СМЕРШ. Гвардия Сталина - Владимир Макаров

Нередко выпускники разведывательно-диверсионных школ Абвера привлекались для борьбы с партизанским движением. Советские контрразведывательные органы, вместе с партизанами и подпольщиками проводили активные мероприятия не только по физическому уничтожению врага. Как отмечают историки, к 1943 году советские спецслужбы смогли не только внедрить своих агентов практически во все разведывательно-диверсионные школы противника, но и успешно занимались разложением слушателей[100].

Победы Красной Армии на советско-германском фронте, немецкая оккупационная политика, направленная на физическое уничтожение и ограбление мирного населения, изменили настроение народа в пользу партизан. К 1943 году система по привлечению русского населения на службу захватчикам показала свою несостоятельность, планы Абвера и СД по созданию массовой «пятой колонны» на территории России потерпели провал.

Подготовка германскими специальными службами диверсантов из числа советских военнопленных

С конца 1941 года в концентрационных и фильтрационных лагерях немцы стали проводить анкетирование и первичную «селекцию» военнопленных. Затем отобранные кандидаты направлялись в концлагеря на территории Германии и Польши для формирования диверсионно-разведывательных подразделений, которые предполагалось использовать в военных действиях на стороне Германии. Крупными центрами, в которых производился отбор кандидатов, были также концлагеря Бухенвальд, Заксенхаузен, Освенцим (Аушвиц) и др. В фильтрационных и концентрационных лагерях для советских военнопленных гитлеровцы создавали нечеловеческие условия для жизни.

В концлагерях специальные команды, состоящие из офицеров Абвера, СС и СД, а также эмигрантов, хорошо знавших русский язык, занялись вербовкой кандидатов для диверсионно-разведывательной работы в тылу советских войск. Вот как описывал очевидец, перешедший в последствии к партизанам, методику работы этих комиссий: «Каждый прибывший военнопленный вызывался в отдельный кабинет к членам комиссии. Члены комиссии, просматривающие дело военнопленного, знакомились с ним и путем вопросов перепроверяли данные, полученные в момент анкетирования в лагере. Затем отобранных кандидатов отправляли в концлагерь, в местечко Бухенвальд, что в 8 км от г. Веймара. Этот концлагерь действует давно, капитально отстроенный, с высокими кирпичными стенами. Каждый барак обнесен в два ряда проволокой. У стены лагеря также несколько рядов проволоки, расположенной ступеньками. Наверху — тоже несколько рядов проволоки. По линиям этих проволочных заграждений пропущен электрический ток среднего и высокого напряжения. Через каждые 100 м установлены вышки для часовых и усиленная охрана. По приблизительным подсчетам, в этом концлагере размещено около 50 000 чел. От недоедания и палочной дисциплины заключенные ходят как тени, худые, избитые, их бьют палками и резиновыми дубинками, над ними издеваются, как кому захочется и из охраны, и из административно-обслуживающего персонала». Из таких, доведенных до отчаяния голодом и издевательствами советских военнопленных, немецкая разведка вербовала кадры для «борьбы против большевиков».

Перебежчики, сумевшие прорваться к партизанам, рассказывали о мужественном поведении советских офицеров и генералов в немецком плену. В частности, один из них поведал о героическом поведении в концлагере Замостье (Замосць), в 120 км юго-западнее Варшавы, доктора технических наук, лауреата Сталинской премии, генерал-лейтенанта инженерных войск Дмитрия Михайловича Карбышева (1880–1945), который на вопрос нацистов о том, победит ли Германия в войне против Советского Союза, ответил: «Победит большевизм, несмотря на то что немецкая армия имеет временный успех». Стоит добавить, что, кроме Карбышева, в этом лагере было еще 13 генералов (на 1 декабря 1941 года), из которых к маю 1942 года в живых остались лишь трое.

При отборе особое внимание обращалось на сведения биографического характера кандидатов и выявление их «политической физиономии» (где и кем работал, где проживал до армии, образование, специальность, принадлежность к партии большевиков, к комсомолу и отношение к Советской власти). Спрашивали, не репрессировался ли сам или кто из родственников, выявляли среди анкетированных работников железных дорог ДВК[101], Урала и знание промышленных центров СССР. После этого из отобранного «контингента» формировали группы по 600–700 человек и отправляли для последующей подготовки в Германию. По прибытии на место кандидатам улучшали питание, вместо 150–200 граммов хлеба выдавали 400 граммов хлеба в сутки, незначительное количество жиров и регулярно горячую пищу, приготовленную из более качественных продуктов. Следует отметить, что таким тщательным поиском военнопленных в этот лагерь занимались до июня месяца 1942 года, а потом отбор производился по «наружно-физическому» состоянию военнопленных. С первого же дня у кандидатов улучшили рацион питания.

Все завербованные в концлагерях разбивались на две группы: политическую и боевую. В боевую группу набирались лица из уголовного элемента, из ранее репрессированных Советской властью, как самих, так и их родственников, малоразвитых политически, с ограниченным кругозором, не имеющих достаточного образования и т. д.

В политическую группу подбирались кандидаты из репрессированных (самих или их родственников) Советской властью, имеющих неполное среднее, среднее и высшее образование, с большим кругозором, знающие хорошо военные объекты Советского Союза, имеющие обширные связи и знакомства среди лиц, подвергшихся репрессиям и, как правило, отрицательно настроенных против большевиков.

Советская контрразведка чутко реагировала на изменения в деятельности германских спецслужб. В частности, на Лубянке не оставили без внимания новый подход к массовой заброске агентуры, которую, в отличие от первого периода войны, немецкие «вербовщики» стали тщательнее отбирать и обучать искусству подрывных действий.

Организаторы немецкого шпионажа, видимо, не предполагали или не хотели замечать, что агенты, завербованные ими среди советских военнопленных и гражданского населения оккупированных областей, слишком хорошо узнали жестокость «нового порядка», который принесли на своих штыках солдаты вермахта.

Военнопленные, с которыми обращались, как со скотом, измученные голодом, издевательствами и тяготами плена, во многих случаях соглашались на вербовку в национальные легионы и на службу немецкой разведке только с той целью, чтобы любыми способами возвратиться к своим, а еще лучше — иметь реальную возможность сражаться с захватчиками до победы.

Надо отметить, что эффективность работы гитлеровцев по созданию разведывательно-диверсионной резидентуры в тылу СССР, по их же словам, была невысокой. Так, заместитель главы Абвера генерал-лейтенант Пикенброк, давая показания в советском плену после войны, вынужден был признать, что «Россия — самая тяжелая страна для внедрения агентов вражеской разведки… После вторжения германских войск на территорию СССР мы приступили к подбору агентов из числа военнопленных. Но трудно было распознать, имели ли они действительно желание работать в качестве агентов или намеревались таким путем вернуться в ряды Красной Армии… Многие агенты после переброски в тыл советских войск никаких донесений нам не присылали».

Слова генерала Пикенброка подтверждались данными, полученными советскими спецслужбами. В первой половине 1942 года каждый третий германский агент после перехода линии фронта спешил добровольно сдаться представителям советских властей. К 1943 году советскими органами безопасности было арестовано 185 выпускников Варшавской разведшколы, из них 99 — после явки с повинной. Эти лица стали активно использоваться сотрудниками «Смерша» в радиоиграх с противником.

Армейские чекисты, профессионально почувствовавшие новые оперативные возможности, стали увереннее проводить острые контрразведывательные операции с использованием агентуры из числа тех, кто добровольно являлся с повинной, не желая выполнять задания германской разведки. При этом очень важным было то обстоятельство, что органы госбезопасности добились правовой возможности освобождать от ответственности за шпионаж.

Использование германской разведкой коллаборационистских формирований для подрывной работы на Восточном фронте

К началу войны против СССР немецкое командование уже имело определенный опыт борьбы с партизанской войной, полученный в 1939–1940 годах в Польше. Одним из наиболее эффективных способов борьбы германской контрразведкой с польскими патриотами было признано создание националистических формирований из пронемецки настроенных поляков, действующих под руководством германских спецслужб. Одной из таких организаций были, например, польские «Батальоны смерти». Создание таких формирований раскалывало патриотическое подполье, распыляло его силы и приводило к борьбе подпольных групп между собой.