Мертвые тоже хотят жить (СИ) - Ирина Ангара

Люди в белых халатах давно ушли, оставив нас одних: меня, сидящую на полу и прислонившуюся спиной к стене, и брата, подключенного к различным аппаратам, прооперированного и замотанного в бинты словно мумия.

— Мариш? — тихий полувздох-полустон, и я пружиной подпрыгиваю с облюбованного места и с надеждой заглядываю в закрытые глаза, жаждая увидеть, услышать, понять.

— Максик? — переспросив спустя долгие минуты, нервно сжала белую простынь, и слегка потянула ее на себя. Брат молчал, лишь по приборам бегали непонятные кривые. — Макс?

Не выдержав напряжения, со всей силы нажала тревожную кнопку, чтобы через пару минут услышать быстрый топот ног, а еще через минуту увидеть ворвавшуюся в палату женщину, сонно тершую прищуренные глаза и поправляющую слегка мятый халат. Остановившись перед кроватью, она широко распахнула глаза, непонимающе переводя взгляд с приборов на кнопку, потом и на пациента.

— Что за черт? — выругавшись, проверила показатели, иглы, приборы, выдохнула и потерла глаза. — Привидится же такое.

Качнув головой напоследок, тяжело развернулась и ушла, оставив нас снова вдвоем. Меня и Макса.

Я вздохнула и снова привалилась к стене, чтобы через какое-то время неловко съехать вниз, при этом не спуская глаз с лежавшего мужчины и успокаивая себя словами дежурного врача «привидится же такое».

Показалось? Может быть.

Час сменялся часом, пока уже под утро брат действительно не зашевелился и не застонав, открыл глаза.

— Максик? Тебе плохо? Позвать кого-нибудь? — предложив, тут же нажала уже знакомую кнопку.

— Мариш?

— Сейчас. Я уже вызвала врача, сейчас прибежит, потерпи, — подбадривая, поправила тонкое одеяло, закрывая обнажившуюся, замотанную бинтами грудь.

Хоротко хохотнув, он охнул и скривился.

— Ты…

— О-о-о? Проснулся? Замечательно, — вместо ночной женщины в палату уверенно вошел пожилой мужчина. Кажется именно он вчера оперировал брата. А может и не он, почему-то вчера все они казались похожими друг на друга — белые халаты, латексные перчатки, шапочки и повязки, закрывающие на лице все, кроме глаз.

Схватив Макса за руку, отсчитал пульс, проверил зрачок, послушал, скептически посмотрел на показания приборов а потом и на самого Макса.

— И как же Вас угораздило то? Любезный? На ровном месте…

На ровном месте? Ну ничего себе!

Я с возмущением открыла рот и почти сразу же закрыла его, заслышав еле заметный скрип зубов братца. И то верно, зачем разоряться? Меня все равно не услышат, хотя жаль. Очень.

— Значит так, с легкими мы разобрались, хорошо у вас хватило ума не геройствовать и дожидаться помощи в машине. Км-м-м, — откашлявшись он отвернулся и еле тихо добавил: — Многим ума не хватило. А жаль.

И уже громче, брату:

— Так вот, Максим Батькович, полежите у нас с недельку, оклемаетесь, поймете что Вам повезло и остались живы, и с новыми силами в новую жизнь, так сказать.

— Родители, — брат прохрипел и закашлялся.

— Телефончик напишите, ну или сами позже позвоните. Повторюсь, Вам повезло. Операция прошла успешно. Организм молодой, да и ребро не сломалось, а погнулось. Повезло.

Врач еще что-то говорил, потом похлопал брата по руке и вышел, напоследок вызвав дежурную медсестру.

— Мелкая? Выйди? — прохрипев, брат как то странно посмотрел в потолок.

— Зачем? Тебе опять плохо? Врач же сказал, повезло? Макс? — я всматривалась в брата, а рука сама собой тянулась к кнопке. Снова.

— Мариш, будь понимающей сестрой, и… — он снова закашлялся.

— Доброе утро! — дверь распахнулась, пропуская невысокую молодую девчонку. — будем знакомиться? Больной? Я Света.

Она короткими быстрыми шагами подошла к постели брата, посмотрела на него, широко улыбнулась, мазнула взглядом по приборам, взяла оставленную врачом карту, быстро пролистнула и снова улыбнулась. — Все понятно. Значит, Максим? И чего же мы хотим, Максим?

Брат зажмурился и скрипнул зубами.

— Э-э-э, простите, не расслышала? — девушка приподняла в удивлении брови и наклонилась над кроватью.

Снова послышался скрип зубов, потом шуршание простыней. Обойдя медсестру, с удивлением заметила бледные мужские пальцы, с силой сжимающие ткань.

— Макс? Ты уверен что все хорошо?

— Почти…

— Что? Простите? — Света нахмурилась и сложила руки на груди. — Максим, давайте без шуток, я понимаю, Вам плохо, но Вы тут не один. У меня еще несколько палат. Есть Вам пока нельзя, придется потерпеть. Могу дать воды, но совсем немного. Или… О-о-о…

Она понимающе закивала и, нагнувшись под кровать, быстро достала большую железную посудину бледно-желтого цвета.

— Так сразу и сказали бы. Чего стесняться?

Заинтересованно разглядывая внушительных размеров утку, перевела взгляд на брата и с трудом сдержала рвущийся наружу нервный смех. Часто заморгав, прижала руку к губам и отвернулась, наблюдать за пыхтениями краснеющего родственника оказалось на удивление смешно, даже не смотря на весь ужас ситуации. Наверное это неправильно, но я все же не смогла сдержать дрожь и нервно хихикнула, вгоняя Макса в еще большую краску. Его бледные щеки покрылись красными пятнами а сам он кинул в мою сторону злой взгляд, замешанный на обиде и страдании.

— Прости.

— Не смешно, — прошипев сквозь зубы он еще сильнее смял простынь.

— Так Вам понадобится прибор или нет?

— Выйди!

— Максим! Не привередничайте, Вы у меня не первый пациент, стесняться нечего, в конце концов, я просто подожду ее, без катетера, все естественно…

— Что?

— Катетер? — глаза сами сабо распахнулись. Нет, подсматривать я конечно же не собиралась. Но словосочетание «Макс и катетер» казалось неправильным и не воспринималось.

— А что такого? — девушка пренебрежительно пожала плечами. — Это ни в коей степени не ущемит Вашу мужественность. Давайте помогу.

И, не обращая внимание на слабое сопротивление, она отодвинула простынь в сторону, обнажая перебинтованное тело.

— Кошмар, — сдавленно пискнув во все глаза уставилась исключительно на бинты. Я хоть и присутствовала на операции, но что именно делали хирурги, скакать бы не могла. А тут во всей красе. Бинты, провода, трубки. И самое главное, это мой любимый брат! Ужас.

— Не смотри!

— Да не смотрю я! — тут же отозвалась медсестра. — Что вы так переживаете?

— Я тоже не смотрю, — так же попыталась успокоить брата. — Даже отвернулась. Честно. Максик? Тебе очень больно? Ты же весь перебинтован.

В ответ послышался лишь беспомощный скрежет зубов и тихое:

— Выйди…

— Хорошо, хорошо, — протараторив, пулей вылетела из комнатки и перевела дыхание.