Дети вечного марта. Книга 2 - Вера Огнева

Успел. Обдало мгновенным жаром, и тут же кто-то ухватил за ноги и стащил с женщины. Игорь не сопротивлялся. Полежал в сторонке, сквозь муть досматривая, как ее протащили по полу и закинули на стол. В стороны полетели миски и объедки. Девка закричала. Ганота запихал ей в рот тряпку. Она подавилась. Глаза вылезли из орбит.

Игорь отвернулся, вяло двигая руками, поправил одежду, полежал еще немного и начал подниматься. Одного раза оказалось недостаточно. Доносившиеся от стола звуки проникали в мозг, бежали оттуда по позвоночнику и оседали в, начавшем тяжелеть, паху.

Она была уже без сознания, но еще конвульсивно дергалась. Живот и ноги покрывали слизь и кровь. Игорю показалось, что ей распороли живот. Вся промежность — сплошная рана. Но он хотел именно такую…

Уйти! Властный императив заставил отвернуться и шагнуть к двери. За спиной клубились его новые друзья. Ревел Ганота. Хрустели на полу черепки. Они не пускали. Игорь качнулся к столу, увидел, изгвазданные кровью разверстые ноги…

Приказ исходил из самого глубокого глубока его личности.

Уходи!!!

На улицу он вынырнул будто из болота, и выблевал содержимое желудка прямо на ступеньки крыльца. Легкие никак не могли наполниться воздухом. Их тоже заткнули тряпкой? Он старался поглубже вдохнуть, хрипел, кашлял, извивался. Опять вырвало. Теперь дыхание пошло легче, а в голове осталось только мутное кружение.

Мимо старых тополей, мимо выгребной ямы, мимо сарая он ушел от харчевни в старые темные улочки.

Свет померк мгновенно. Или в голове выключили внутреннее освещение? Приходилось таращиться, чтобы разглядеть дорогу под ногами. Впереди шумели. Игорь пару раз споткнулся, свернул в какой-то уже совсем узкий проход, чтобы вывалиться на центральную улицу городка.

Мэрия не поскупилась на факела. Свет, можно сказать, заливал улицу, и волновался подобно воде. Факела торчали из специальных держаков, в стенах домов. Факела были врыты в землю на перекрестках, плясали в руках у людей.

К ратуше собиралась процессия. Молодеж, отметил Игорь. Они стояли по трое-четверо. Громко стояли, то есть орали во всю глотку. Распорядитель бегал от одной группы у другой, и что-то дудел в рупор. Его не слушали. В переулке напротив показалась компания девушек. Все как на подбор низенькие, коренастые, наряженные в одинаковые платья со шнуровкой, они орали не меньше парней. А встречены были отнюдь не лаской. Для начала их обругали. Девчонки не остались в долгу. Тогда в их сторону полетели мелкие камни. Прибегать к более весомым аргументам парни или не хотели, или опасались. Но и маленьких камней оказалось достаточно. Женская колонна поволновалась, бросила пару булыжников в ответ и втянулась обратно в темный переулок.

Какой-то местный праздник? Игорь прикорнул на камне у недостроенного фундамента. Стройку, давно забросили. Каменные блоки и кирпичи успели выщербиться. Сидеть было неудобно. Он поерзал, пристраивая зад, не нашел удобного места и решил уже уйти, когда выяснилось: сидеть ему придется дальше. Пока он пялился на женщин и занимался собственным комфортом, распорядитель выстроил таки парней в колонну. Начиналось шествие.

Он покорно кивнул в темноту. Все было плохо. Кругом жало, терло, болело и тошнило. Тусклый свет резал глаза. Донимала тяжесть в паху. Желание все еще требовало реализации.

Он тут подождет, когда закончится шествие и пойдет искать чисто женское заведение. Не может быть, чтобы такового не существовало. Люди — везде люди. Кто это сказал? Наверное Ганота. Он там по третьему кругу наяривает бабу. Лукис и Горбашка стоят в очереди. Если она умерла, они даже не заметят, так и будут насиловать труп.

Нет, Игорь не станет сегодня искать женщину. Желание не пропало, но… он не станет превращаться в зверя. Смешно, однако, новоиспеченный истребитель нелюдей сам перевоплотился в животное. Как еще назвать порыв, заставивший рвать самку из-под другого самца?

Когда участники процессии нацепили личины, он не заметил. Вместо одежды на них болтались пестрые ремки, вместо лиц — маски. Вдоль улицы разворачивалось шествие зверей: волчьи, кошачьи, медвежьи морды, копья с насажеными на них свиными головами. Недоросток в маске лисы лупил в, болтавшийся на перевязи барабан. На трех палках несли над головами, растянувшегося тряпочного змея. Он извивался в такт шагам. У многих были в руках факела. Песня, наконец, определилась. Сквозь все еще мреющую дурноту Игорь разобрал слова: что-то там про гнет и насилие. Кого над кем?!

Ему захотелось досмотреть и выяснить, кто тут кому кошка с собакой.

Маски, свиные головы, тряпочный змей полетели в костер. Чучело медведя охаживали палками. Освобожденные граждане разделись почти донага и пошли осуществлять свою заветную мечту: мстить. Женщины вывалили на тот край площади, чтобы наблюдать за избиением. Они тоже хотели принять посильное участие, но их не допускали. А почему, выяснилось позже, когда куча истоптанного тряпья уже догорала. Девушки разбегались и прыгали через огонь. Ту, которой удалось благополучно преодолеть препятствие, поднимали на руки. Разбирали, в общем девушек.

Торжество человека над зверем, наконец, осуществилось. Допрыгнувшие до мужских рук, девицы громко смеялись над менее удачливыми подругами. Парни опять взялись за камни. Но до членовредительства не дошло. Неудачницы покинули площадь. Оставшиеся повалили во двор ратуши к накрытым столам.

Игорю стало тоскливо. Внутри засела холодная жаба и начала сосать кровь. Руки и ноги похолодали. Он испугался, что если посидит так еще немного, трупно окоченеет.

Он вернется к новым товарищам. Нальют — выпьет — и все станет на свои места. Что еще ему осталось? Разве, найти коня-предателя…

Черт дернул свернуть к тополям. До харчевни не хватило сил, решил посидеть на лавочке, отдохнуть. Ступил в густую черноту, слегка подсвеченную распахнутой дверью заведения, и чуть не споткнулся о босую ногу.

Женщину кинули за лавку и присыпали ветками. Она уже окоченела. Игорь попятился, запнулся, упал. В затылке полыхнуло болью. Ему показалось, что наступила слепота. Глаза ничего не различали, только вылезали из орбит от напряжения. Он пальцами прижал веки.

Со стороны харчевни заорал Ганота:

— Стражники козу ведут. Братва, стражникам — в рыло. Отберем козу!

Да что же они совсем дикие, что ли!

Непрошено и ярко перед внутренним взором предстало безвинное, истязаемое людьми животное…

Теперь уже вывернуло одной желчью, и вместо облегчения, скрючило от боли. Игорь взвыл. Кто-то дернул его за плечо.

— Вставай! Ты такой потехи еще не видел. Пошли!

— Мне плохо, — едва выговорил бывший начальник дворцовой стражи.

— Пошли, нашего пивка глотнешь, как рукой снимет.

— Нет.

— Вставай!

Его все равно подняли. Кое-как переставляя ноги, Игорь доплелся до крыльца, и — будь, что будет — качнулся к двери, но оттуда вывалили чистюки с Горбашкой во главе. Игоря подхватило и понесло. Они пробежали две или три улочки. Лукис добыл факел. Стало возможным разглядеть дорогу под ногами. Игорь туда и смотрел. Споткнешься — затопчут. Поднял глаза от земли, только когда остановились.

Двое стражников с пиками наперевес загородили собой девочку лет десяти.

— Отдадите козу, живыми отпустим, — осклабился на них Ганота.

— Нет, — коротко бросил один.

— Отдавайте! — визгнул Лукис. — Иначе мы на вас донесем, что нелюдя прячете.

— Идите своей дорогой, господа чистюки. Мы ее к начальнику гарнизона ведем. Он и разберется, откуда взялась.

Узкогрудый чистюк в грязных клетчатых штанах и жилетке мехом наружу прыгнул в сторону ближнего стражника, но получил тупым концом копья в грудь. У защитников девочки была выгодная позиция — в углу. С двух сторон заборы. Девчонку они задвинули себе за спину. Когда надвинулась, обозленная сопротивлением толпа чистюков, копья перевернулись остриями вперед, и первый же нападающий заорал, наколовшись. Ганота подобрался с боку и огрел мужика в кожаном доспехе дубиной. Но тот успел отшатнуться, удар пришелся вскользь. Сделав умелый выпад, он достал Ганоту пикой. Еще один чистюк выбыл из строя.

Толпа отхлынула. Теперь стояли на приличном расстоянии и переругивались. Лукис попытался торговаться, но стражники отказались наотрез.

И здесь Игорь оказался сторонним наблюдателем. Слобода была выстроена не так давно, вдоль улицы попадались недокорчеванные пни. На такой пенек он и влез. Сражаться с представителями местной власти на стороне не вполне законных чистюков ему не хотелось. Козу он так и не увидел. Наверное, убежала. Внутри начало отпускать. Предмет спора смылся в неизвестном направлении. Сейчас чистюки еще побузят и уметутся в свою харчевню.

Девочка за спинами стражи забилась в угол, села на корточки и прикрыла голову руками. Правильно, пока большие дурные дяди козу отспаривают, маленьким девочкам лучше посидеть в сторонке.