Не для меня (СИ) - Морейно Аля

Как же я злился на Настю! Какого чёрта она спала с кем попало? Какого чёрта она, такая красивая и соблазнительная, постоянно попадалась мне на пути? Какого чёрта я хотел её, как одержимый? Почему позволила мне трахнуть себя без защиты? Как же я её ненавидел! Наверное, если бы встретил её где-то в те дни, то не удержался бы и придушил.

Я пытался представить, как скажу Алёне, что я заражён и, возможно, заразил её. Никак не мог подобрать правильных слов. По любому выходило, что третьего шанса она мне не даст. Из-за своей грязной похоти я окончательно разрушил свою жизнь. Поклялся, что больше ни за что не позволю себе даже поздороваться с этой шлюхой, что бы с ней ни случилось.

Увидев на электронной почте файл с результатами, я не мог найти в себе силы его открыть. Руки тряслись. Мне казалось, что сейчас я оглашу себе смертный приговор. Я был уверен, что там меня обязательно ждёт что-то ужасное. Я сидел и гипнотизировал ноутбук, уговаривая себя открыть файл и прочитать, что там написано. Я выключал его, пытался заниматься другими делами, но не мог. Включал его снова и снова не мог решиться открыть это чёртово письмо.

А потом позвонила Алёнка и радостно сообщила, что только что вышла от врача, который подтвердил, что у неё всё хорошо и сексом заниматься можно.

Тянуть дальше было нельзя. Я открыл этот файл, мысленно приставив себе пистолет к виску. Долистал до конца. Всё было чисто, у меня ничего не нашли! Я не верил своим глазам.

Перезвонил Алёне.

— Алёнушка, ты уже далеко уехала от консультации?

— Нет, я зашла в кафе по соседству — захотелось чаю с пирожным.

— А ты можешь вернуться и взять там справку, что ты беременна?

— Могу, только зачем?

— Я тебе всё объясню. Ты допивай свой чай, иди за справкой и жди меня. Я сейчас подъеду.

Я выскочил из офиса и понёсся к любимой. Она уже вышла из консультации и ждала меня возле входа.

— Алекс, что случилось?

— Алёнушка, любимая. Мне кажется, мы с тобой забыли сделать одно важное дело.

— Что мы могли забыть?

— Мы забыли расписаться. Ты ведь выйдешь за меня замуж?

— Не знаю. Это несколько неожиданно.

— Ребёнок должен родиться в браке. И чтобы у него потом не возникло неудобных вопросов, мы с тобой прямо сейчас поедем в ЗАГС и подадим заявление. А справка нужна, чтобы нас расписали по ускоренной процедуре.

— Алекс, ты точно не заболел? К чему эта спешка?

— К тому, что наш малыш уже целый месяц живёт у тебя в животе нелегально! Алёнушка, выходи за меня, пожалуйста!

— Ну ладно, поехали.

Со справкой из женской консультации через день мы с любимой снова стали официальной семьёй. Мы не устраивали пышной свадьбы — ограничились ужином в ресторане для самых близких.

Эмоции переполняли меня через край и расплёскивались на всё вокруг. Я был настолько счастлив, что готов был расцеловать весь мир. И когда случайно заметил на остановке маршрутки Настю, не смог проехать мимо, а подвёз её домой, поделившись и с ней своей радостью.

У Алёнки шалили гормоны. Я частенько видел у неё следы слёз, и она уверяла, что плакала без причины. Иногда сидела, отключившись, и смотрела в одну точку. Порой уходила куда-то и часами не брала трубку, заставляя меня волноваться. Всего этого не было в её первую беременность. Но со слов друзей я знал, что беременные женщины часто чудят, и не особо удивлялся.

Хотя у Алёны были свои деньги, я открыл ей карту и постоянно пополнял её. Мне было важно, чтобы моя жена ни в чём не нуждалась и могла оплатить любые наряды и другие покупки или услуги. Я отслеживал движение по карте не столько для того, чтобы контролировать её траты, сколько чтобы поддерживать там достаточный баланс и вовремя пополнять. Карту она использовала нерегулярно. То тратила по мелочам, то оплачивала что-то крупное. В последнее время она стала снимать с неё в банкомате наличные. Суммы были не очень большие, поэтому я не сразу напрягся. Потом они стали пятизначными и снимались регулярно.

Я не решался спросить, зачем Алёне наличка, тем более так часто и так помногу. Боялся обидеть её своим недоверием, по глупости и подозрительности разрушить нашу семью, которая казалась мне хрустальной. В какой-то момент снимать деньги она перестала, и я успокоился.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ещё одним отличием от первой беременности стало то, что Алёнка никогда не брала меня с собой в консультацию. Раньше я не пропускал ни одного осмотра, особенно УЗИ. Я ловил особый кайф, видя на экране монитора нашего малыша и слыша, как стучит его сердечко. Теперь же жена ходила всегда сама. Лишь сообщала постфактум, что всё в пределах нормы. Мне было немного обидно, но она категорично сказала, что верит во все приметы, а они гласят, что нечего мужа водить с собой в консультацию до родов. Её можно было понять — после потери ребёнка любая женщина стала бы такой мнительной. Особенно учитывая гормоны и прочие заморочки беременных.

На днях Алёна сообщила, что у нас с ней будет сын. Я был на седьмом небе от счастья! Впрочем, девочке я бы радовался не меньше. Какая разница, какого пола ребёнок, если он — от любимой женщины? Но сын — это всё-таки наследник, продолжатель рода. Мальчики были особым предметом гордости у моих друзей, а потому я сам в своих глазах вырос на целую голову. Ведь пол ребёнка зависит от мужчины!

Наш малыш должен был появиться на свет в первой половине февраля. Была и точная дата, но, как объяснила мне Алёнка, существовали две разные системы отсчёта срока беременности, а потому эта дата была чисто условной. Живот у неё появился очень быстро и, кажется, был больше, чем в первую беременность, но он ей совершенно не мешал двигаться. Алёна ходила на специальную йогу и очень много гуляла.

Уже к ноябрю детская для нашего малыша была готова, мы присмотрели кроватку и коляску. Но покупать это мне моя суеверная жена разрешила лишь после того, как малыш уже родится. Она только однажды не удержалась и купила несколько вещичек и конвертик на выписку — очень уж они ей понравились.

Эйфория первых месяцев после воссоединения с Алёнкой постепенно утихала. У меня по-прежнему было очень много работы. Из-за этого я постоянно чувствовал себя виноватым, ведь жене приходилось, как правило, гулять в одиночку. Мы очень мало времени проводили вместе. Когда я возвращался домой, она обычно уже лежала в кровати, готовясь ко сну, и даже не выходила мне навстречу.

Любовью мы занимались редко. То врач советовал на время воздержаться, то жена была не в настроении. В прошлую беременность, наоборот, она была ненасытной, очень страстной и отзывчивой.

Мы не ссорились. Но отношения у нас были далеки от тех, что были когда-то. Иногда казалось, что Алёна душой не со мной, словно я силой держал её и не давал уйти. И меня это тяготило. Раньше я думал, что я вытяну нас один, лишь бы она вернулась и позволила мне быть рядом. Но теперь я понял, что это невозможно. В счастливой семье над отношениями должны работать оба. А я всё острее чувствовал, что Алёна не любит меня, а лишь позволяет себя любить.

Я начал уставать от такой семьи. Совсем не так я представлял себе наше воссоединение, не о таком мечтал. Более того, иногда мне казалось, что я уже не был уверен, что войти второй раз в одну и ту же реку было хорошей идеей. Похоже, мы оба оказались в западне.

Я всё чаще задавал себе вопросы, люблю ли свою жену и хочу ли прожить с ней до конца жизни? И каждый раз мне всё труднее было давать утвердительный ответ.

За неделю до нового года в выходной день Алёнка отправилась на прогулку с подругой. От моей компании она отказалась, заверив, что у них свои секреты и в другой раз поболтать они не смогут, поскольку подруга работает. Вернулась домой она очень возбуждённая, довольная, с каким-то пакетом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Алекс, некоторое время назад у Маринки были проблемы, и ей нужны были деньги. Мне пришлось ей помочь, воспользовавшись картой, которую ты мне дал. Теперь у неё всё решилось, и она вернула то, что брала у меня. Вот. Я не знаю, как их положить обратно на счёт. Реши, пожалуйста, этот вопрос, ладно?