Порочный босс для тихони - Арина Арская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он откладывает лист, откидывается назад и вновь делает глоток.
— О чем? — сипло спрашиваю я.
— Для начала о том, что ты пропустила мимо ушей мою просьбу купить новый кофе.
Все-таки он понял, что я заварила ему старый кофе, что неприятно горчит.
— Я не пропустила, — спокойно отвечаю я, — по запарке заварила старый, — встаю и улыбаюсь, — сейчас все исправлю.
— Исправь, — он повелительно отставляет чашку.
Мог бы сказать, что все в порядке и не гонять меня, но я сама виновата: решила поиграть с суровым кофеманом и никто меня не заставлял. Выхожу из кабинета и возвращаюсь через десять минут с другой чашкой, которую Евгений внимательно дегустирует и милостиво кивает:
— Садись.
— Я постою, — отвечаю я и недоумеваю своему несвоевременному упрямству.
Евгений молча и удивленно изгибает бровь, чем провоцирует во мне волну теплой слабости, которая вынуждает меня все же присесть. Какая я непоследовательная.
— Почему ты решила уволиться? Тебя что-то не устраивает на нынешней должности?
Язык прилип к небу. Евгений смотрит мне прямо в глаза, и его взгляд путает все мысли.
— Аля, мы должны с тобой обсудить вопрос твоего увольнения, — спокойно и без тени насмешки говорит Евгений. — Я же должен понять, почему ты так внезапно решила уйти. Ты нашла другое место работы?
Отрицательно качаю головой. Игра Евгения меня обескураживает и лишает дара речи. Он же прекрасно понимает, почему я ухожу, но продолжает делать вид, что он шалил вчера не с секретаршей.
— Тебя не устраивает зарплата?
— Устраивает.
— Возможно, ты хочешь поговорить об оплате сверхурочных?
— Нет, не хочу.
— Тогда в чем проблема, Аля?
Я перевожу взгляд на жалюзи. Минуту молчу, а затем смотрю на внимательного Евгения, который ждет моего ответа.
— Проблема в том, что я влюбилась в тебя, — я устало вздыхаю. — И не вижу возможности больше работать под твоим руководством. Именно поэтому я приняла решение уволиться.
Я не жду от Евгения внезапных слов любви. Я лишь хочу спрыгнуть с аттракциона, на который я по дурости соблазнилась, и теперь опасные виражи не только разгоняют кровь желанием, но и пугают.
— И когда это случилось? — с холодной бесстрастностью спрашивает Евгений.
— Когда я влюбилась? — тихо уточняю я.
— Да.
— Ну, — я поднимаю глаза к потолку и пытаюсь вспомнить, когда впервые у меня замерло сердце при виде Евгения, — месяц назад примерно.
— А что было месяц назад?
Жестокий допрос должен сделать мне больно, но мне наоборот легко: столько времени сама себе не могла признаться, что запала на босса, что теперь честность перед ним очищает душу от грязи стыда и самоуничижения.
— Это был вторник, — я вновь смотрю на Евгения, — около двенадцати часов дня. Ты зашел в приемную в светло-серых брюках и рубашке с двумя расстегнутыми пуговицами под воротом. Назвал Аней и скрылся в кабинете.
— Но уволиться ты решила сейчас, — Евгений самодовольно покачивается в кресле. — И месяц страдала.
— Нет, не страдала, — глухо отвечаю я.
— Нет? — он поддается в мою сторону и подпирает лицо кулаком. — Разве влюбленность не причина девичьих слез, Алечка?
— Нет. Смотрела на тебя в сторонке и вздыхала.
— Ну, я не против, чтобы ты и дальше вздыхала, — лицо Евгения расплывается в улыбке.
Смотрим друг другу в глаза, и я закипаю злостью к надменному подлецу, который польщен моим честным признанием. Прям весь засиял чувством собственной неотразимости, и я цежу сквозь зубы:
— Я ошиблась.
— Поясни?
— Я не влюблена.
— Как же так? — он приподнимает бровь. — Вторник, брюки и рубашка?
— Ты просто красивый, — я захлебываюсь в возмущении.
— Это так.
— И только, — в ярости шумно выдыхаю.
— Подожди, — он щурится, — ты меня разлюбила?
— Да, — рычу я и сжимаю кулаки.
— Тогда нужды в увольнении больше нет, верно? — он берет заявление со стола и рвет его, глядя мне в глаза, — и ты спокойно можешь вернуться к свои обязанностям.
— Я напишу новое заявление, — обиженно скрещиваю руки на груди.
— А причина?
— Я имею право на увольнение! — я подскакиваю на ноги. — И я скажу больше! Я могу взять сейчас и уйти. Я же не в рабстве.
— А нужна ли тебе статья в личном деле, Аля? — Евгений встает и обходит стол бесшумным и мягкими шагами. — Ты девочка амбициозная, так? А увольнение по статье и с выговором подпортит репутацию. И что я скажу, если мне позвонят с твоего нового места работы и попросят дать тебе характеристику? М?
— Да мне…
— Нет, тебе совсем не начхать, — Евгений стоит ко мне вплотную и нависает надо мной, — ни одного опоздания, ни одного прогула и ты ни разу не уходила раньше положенного.
— Это… — у меня сбивается дыхание, — возмутительно, Евгений, шантажировать меня статьей в личном деле…
— А знаешь что еще возмутительно, Аля? — его лицо так близко, что я вижу темные прожилки в голубых радужках его глаз. — Исковеркать мою фамилию.
Я вздрагиваю и кидаюсь к столу. Я не могла. Я же несколько раз переписывала заявление и десятки раз его перечитала. Дрожащими пальцами складываю крупные обрывки и у меня глаза на лоб лезут.
Директору ООО “Primre Innovations”
Суколову Евгению Владимировичу.
Какой нахрен еще Суколов?! Он же Соколов! Как я могла допустить такую непростительную ошибку в красивой и звучной фамилии, превратив ее в неприкрытое оскорбление?! Истерично хихикаю, потому что мое заявление теперь выглядит наглой издевкой в сторону любвеобильного и очаровательного подлеца, который соблазнил не одну суку.
— Я перепишу, — торопливо сгребаю обрывки и замираю, потому что Евгений стоит позади меня и нас разделяют лишь жалкие пара сантиметров.
Неудачно дернусь и точно потрусь задницей о его пах, и чутье мне подсказывает: я наткнусь на что-то очень твердое и требовательное к ласкам, к чему взывает мое зудящее и мокрое лоно под юбкой и трусиками. И если сейчас Евгений будет напористым, наглым и возьмет меня, задрав подол, то я не смогу сказать “нет”. Я буду рада
