Война всех против всех (СИ) - Тыналин Алим

Самым главным, конечно же, был доклад Герения, который сообщил, что успешно закупил все материалы и кузнецы под руководством Калияса уже начали изготавливать новый экземпляр архитронито. То-то я слышал удары молота из подвала, где находилась лаборатория изобретателя.

Потом я наконец переговорил с Росциа и рассказал ему идею печатания книг на бумаге. По мере того, как я рассказывал, я видел, как у философа расширяются глаза от удивления. Одна сама мысль о том, что печатать можно на обеих сторонах листа и его не надо сворачивать, привела его в дикий восторг. Я думал, что этого человека невозможно ничем удивить, поскольку он стоик, но это оказалось не так.

— А как изготовить такой свиток, о котором вы говорите, император? — спросил он. — Я впервые слышу о таком, откуда вы о нем знаете?

Я не стал говорить, что в свое время организовал в далеком будущем компанию по переработке макулатуры и пластика и заработал на этом деле миллионы, а просто рассказал, что существует способ делать такие листы из стеблей тростника, растущего вдоль озер и прудов. Достаточно собрать их побольше, добавить щелочь, которую добывают из золы, оставшейся после опавших листьев, а затем, в процессе переработки и сушения, присыпать крахмалом, который уже был известен римлянам, они добывали его после брожения пшеницы.

Этот способ мне показывала девушка-технолог нашей фирмы, когда мы оставались с ней в лаборатории. Потом, конечно, уже было не до ознакомительных экскурсов в историю изготовления бумаги, поскольку мы по большей части занимались уже другим, более приятным времяпровождением, но способ остался в памяти. Бумага, конечно, при этом получалась вовсе не блестяще-белой, как из-под заводских станков, но вполне пригодная к употреблению в наши древние времена.

Для изготовления типографского же станка я обещал мобилизовать Калияса, поскольку чернила уже имелись в наличии и надо было только решить, как их использовать в качестве типографской краски.

— Но, послушайте, это ведь гениальное изобретение, наверняка вам подсказала его сама Божественная сущность бытия, — восторженно заметил Росциа. — Как вы могли додуматься до такого? О, чтобы придумать такое, надо обладать поистине выдающимся умом! Я наконец-то вижу перед собой человека, который осенен мудростью богов! Если вы сможете произвести такие же чудеса в политике и общественном сознании и укротите варваров, то тогда я верю, что вы сможете вытащить нашу империю из того болота, в которое она погружается сейчас.

— Ладно, это все вопросы, которые мне еще предстоит решить, а пока скажите, вы возьметесь за это дело? — спросил я. — Если все пойдет, как надо, мы сможем стать самыми главными в деле изготовления книг на всю империю, даже на весь мир. Никто не сможет сравниться с нами в скорости, понимаете?

— Я с радостью встану во главе этого предприятия, — согласился Росциа. — Какому еще благородному делу я мог бы посвятить остаток своей никчемной жизни, кроме как произведению переворота в изготовлении свитков?

— Ну и отлично, — сказал я и зевнул, потому что на дворе уже стояла ночь. — Тогда приступим с завтрашнего утра, если не возражаете. Кстати, может быть, вы привлечете к этому делу и вашу дочь, она тоже, как я заметил, неравнодушна к книгам? Правда, тогда ей придется повременить со свадьбой, потому что дел очень много.

— Да, Аэбуте тоже обязательно нужно присоединиться к нам, — согласился Росциа. — Я подумаю над отсрочкой ее женитьбы, ведь мы еще не согласовали дату с женихом. Да, конечно, теперь нам предстоят бесконечные хлопоты, но я рад окунуться в них с головой!

Он ушел радостный и сияющий, а я принял Лаэлию и Лакому, которые доложили мне об итогах побоища перед дворцом, а также о том, что войска остготов, отправленные за город, так еще и не знают о произошедшем в Равенне.

— Мой дядя наверняка попытается перехватить их, — сказал я им. — Поэтому езжай к ним Лакома и возьми над ними управление. Приведи сюда, мы хорошенько перемешаем их, сменим командиров и сделаем покорными солдатами, чтобы у них даже мысли не было нарушать дисциплину в следующий раз. И вот что еще, скажи мне, много ли еще беглых рабов скрывается в окрестностях Равенны?

— Ну, как сказать, я уже давно не узнавал, но раньше было не меньше нескольких сотен, — ответил осторожно Лакома. — Но у нас их совсем немного, а вот около Рима, говорят, их есть тысячи, если не десятки тысяч. Они прячутся от бывших хозяев и пополняют ряды разбойников.

— Они все нужны мне, — сказал я твердо. — Я издам указ, по которому беглые рабы переходят в собственность государства по низкой цене и могут получить свободу, если будут служить. Их хозяевам постепенно будет выплачиваться полная стоимость, за счет жалования раба.

— Ты хочешь дать рабам оружие и привести в город? — нахмурилась Лаэлия. — Это же еще опаснее, чем привести варваров и отдать им ключи от сокровищницы. Как ты можешь им доверять?

— Они пройдут тщательный отбор, — заверил я девушку. — Как раз такой, какой я так люблю делать. И даже не один, а два или три. И после этого уже будет видно, кто действительно хочет получить свободу, а кто остался разбойником, а таких мы будем уничтожать.

Лаэлия вздохнула и скептически покачала головой.

— Кстати, ты не хочешь снова стать моим телохранителем? — спросил я, вспоминая слова Росциа об ее тайной привязанности ко мне. — Мы бы могли находиться ближе друг к другу.

Лаэлия тут же вспыхнула, тем более, из таблинума было слышно, как в писцине весело плещется и хохочет Делия.

— У тебя и так полно куртизанок, которые ублажают тебя днем и ночью, Моммилус! — сказала она. — А я лучше займусь войсками, понял?

Она ушла, а я наконец смог заняться собственными делами и отдохнуть. Потом пришла Делия и утащила меня с собой. Остаток ночи мы провели в объятиях друг друга и я заснул только под утро.

Глава 15

Праздник роз с колючими шипами

Я спал и мне приснился странный сон. Давно уже мне ничего не снилось, ничего такого, жесткого и непонятного.

Сначала мне приснилась Секстилия, дочь Кана Севера, яростная и непокорная. Мы стояли в каком-то подземелье, темном, слабо освещенном и кишащим крысами. Она приставила нож к моему члену и сказала:

— Помнишь, я тебе обещала, что отрежу все, что торчит? Так вот, сейчас я тебе отрежу все, что обещала и заставлю жрать.

Она рассмеялась и обернулась Валерией, а затем Уликсой. Потом вдруг она стала одной девушкой, но с двумя головами. Я вгляделся в их лица и узнал девушек из моей прошлой жизни, из двадцать первого столетия.

Одна из голов принадлежала Ясе, девочке, с которой я дружил, когда еще был подростком и дарил цветочки, помогал носить сумку из магазина, защищал от других пацанов и вообще, сдувал все пылинки, она долгое время называла меня другом, а когда я сказал, что люблю ее, она долго смеялась и сообщила, что между нами не может быть никакой любви.

Затем Яся стала дружить с другим пацаном, тоже из нашего детдома, а он ни во что ее не ставил, бил и ругал и еще отнимал деньги, которые давали ей родители. Как я ни умолял ее уйти от этого гавнюка, Яся не соглашалась и говорила, что она навсегда связала с ним свою жизнь. Впоследствии он подсадил ее на наркоту и она стала продавать свое тело за дозу, а он умер через некоторое время от передоза. Яся, насколько я знаю, так и не смогла после этого оправиться, также, как и ее родители.

Вторая голова принадлежала Юле, она долгое время водила меня за нос, клялась в любви и говорила, что я ее любимый человек, что она готова отдать за меня жизнь и уйти со мною на край света. Но так было ровно до того момента, когда у меня были все деньги, которые я тратил на нее, обкрадывая Бешеного Быка.

Когда наркоторговец Бешеный Бык узнал об этом, то убил мою мать и братишку, а меня самого избил до полусмерти и грозился отрезать ногу и руку, меня тогда спасло настоящее чудо. Юля ушла еще, когда я лежал в больнице, с одним из моих лучших друзей, они вместе уехали в Польшу, с тем самым кушем, который я вытащил для них у Бешеного Быка.