Петля Путина. Разбор полетов за 10 лет - Александр Костин

Обильные нефтяные доходы дают Путину возможность избегать трудных реформ и позволять своему «ближнему кругу» опускаться до самой разнузданной коррупции, которой найдется не много параллелей в мировой истории»[88].

Глава 4

Президент «управляемой олигархии»

4.1. Что такое путинизм

Одним из первых, кто определил постсоветский государственный строй как олигархию, был Александр Солженицын, который в конце 1996 года писал:

«Из ловких представителей все тех же бывших верхнего и среднего эшелонов коммунистической власти и из молниеносно обогатившихся мошенническими путями скоробогатов создалась устойчивая и замкнутая олигархия из 150–200 человек, управляющая судьбами страны. Таково точное название нынешнего российского государственного строя.

Членов этой олигархии объединяет жажда власти и корыстные расчеты — никаких высоких целей служения Отечеству и народу они не проявляют».[89]

Определяя Россию первого ее президента Ельцина как олигархию, писатель исходил из классического словарного значения этого слова, данного в словаре Владимира Даля: «Образ правления, где вся высшая власть в руках небольшого числа вельмож, знати, олигархов».[90]

В переводе с греческого «олигархия» означает «власть немногих» («олигой» — «немногие», «архэ» — власть, правление), а «олигархи» — «немногие правящие» или «правящее меньшинство».

Кстати, второй президент России Путин посетил Солженицына 20 сентября 2000 г. в его доме и имел с ним длительную беседу. Встреча транслировалась в прямом эфире российским телевидением. Глядя на висевший на стене в кабинете писателя известный портрет П. А. Столыпина, Путин спросил: «Это ваш дедушка?» Солженицын мягко поправил, что нет, это — Столыпин, премьер-министр дореволюционной России.

На Солженицына Путин произвел хорошее впечатление: «Чрезвычайная взвешенность его рассуждений», «живой ум и быстрая сообразительность», «никакой личной жажды власти, упоения властью, пребывания во власти», «самоуправление — есть фундамент нашего существования… Он действительно так понимает и так знает. Здесь мы сошлись невероятно».

Вот и верь после этого «властелину» человеческих душ…

Несколько позже Солженицын понял, что именно в вопросах самоуправления он стал объектом дешевой пиарной акции. Интервью Солженицына «Московским новостям» 19–25 мая 2001 г. освещали уже не столь широко, как визит Путина к Солженицыну. «Я действительно несколько советов ему дал, — сказал Солженицын. — Но не вижу, чтоб он какие из них исполнил. Конечно, он согласился с самоуправлением. Но кто самоуправление на словах ругает? Никто. Все его хвалят. И никто не хочет ему помочь, наоборот, теснят его и давят. Я настойчиво просил Путина не уничтожать Государственный экологический комитет, независимость лесного хозяйства. Я совершенно не понимал, зачем нужно разваливать Совет Федерации. Вообще непонятно, что создали вместо этого — какую-то промежуточную амебность. Да, действительно, я, что мог, посоветовал. А последующих контактов у нас не было».

В следующий раз Путин посетил Солженицына только в 2007 году. Критических замечаний в отношении Путина Солженицын уже не высказывал…

Вернемся к определению олигархии. Как тип правления ее впервые описал Платон в VIII книге своего трактата «Государство». Возможно, что сам Платон термин и придумал, хотя не исключено и то, что это слово существовало и раньше. Согласно Платону (у которого в диалоге об олигархии рассуждает Сократ, беседующий с Адимантом) олигархия — это государственное правление, основанное на имущественном цензе: государственные должности имеют право занимать только люди имущие. Поскольку богатых всегда намного меньше, чем бедных, правление богатых и есть правление “немногих”. Платону же принадлежит характеристика олигархии, как порочной формы государственного устройства, в котором целью правящих является не всеобщее благо, а личная корысть.

Аристотель в «Политике», «Афинской политике», а также в «Риторике» развил и детализировал Платона. Три основные черты олигархии по Аристотелю: правители набираются из числа богатых или же по выбору богатых из числа их друзей; правители не зависят от граждан (и этим олигархия отличается от демократии — власти граждан); правители преследуют интересы своего личного, а не всеобщего блага (и этим олигархия отличается от аристотелевой аристократии). Исходя из реалий современной ему Эллады, Аристотель подразделил олигархию (корыстную, недемократическую власть немногих богатых) на четыре вида, различающиеся способами формирования правительства (цензовая выборность, кооптация, наследование должностей, самозахват); степенью имущественной поляризации (от умеренной до максимальной); и разной степенью сочетания законности и беззакония (от несправедливого, выгодного лишь меньшинству законодательства, до полного произвола).

Описание Аристотеля (за исключением некоторых частностей — типа назначения на должность лиц по жребию) оказалось универсальным: после Древней Греции олигархический тип правления находили и находят в доимператорском и позднеимператорском Риме, средневековой Венеции, в Латинской Америке XIX–XX вв., в современной Юго-Восточной Азии, постколониальной Африке и постсоветских государствах.

В России при Ельцине олигархический режим еще не сформировался окончательно, вполне сочетаясь и с отдельными чертами классической тирании (беззаконной единоличной власти), и анархии, и с хилыми ростками демократии. «Тирания» «царя Бориса» была, надо сказать, довольно добродушной, и проявлялась скорее в самодурстве и волюнтаризме, чем в систематическом подавлении прав и свобод граждан. Гораздо более при Ельцине бросались в глаза проявления анархии, в том числе полуфеодальной анархии религиозных правителей (особенно в периоды, когда президент «работал с документами» и являл Сергею Ястржемскому «крепкое рукопожатие», т. е. полностью бездействовал, а может быть, был в запое). При Путине самодурства и анархии поубавилось, зато от добродушия не осталось и следа. Как сказал известный сатирик Виктор Шендерович, «прежний хозяин был большой, пьющий и блаженный, а этот — маленький, трезвый и злобный».[91]

Если путинскую систему власти рассматривать через призму классических представлений об олигархии, то она соответствует второму типу олигархии по Аристотелю: к власти допускаются только богатые, имущественная поляризация велика, но еще не максимальная власть формирует себя сама — фактически способом кооптации; законы есть, но они написаны начальниками для пользы начальства. Можно еще добавить, что это второй тип олигархии, но с разнонаправленными отклонениями: в сторону первого, умеренного типа (власть не полностью самоформируется, выборы существуют), и в сторону третьего и четвертого — «династических» типов олигархии (имущественная дифференциация приближается к максимальной, появляются элементы наследования власти). К той же примерно разновидности олигархии относится большинство стран третьего мира, в частности, африканских. Это неудивительно: по большинству значимых параметров развития Россия оказалась сейчас где-то между Латинской Америкой и Африкой. Мексика вполне может считаться для России недосягаемым образцом порядка, экономического роста, демократии и благосостояния граждан. Россия не только не может догнать Мексику, но отстает даже от Колумбии, дрейфуя по направлению к Нигерии.

Формально в России (как и других современных странах третьего мира) нет имущественного ценза для занятия высших государственных должностей. Но фактически имущественный ценз существует. О русской олигархии можно еще сказать, что она, в первую очередь, номенклатурно-бюрократическая, чиновничья, а не, скажем, финансовая (как в Сингапуре). Олигархия — это номенклатурная верхушка во главе с президентом, администрация президента, министры, полномочные представители в федеральных округах, губернаторы, руководители ФСБ, МВД, прокуратуры и армии. Некоторые представители крупного бизнеса тоже входят в правящую олигархию — те из них, кто занимает значимые должности в государстве. Роман Абрамович и Александр Хлопонин — олигархи, поскольку прикупили себе за собственные деньги государственные должности. Потанин и Березовский — олигархи, потому что занимали такие должности в прошлом. Михаил Фридман и Олег Дерипаска — олигархи, потому что опираются на неформальные связи с президентом и высокопоставленными членами правительства (родственно — клановые связи, как в случае с Дерипаской, трудно учесть, но нельзя не учитывать, особенно в России).

Если отвлечься от России и обратиться к итальянскому премьер-министру Сильвио Берлускони, которого в русских СМИ тоже любят называть олигархом, то Берлускони — не олигарх, но по другой причине: он был избран демократически. Вот если бы итальянский медиа-магнат пришел к власти не по итогам демократических выборов, а в результате операции «Преемник», то его можно было бы признать олигархом.