Они украли бомбу для Советов - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А близкие? Дети, жена — случайный жест, опрометчивая фраза, и привлекли внимание…
— Чтоб выдавали родственники? Об этом тоже не слышал. Жена моя знала только одно — я работник НКВД. Да и то потому, что перед отъездом нас принимал и наставлял — ее и меня — генерал Судоплатов.
— Ну, допустим, начальство из Москвы могло переметнуться.
— Когда сидели в Лондоне, мы и не знали, кто у нас начальство. Выяснилось при возвращении. Нам первое время даже никаких оценок присланной информации не давали. Не очень хорошо, процесс оказался не слишком отлаженным. Единственное, что получали, так напоминание: усилить работу, это важно, это нужно, не хлопать ушами, добывайте то, добывайте это. Знали только кличку дающего нам указания. Отсюда провалы были полностью исключены.
— Вы считаете, что в то время конспирацию соблюдали строже, чем сейчас, что она была надежнее, лучше?
— Безусловно. Тогда совершенно исключались разговоры между разведчиками на тему, кто чем занимается. Сегодня болтовни очень много. Хочется похвастаться, как-то проявить собственную значимость. Какие-то намеки о том, о сем. Кому это нужно?
ВОТ ТАКОЙ ПОЛУЧИЛСЯ ФУКС
Нечего спорить. Предательства если и случались, то не в таком же количестве. Верных иностранных помощников берегли, не подставляли. А уж коли те изредка попадались, послушно безотказный ТАСС с тоскливой неизменностью на деревянном своем языке открещивался от провалившихся: «Не был, не состоял, провокация…» Однако проходило время, и почти наверняка скашивали сроки, выручали, обменивали — иногда под флагом чужих дружественных разведок, но какая разница.
Дело советского атомного шпиона, пардон, агента-помощника-разведчика Клауса Фукса непонятным образом выбивается из общего ряда. Немецкий антифашист и ученый-атомщик передавал ядерные секреты откуда только мог. А судьба забрасывала его, сбежавшего из фашистской Германии, и в американскую атомную колыбель Лос-Аламос, и в британские ядерные центры. Ему не хватало гениальности Оппенгеймера, Бора или Теллера, однако сведения Фукса оказались бесценны. Их ущерб и наш выигрыш в деньгах, а также во времени не измерить никакими миллиардами.
Но, попав в 1950 году в английскую тюрьму, Фукс был оставлен, точнее, брошен на произвол судьбы. Отсидев девять лет из щедро «отпущенных» ему британской Фемидой четырнадцати, Фукс был освобожден в июне 1959-го за примерное поведение, тотчас уехал в Германию, совсем не Западную. Англичане предлагали Фуксу остаться работать у них. Он же попросил отвезти его прямо из тюрьмы в аэропорт и рванул в Восточный Берлин. Ему шел 49-й год. Но и в дружественной нам ГДР советские товарищи за все годы ни разу не пытались хоть чем-то отблагодарить героя. Первым это сделал соратник Барковского, тогда уже отставной полковник Феклисов в 1989 (!) году. По собственной инициативе и, увы, после смерти ученого. А немей ждал и, как рассказала его вдова Маргарита Фукс, до последнего. Да еще оправдывал русских друзей, объясняя супруге, а может, и себе, что никого из советских, с кем трудился, в живых, наверное, не осталось… Что же произошло?
Барковский знает. У него своя версия. Я лишь изредка перебивал Владимира Борисовича. Он профессионал, практик и историк. Я журналист, старающийся разобраться в запутаннейшем лабиринте советской атомной разведки. Что мое мнение по сравнению с его? И все-таки здесь наши точки зрения не всегда совпадали.
Но слово Барковскому:
— Фукс действительно фигура выдающаяся. Причем, сделайте себе обязательную пометку, не всегда и не во всем понятная. Его судьба, вы правы, трагична. Меня лично, детальнейше анализировавшего его дело, берет досада. Знаком с Фуксом не был, но изучал его по сообщениям моего товарища, долго с ним работавшего, читал донесения, документы, книги. И потому считаю, что в провале Фукса мы сами сыграли какую-то роль, которая привела его к признанию.
Он сын лютеранского священника, защитника страждущих и угнетенных. Приход отца был в рабочем районе. Понятно, Фукс вступил в соцпартию, затем разочаровался и перешел к коммунистам. Активно работал, но засветился и оказался на грани ареста. Компартия ему приказала: уезжай и учись, становись ученым, ты понадобишься будущей Германии. Там фашизм, концлагеря, а ему — о будущем. Он уехал и сам решил помогать нам, исправлять несправедливость.
— Несколько абстрактно. Кто же, тле и как, если конкретно, завербовал Фукса?
— Вербовки в принципе не потребовалось. Фукс, осевший в Англии, посоветовался со своим другом. Был такой антифашист Кучински — юрист, экономист по профессии. В посольстве его знали очень хорошо. Активист общества англо-советской дружбы, приглашался к нам на приемы, общался с дипломатами. Ему не составило труда прийти прямо к послу Майскому и предложить: есть ученый-атомщик, который будет вас информировать. Майский пригласил военного атташе и приказал заняться. И на встречу с Фуксом послали помощника военного атташе Семена Кремера. Интеллигентный, квалифицированный военный разведчик, выделявшийся среди всех остальных сотоварищей из ГРУ. Поддерживал прекрасные отношения со всеми не по долгу службы, а искренне, душевно. Кстати, когда в 1943 году закончилась его командировка, он пошел не в центральный разведывательный аппарат, а попросился на фронт. Закончил войну командиром крупного танкового подразделения, генерал-лейтенантом.
Так Фукс пришел в советскую разведку. Много делал для нас в Англии, и в США поехал уже готовым агентом. Сначала он работал в Чикаго, затем в Нью-Йорке и, наконец, добрался до секретнейшей лаборатории в Лос-Аламосе, где творили атомную бомбу.
— Владимир Борисович, а Клаус Фукс — это не тот таинственный Персей, который передал супругам-американцам и нашим разведчикам Коэнам чертежи атомной бомбы?
— Нет, Персей — американец. Фукс — немей, работавший под именем Чарльз. После войны он вернулся в английский ядерный центр Хауэлл, сотрудничал с нами еще года четыре вплоть до ареста.
— Тогда подозрение пало на многих ваших помощников — в Канале, США, Англии… Если бы американскому криптологу Мерелиту Гарднеру не удалось частично расшифровать коды КГБ, гулять бы Фуксу на свободе. А потом на Фукса навел и его связник — ваш агент американец Голл.
— Ну, откуда вы все это взяли?
— Из британских трудов по разведке.
— Слушайте, наши шифры никто не читал, не читает и читать не будет. Не было никого, кто бы их расшифровал. Это трепотня, нужная американцам, чтоб оправдать свою неосведомленность. Разговоры о попавших к ним шифрах, о книжке военного атташе с упоминанием фамилии Фукса — бред собачий, выданный для показа: мы тоже умеем кое-что делать.' У меня об этом документальные данные. К моменту ареста Фукса ни англичане, ни американцы не имели никаких конкретных данных для предъявления
