Гвардия тревоги - Екатерина Мурашова

В каникулы Дима вообще много ходил по городу. Он где-то слышал, что обыкновенно москвичи не любят Петербурга и наоборот. Ему лично Петербург нравился. Низкое, туманно-клочковатое небо казалось пригодным для личного употребления. Оторвал себе клочок неба, завернулся в него и спрятался ото всех. Очень удобно.

Однажды в Таврическом саду Дима встретил Машу Новицкую. Она сама узнала его и подошла. Заговорили о большом и сложном задании, которое задала на каникулы учительница английского языка, и следующем туре математического конкурса.

— Тая говорит, что там, если выиграть, приз — обучение за границей. И всё оплачивают. Правда?

— Угу, — кивнул Дима. — Правда.

— Ты бы хотел?

— Не знаю. Сначала надо выиграть.

— А как тебе кажется, ты можешь?

— Не знаю, надо попробовать.

— Николай Павлович говорит, что Тая — вряд ли сумеет. А ты — может быть.

— Кому он это говорит? — удивился Дима.

— Не знаю… — смутилась Маша. — Так… слышала от кого-то.

Помолчали. Дима уже хотел попрощаться и уйти. Машина удивительная коса, перекинутая через плечо, навязчиво маячила перед его глазами и напоминала о противоречивом поведении подростков.

— Хочешь, я тебе покажу лужу в горошек? — неожиданно спросила Маша.

— Хочу, — сказал Дима. Лужа в горошек — как это может быть?

— Пойдем, — сказала Маша и привела его на задворки сада, где грузовики разъездили дорогу. В одной из колей вода осталась где-то внизу, а на изнанке замерзшей поверху льдины собрались круглые, размером с рубль, очерченные белым капли. Лужа действительно казалась раскрашенной узором в горошек.

Не зная зачем, Дима наступил прямо в середину лужи. Капли мгновенно сбежались к трещинам и пропали. Вместо лужи в горошек снова получилась грязная колея с осколками льда. Дима опустил голову.

— Извини, — сказал он.

— Ничего, — засмеялась Маша. — Еще намерзнет.

Дима поднял голову и посмотрел на девочку.

— Ты на меня смотришь так, как будто мы только что познакомились, — заметила Маша.

— Это правда, — согласился Дима. — Ты сказала, и я сам понял. Я тебя первый раз вижу… отдельно от всех. Понимаешь?

— Конечно, понимаю, — Маша пожала плечами. — Ну и как я тебе… отдельно?

Дима смутился, потом не глядя, по памяти протянул руку и слегка дернул Машину косу.

— Извини, — снова сказал он. — Мне очень хотелось… хотя вообще-то я девчонок за косы не дергаю… Может быть, пойдем в кино? Или на выставку?

— Пойдем, — легко согласилась Маша.

Когда возвращались из кино, Дима проводил Машу до парадной. Уже совсем стемнело.

— Смотри, звезды, — сказала Маша и указала наверх.

Дима посмотрел. Звезды были чужие и ужасно далеко. Низкое городское небо для индивидуального употребления нравилось ему больше.

— Тебе нравится? — спросила Маша.

— Я редко смотрю на звезды, — признался Дима.

— Почему? У тебя плохое зрение? Но ты не носишь очки…

— Зрение нормальное. Просто так получается…

— Конечно, в городе это не то, — сказала Маша. — В городе они даже не пахнут.

— Как это?! — удивился Дима.

— Когда уже стемнеет, мы с Карениным часто ездим по полям. И вот если вечером на поле посмотреть прямо вверх, то их там много-много… Они перемигиваются разноцветными огоньками, и всегда чувствуется такой странный запах. Как будто внутри звенит тонкая-тонкая струна. Это и есть запах звезд…

— Бабушка, — спросил Дима вечером за ужином. — Как ты думаешь, звезды чем-нибудь пахнут?

Александра Сергеевна задумалась.

— Я полагаю, чуть-чуть — резедой, — наконец ответила она.

— А я думаю, да что там, почти уверен, — мальвазией, — с непонятным воодушевлением возразил Михаил Дмитриевич.

Дима хотел было спросить, что такое резеда и мальвазия, но передумал. «Какая, в конце концов, разница?» — решил он.

И отчего-то загрустил.

Дима шел по тротуару нога за ногу, так медленно, что прохожие, излучая недовольство, то и дело обгоняли его. По времени еще стоял как бы день, но уже сгустились петербургские молочно-жемчужные сумерки и на пепельно-сером небе выступили бледные звезды. Дома стемнели и как будто подернулись дымной кисеей.

Кирилл догнал Диму и молча пошел рядом.

— Ворона жива? — спросил Дима, когда молчать надоело.

— Жива, наверное. Если еще куда-нибудь не впуталась.

— Я думал, ты ее на голубятню понес.

— Так и было. Она там пришла в себя, порвала сетку, заклевала насмерть троих голубей, наелась и слиняла через дырку в полу. Дядя Федор мне потом чуть голову не открутил.

— Вон оно как… — протянул Дима. — А ты ее спасал…

— Что ж, — Кирилл пожал плечами. — Бывает… А твой-то голубь как, живой?

— Вполне. Он вообще-то уже и летать может. По комнате, правда, но все равно. Мне кажется, что у него крыло поправилось. Вернуть его тебе?

— Да как хочешь.

— Я подумаю…

— Подумай… Здесь направо…

— А куда мы, собственно, идем?

— Тимура смотреть. Ты же хотел вроде. Или уже расхотел?

В комнате было не слишком светло, и все же Дима увидел четыре компьютера по четырем углам. На тумбочке посередине лежал пятый, ни к чему, по видимости, не подключенный, — восхитительно тонкий золотистый ноутбук, похожий на большую дорогую шоколадку в обертке.

— Роберт, познакомься, это Дима Дмитриевский, — сказал Кирилл. — Дима, это Роберт.

— Очень приятно, — сказал Дима.

— Проходи, Дима, присаживайся, где тебе удобно, — сказал Роберт.

Хозяин квартиры сидел за одним из компьютеров в очень большом офисном кресле с подножкой. От подлокотников кресла тянулись к стене отдельные провода. Нажав какие-то кнопки или прикоснувшись к сенсорам где-то у себя под руками, Роберт оживил тот компьютер, к которому подсел Дима, и зажег лампу-гуся у него на столе.

«Наверное, у него здесь все механизировано, как в старых фантастических фильмах, — подумал Дима. — И входную дверь он нам открыл на расстоянии. Отчего нет? Забавно…» Он никак не мог определить, сколько лет Роберту. От угла зрения и освещения все менялось. Иногда казалось, что хозяину квартиры едва исполнилось восемнадцать, иногда — можно было дать значительно больше. Впрочем, даже себе Дима стеснялся признаться в том, что с большим интересом, чем Роберта, он рассмотрел бы ноутбук.

— Дима в Москве учился в математической школе, — сказал Кирилл. — А здесь уже выиграл половину международной олимпиады. И еще у него феноменальная память — услышит и что угодно может повторить.

Дима вспомнил, как в прошлом году всей семьей поехали на Сходню, под Москву, на дачу к друзьям. Там в маленьком, почти прозрачном лесочке брат неожиданно нашел огромный белый гриб с толстой ножкой и коричневой шляпкой. Потом он всем по очереди его показывал с абсолютно тем же видом, с каким Кирилл показывал Диму Роберту.

— А еще я умею играть на блок-флейте, немного — на саксофоне и показывать карточные фокусы, — сказал Дима и вежливо улыбнулся Роберту.

Кирилл удивленно поднял брови, не понимая. Роберт, кажется, обо всем догадался и улыбнулся в ответ.

— И что ж, трудные были задачи на олимпиаде?

— Да как вам сказать…

Беседа была такой светской, что Диме все время вспоминалась Александра Сергеевна. Голос Роберта — тихий и усталый. Общий смысл беседы не улавливался вовсе. Странно, что управляемый Робертом столик-робот не подал чай или кофе.

Потом Роберт извинился перед Димой и подозвал к себе Кирилла.

— Пользуясь случаем, нам с Кирой нужно урегулировать кое-какие дела, — объяснил он. — Дима, ты играешь в компьютерные игры?

— Вообще-то да, — сказал Дима, предполагая, что сейчас ему предложат какую-нибудь математическую головоломку для проведения времени. Вот если бы Роберт позволил включить золотистый ноутбук…

— Там в компьютере перед тобой есть такая игра — «Победитель». Видишь иконку с луком и стрелами?

— Вижу, — кивнул Дима.

— Кликни.

На экране появилась эффектная заставка с грандиозным, по всей видимости ядерным, взрывом. Тихо зазвучала тревожная, воинственная музыка. Странно, Дима даже не слышал о такой игре и не видел ее в продаже. Роберт откуда-то раздобыл суперновинку? Или, наоборот, это старая игра, о которой все уже забыли?

Не слишком мешкая, Дима включился в игру. Сюжет ее не отличался особенной сложностью, а заданный темп не позволял насладиться красотами компьютерной графики. Игру нельзя было причислить к «ходилкам-стрелялкам», так как ходить в ней было, собственно, некуда, да и некогда. На первом уровне на героя, с которым отожествлял себя играющий, нападали вполне колоритные неандертальцы, вооруженные палками и камнями. Уворачиваться от летящих камней было непросто, но Дима справлялся и сам довольно успешно метал камни в желтозубых волосатых противников. Когда с первобытными людьми было покончено, декорации рывком сменились. Теперь это было что-то антично-средневеково-голливудское. Не то замок, не то крепость из огромных камней на заднем плане. Луки, стрелы, колесницы, мечи… Лязг, ржание коней и визг нападающих почти заглушают маршеобразную мелодию, которая по-прежнему звучит на заднем плане. Здесь у Димы возникла мысль, что его не столько развлекают, сколько проверяют. Он отключил все внешние раздражители и сконцентрировался на происходящем на экране. Разнообразные противники, смутно напоминающие цитаты из голливудских блокбастеров, нападали во все убыстряющемся темпе. Дима справлялся. И одновременно понимал: в мелькающих картинках была какая-то ускользающая из-за быстроты действия ирония. Какая? В чем?.. Противники тем временем закончились. Следующий уровень был уже почти предсказуем. Ружья, заряжаемые с дула, тачанки с красными командирами, автоматные очереди, танковая атака… Дима вошел в раж и крошил все это в капусту последовательно и логично, подчиняя уничтожение своему собственному, несомненно эффективному алгоритму. Мельком, снимая снайпера с верхушки ели, вспомнил, что хотел было подслушать разговор Кирилла с Робертом. Не до того!.. На следующем уровне события разворачивались с применением авиации. Неуклюжие аэростаты заграждения, какие-то скачками усовершенствующиеся установки ПВО, мелькающие внизу кварталы, аэродромы, засеянные поля… Дима-самолет постепенно расширял свои возможности, уворачивался от желающих его сбить, сам бомбил все подряд, смутно припоминая всплывший откуда-то термин «ковровая бомбардировка». В конце концов огневая мощь противника оказалась подавленной, цель открылась, и Дима, не жалея сил и боеприпасов, выложился в последней атаке…