты должен принять несколько условий, Фархат, — сказал он.
— Я на все согласен, — ответил я.
— Слушай же. Многое ты увидишь, — продолжал он, — но ты должен держать себя так, как будто ты ничего не видел.
— Я буду как слепой.
— Многое ты услышишь, — продолжал он, — но ты должен держать себя так, как будто ты ничего не слышал.
— Я буду нем, как камень.
— У тебя не должно быть своей воли.
— Во всем я буду подчиняться твоей воле.
— И воле моих товарищей, — добавил он.
— И воле твоих товарищей, — повторил я.
— Довольно! Дай мне твою руку.
Я протянул ему свою руку! Он обнял меня и поцеловал. И этим братским поцелуем как печатью был закреплен наш обет.
Я обещал быть глухим и немым, я обещал быть слепым орудием, я обещал быть бездушной, безвольной машиной… И я сдержал свое обещание…
В те времена в Персии только что появилось тайное общество, которое называлось «Фарамушхана», т. е, «Дом забвения». Главным условием приема в это общество было то, чтоб каждый член, выходя из этого «дома», забыл все, что он там видел и слышал. Иными словами, он должен был держать все ему известное в строжайшей тайне. Какова была цель этого общества я не знаю, как ни один член этого общества не знал, что делает другой, выше его стоявший член того же самого общества. Младший член в этом обществе был покорным и послушным орудием старшего. Он должен был беспрекословно подчиняться старшему члену и исполнять все его приказания, не зная, для какой цели это он делает. Истинные цели общества были известны лишь главарям. Все остальные члены общества были безвольными машинами в их руках. Каждый член по известным признакам мог узнать другого члена общества, при этом совершенно не зная как звать этого члена и откуда он. Лишь внутри каждой отдельной группы у членов не было тайны. Но каждая отдельная группа не имела понятия о деятельности другой группы. Я, казалось, попал в подобное общество. И от меня взяли обещание, что забуду все, что увижу и услышу. Я сдержал свое обещание. Эти строки я пишу уже спустя пятьдесят лет, когда тех лиц уже нет на свете, после того как они появились и пронеслись подобно быстрой буре.
Глава 14.
КОНЬ
С детских лет я безумно любил верховую езду. Но, за неимением коня, я довольствовался тем, что садился на свою длинную палку и целыми часами катался на ней по двору. Позже деревянного коня заменили различные животные. Нашим телятам я не давал покоя. Даже огромный, похожий на волка пес, наш Мро — и тот вынужден был служить моим наездническим забавам. Я садился на него верхом и держался за его огромные лапчатые уши. И бедный пес великодушно прощал мне все и, поворачиваясь по моей прихоти то туда, то сюда, катал меня по двору на своей спине. А когда мне исполнилось десять лет, я стал каждый вечер с нетерпением ждать возвращения с поля стада. И, когда я замечал вдали облако пыли, поднимаемое стадом, тотчас бежал ему навстречу и садился верхом на первого попавшегося ослика. Ах, как ликовал я, когда мой Пегас мчал меня по широкому полю!
Осликов заменили кобылы. Нельзя было без ужаса смотреть на меня, когда я, вцепившись в гриву молодой дикой кобылы, несся по полю, как ветер. Пастухи сердились и грозили мне, но я не обращал на них никакого внимания. И сколько раз я падал, сколько раз ломал себе руку или ногу, сколько раз возвращался домой с разбитой головой или израненным лицом! Мать начинала плакать и говорить, что я действительно дьявольское отродье, что я погибну от какой-либо беды — либо утону в реке, либо свалюсь с дерева или скалы, либо меня съедят звери в степи. Она шла к учителю жаловаться. Но ни «фалахка», ни «поучение», ни стояние на коленях не могли отучить меня от этих детских забав и игр, которые были строжайше запрещены ученикам нашей школы…
Такую же страсть я питал к оружию.
И вот, представьте мой восторг, когда заветнейшие мои желания исполнились — у меня было оружие и конь. В тот же вечер вновь появились два богатыря-зейтунца, из которых одного звали Мурадом, а другого — Джалладом и привели четырех великолепных копей. Видимо, кони эти паслись неподалеку в горах, так как среди развалин нечем было бы их кормить. Каро подозвал меня и, передавая мне одного из четырех коней, сказал:
— Вот твой конь. Надеюсь, управишься с ним.
Затем он передал мне ружье, пару пистолетов и шашку и добавил:
— А вот и твое вооружение. Надеюсь научишься им пользоваться.
Я был так смущен и рад, что не мог произнести ни одного слова благодарности. Я кинулся ему на шею и стал его целовать. Mне казалось, что я получил целое царство. Каро дал мне также одежду и велел переодеться. И в этой новой одежде меня не только мать, не только отец Тодик, но и сам черт бы не узнал. Одежда моя была точь в точь такая же, как и у моих товарищей.
— Ну, а теперь на коня! — скомандовал Каро и сам сел на своего коня.
Аслан и Саго были уже на конях.
Мы пустились в путь.
Зейтунцы остались в минарете. Видимо, им было поручено сторожить то имущество, которое я видел утром в тайных складах, в башне минарета.
Последние лучи солнца горели на вершине минарета. Я так был увлечен полученными мной подарками, что даже не спросил, куда мы едем. Мой прекрасный конь мчался, как ветер. Оружие мое блестело ярким угрожающим блеском.
Каро не ошибся. Я оказался столь же опытным в пользовании оружием, как и в верховой
