Честное пионерское! Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каховская доказывала свою правоту и мне (пока мы поднимались по ступеням), точно я придерживался того же мнения, что и Вовчик («мальчишки все одинаковые»). Строго поглядывала на меня из-под нахмуренных бровей, доказывала, что в «актриски» идут лишь «такие, как Светка Зотова». Говорила, что она (когда вырастет) займётся «настоящим делом». Выдала мне красивую речь о том, чем должны заниматься советские женщины (будто цитировала «агитку»). Посматривала за моей реакцией — словно проверяла: разделял ли я подобные убеждения. Мой локоть Зоя выпустила, лишь когда перешагнула порог родительской квартиры.
Встретила нас в ярко освещённой прихожей Елизавета Павловна Каховская. Зоина мама выслушала отчёт дочери («уроки сделала, поужинала»), без особого стеснения прикоснулась к моей руке («приступ» у меня от этого не случился) и поинтересовалась, «как дела у мамы». Я заверил женщину: «у мамы всё хорошо», «работа над заказом кипит и продвигается с опережением графика». Елизавета Павловна рассеяно кивнула, обронила несколько хвалебных фраз в адрес Нади Ивановой. О подвесках для кашпо или о новых сеансах гаданий она не сказала ни слова. Лишь сообщила, что моего появления дожидался её муж — направила меня в гостиную.
У Каховских я пробыл около часа. «Слил» старшему оперуполномоченному Верхнезаводского УВД информацию о промышлявшем на необъятных просторах СССР брачном аферисте (в начале нынешней весны тот отметился и в нашем городе — лишил финансовых накоплений влюбчивую и доверчивую уже неюную гражданку). Пока деяния афериста напоминали похождения Остапа Бендера. Однако уже в конце этого года выдававший себя за советского разведчика ловелас превратился бы в убийцу (одна из его жертв будет не столь наивна, как ему покажется изначально)… если бы я не выдал анкетные данные преступника (и его ближайшие планы) майору милиции Каховскому.
— Неужели ты, зятёк, — спросил Юрий Фёдорович, — ничего поинтересней не вспомнил?
Он постучал сигаретой о край хрустальной пепельницы.
Я пожал плечами, отмахнулся от облака табачного дыма.
— Дядя Юра, этот товарищ интереснее, чем вам кажется, — сказал я. — Если подождёте до зимы, то и сами это увидите. В декабре он задушит женщину — в Москве. Причём, выберет не абы какую жертву — дочку большого московского чиновника. За его поисками будут следить на самом верху. А за поимку этого любимца женщин вам дадут и новую звезду, и должность… Потом, разумеется — если подождёте до следующего года.
Юрий Фёдорович посмотрел на поднимавшуюся к балкону пятого этажа струйку дыма.
— Звёздочку, говоришь? — сказал он.
Струйка дыма задрожала.
Каховский вздохнул.
— Звёздочка бы мне не помешала.
Майор милиции ухмыльнулся — будто представил на своих плечах погоны подполковника.
На перила балкона (в шаге от меня) упал щедрый голубиный подарок — едва не окатил меня брызгами.
Каховских брезгливо скривил губы.
— Но ждать мы не будем, — сказал он.
Посмотрел на свои записи в блокноте.
— Подброшу твою информацию… друзьям. Путь возьмут этого донжуана за… жабры. Авось они потом и мне отплатят добром — или хоть бутылку коньяка подгонят. Раз уж присвоят мою звёздочку. Но ты уверен, зятёк, что этот жулик сейчас в Ленинграде?
— Уверен, дядя Юра. Честное пионерское. Он только-только принялся окучивать дамочку. Ещё почти две недели будет превращать её жизнь в сказку. И если ваши друзья его за это время не повяжут — отправится в Гагры за новыми приключениями.
Сведения о брачном аферисте-убийце я когда-то подчерпнул в интернете: в ролике на канале «коллег», освещавших истории преступлений всесоюзного масштаба. Тогда я только учился «создавать контент». Перенимал чужой опыт: просматривал отснятый другими блогерами видеоряд. Сравнивал его с найденными в том же интернете документально подтверждёнными сведениями. Разбирался, допускали ли авторы расхождения с реальными событиями (чтобы произвести впечатление на зрителей), или же чётко придерживались фактов. Изучал чужие методы работы над материалом — нащупывал свой собственный «рецепт успеха и популярности».
— Но можно и не торопиться, — заверил я. — С его ленинградской невестой ничего страшного не случится. Останется дамочка без денег и без драгоценностей. Взамен получит незабываемые впечатления. Да и в Гаграх этот шустрый мужичёк осчастливит двух разведёнок. И только в Москве…
Я замолчал: предоставил Каховскому возможность додумать мой ответ. Юрий Фёдорович поворчал на тему «ничего страшного не случится»; посетовал, что я «не подбросил» ему ничего по его «профилю». Но признал, что я сполна рассчитался с ним «за Солнцева». Его стажёрам (пострадавшим от кулаков моего отца) я на дополнительные премии не расщедрился. Но пообещал, что те закажут у моей мамы «адидасовские» тенниски со скидкой (в счёт возмещения ущерба): «всего по пятнадцать рублей за штуку». Каховский сказал, что передаст «парням» моё предложение. Поинтересовался, доволен ли я тем, чем завершилась моя собственная «афера» (попытка наладить отношения Нади и Солнцева).
Я заверил Зоиного отца, что удовлетворён результатом своей махинации — пусть тот и стал для меня неожиданным (признался, что не знал о спортивном прошлом учителя физики). Спросил у Юрия Фёдоровича, давно ли тот знаком с Виктором Егоровичем Солнцевым. Уточнил, уверен ли он, что Солнцев в прошлом занимался боксом (слова Каховского вчера отчасти подтвердила Надежда Сергеевна — сказала, что «что-то такое» припоминает). Узнал, что Юрий Фёдорович учился в той же школе, что и мой отец (только на год младше). И что он посещал городские соревнования по боксу (болел за своих одноклассников). Видел там Каховский и бои «Витька» Солнцева.
Я слушал восхваления бойцовских качеств своего отца (теперь уже Пашкиного) и терялся в догадках — действительно ли я оказался в том самом прошлом, которое помнил. Вспоминал, каких трудов мне стоило получить отцовское разрешение заниматься самбо (в секцию бокса папа меня не пустил!). Слушал, как Юрий Фёдорович описывал поединки Виктора Солнцева («валил парней одним ударом!») — представлял папу «порхающим» по рингу (в боксёрских перчатках и трусах). Отыскивал в памяти малейшие намёки на папино спортивное прошлое. Но не помнил ни отцовских наградных грамот или медалей, ни тётиных рассказов о спортивных достижениях её младшего брата.
Папа мне всегда твердил, что «нужно развивать ум, а не тренировать кулаки» — это его утверждение прочно засело в моей памяти. Я слушал описание папиных боёв (Юрий Фёдорович описывал их подробно, будто видел только вчера), улавливал в голосе Зоиного отца завистливые и восторженные нотки. Думал о том, что всего лишь через полторы недели «дядя Юра» наденет на моего папу наручники — на того самого Витьку, спортивными подвигами которого сейчас так восхищался. Старший оперуполномоченный Великозаводского УВД заподозрит кумира своего детства в преступлении. И погубит тому жизнь. Если я этому не помешаю. Но я не собирался бездействовать.
—…Тот парень был на полголовы выше, чем Витька, — говорил Юрий Фёдорович. — И уже дважды побеждал на городских соревнованиях. А Солнцев уложил его во втором раунде!..
Если бы я вчера не видел последствия папиных ударов (сами удары заметить не успел) — не поверил бы в рассказы Каховского.
* * *
Как не поверил моим словам нынешний Павлик Солнцев.
* * *
В пятницу четырнадцатого сентября мы с Зоей Каховской провожали мальчика домой после тренировки. Шли втроём (Валерке Кругликову сегодня с нами было не по пути). Едва переставляли ноги от усталости. Но пребывали в хорошем настроении: Денис Петрович Верховцев пообещал, что на следующей неделе примет у нас зачет по «самостраховке» и допустит к изучению бросков (сообщение тренера особенно порадовало Зою, спешившую овладеть «настоящими приёмами», мечтавшую одержать первые победы уже в нынешнем году — на декабрьских соревнованиях).
Светившее ещё по-летнему солнце припекало наши затылки. В воздухе стоял запах трав и пыли. В кронах деревьев шумел ветерок, посвистывали прятавшиеся в листве птицы, дребезжали и рычали на проезжей части автомобили. Мы помахивали спортивными сумками, делились впечатлениями от тренировки. Мне странно было слушать собственные рассуждения о борьбе (спустя много лет… да ещё и со стороны). Едва мы отошли от «Ленинского», как я спросил Солнцева о его отце и о боксе. Мальчик тут же улыбнулся, будто я сказал удачную шутку. В ответ на мой вопрос Пашка покачал головой.
— Не, — сказал он. — Папка боксом не занимался. Он у меня неспортивный. У него сердце больное — ещё со школы. Хотя зарядку папа по утрам
