Кольцо с тремя амурами - Анна Князева

Мать выпрямилась и категорично спросила:

– Говори, что тебе надо?

– Проверить одну лабораторную карту, – честно сказала Дайнека.

– Правильно говорить – амбулаторную.

– Хорошо. Амбулаторную.

– На это Люся никогда не пойдет.

– В этом нет ничего криминального.

– Говорю тебе, она не будет этого делать.

– Мам… – Дайнека смолкла, пытаясь найти аргументы. – Той девушки нет в живых уже тридцать лет. Возможно, в ам-бу-ла-тор-ной карте есть сведения, которые помогут найти убийцу.

– Ее точно убили? – спросила Людмила Николаевна.

– Нет тела – нет убийства, – заученно повторила Дайнека. – Но тете Люсе скажи, что ее нет в живых.

– Я должна ей звонить?

– Ма-а-ам…

– Ладно. – Мать взяла телефон. – Что говорить?

– Свиридова Елена Сергеевна, шестьдесят седьмого года рождения. Была на приеме в конце марта восемьдесят четвертого года.

– В поликлинике?

– Скорей всего, да.

– Хорошо. – Людмила Николаевна сделала вызов и прижала телефонную трубку к левому уху. – А ты поди пока погуляй.

Дайнека отправилась по берегу к пляжу. Дошла до его окончания и неспешно вернулась обратно. Мать все еще держала телефон возле уха.

– Ну, что?

– Пошла искать твою карту.

Дайнека испуганно перекрестилась:

– Не мою, а Свиридовой.

– Ты действительно думаешь, что карта существует?

– Девушку видели на территории больницы с мужчиной.

– Сколько ей тогда было? – осведомилась Людмила Николаевна.

– Почти восемнадцать.

– Ага…

– Что? – поинтересовалась Дайнека.

– Я догадываюсь, в каком отделении лежит ее карта.

– В каком?

– Подожди! – Мать подняла руку и одновременно опустила глаза. – Да! Люся, я слушаю. Нашла? Есть? Свиридова?

– Мама, спроси ее адрес…

– Подожди!

– Про адрес спроси! – повторила Дайнека.

– Люся! На карте записан ее адрес? – выслушав, повторила Дайнеке: – Улица Ленина, 18.

– Она…

– Так, так… – Людмила Николаевна долго и внимательно слушала. – Это все? Ага… Спасибо Люся!

– Ну, что? – встревоженно спросила Дайнека.

– Как я и думала, карта была в женской консультации.

– Мам, говори…

– В конце марта твоя Свиридова обращалась по поводу беременности. И ей поставили срок двенадцать недель.

– А потом?

– В карте только одна запись. Больше она не приходила.

Дайнека опустила голову и посмотрела под ноги, на траву.

– Так вот зачем они ездили в Красноярск…

– Свиридова была несовершеннолетней, да еще не замужем. Как бы она пошла в женскую консультацию здесь, в Железноборске? В те времена нравы были иные. Ее бы мгновенно ославили на весь город.

– Значит, она была беременна…

Людмила Николаевна заворочалась в кресле.

– Давай-ка вернемся, что-то мне нездоровится.

Дайнека взялась за спинку инвалидной коляски и покатила ее в сторону дома.

Вечером вся семья Кораблевых вместе с Дайнекой и ее матерью играли в лото. Витольд Николаевич вытащил из мешка деревянный бочонок и выкрикнул:

– Тридцать пять!

– У меня двое в подвале, – обрадовалась Мария Егоровна и закрыла монетками два квадрата в нижнем ряду карточки.

– Барабанные палочки! – объявил Кораблев.

Дайнека растерянно взглянула на мать:

– Что это?

– Значит – одиннадцать. – Людмила Николаевна взяла монетку и прикрыла квадратик в верхнем ряду своей карточки. – Не зевай!

Игра шла до полуночи. Потом пили чай с вишневым вареньем. Дайнеке попалась косточка, и у нее раскололся зуб. В ужасном настроении она ушла к себе в комнату.

– Завтра иди к стоматологу! – велела ей мать.

Буркнув что-то в ответ, Дайнека легла в постель и повернулась лицом к стенке.

Глава 32. Признание

Утром Дайнека отправилась в стоматологию. Получив талончик на десять, в кабинет попала только в одиннадцать. В кресло села не сразу, потому что врач вышел по каким-то своим делам. Когда возвратился врач, стали ждать медсестру. Часам к двенадцати ей наконец велели открыть рот, всадили в десну укол и, не дожидаясь, пока онемеет, стали сверлить.

Из кабинета она вышла с раздутой щекой и кучей впечатлений. Ни одно из них не показалось приятным.

Дайнека брела по длинному коридору к лестнице, которая вела на первый этаж. Прошла мимо двери с табличкой «Старшая медсестра», потом – «Операционная». На следующей двери была надпись «Главный врач». Дайнека скользнула по ней глазами и, сделав несколько шагов, замерла. Вернулась назад, прочла: «Главный врач стоматологической поликлиники Суворов Михаил Андреевич». Поразмыслив, решила, что, может, это совпадение, и главврач – совсем не бывший парень Лены Свиридовой. Однако с учетом того, что Железноборск не был городом-миллионником, вероятность такого совпадения приближалась к нулю.

Дверь кабинета открылась, оттуда вышел плотный пятидесятилетний мужчина и направился по коридору к лестнице. Заглянув в какую-то дверь, сказал:

– Я на обед.

– Хорошо, Михаил Андреевич, – ответил девичий голосок.

Дайнека двинулась следом, спустилась по лестнице и вышла из поликлиники. То отставая, то шагая с ним вровень, она лихорадочно соображала, что предпринять. Догнать, остановить и потребовать разговора было бы неуместным. Человек шел на обед и, скорей всего, не собирался ни с кем говорить. Можно было дождаться, пока он вернется, и навестить его в кабинете. Тогда для чего она сейчас шагала за ним?

Чем дольше продолжалось преследование, тем бессмысленней оно становилось. Наконец Суворов свернул во двор и набрал код на подъезде. Дайнека заторможенно смотрела, как он исчезает в темном проеме и как неумолимо закрывается дверь. В последний момент она все-таки юркнула вслед, и железная дверь прищемила подол ее цветастого платья. Выдернув его из щели, Дайнека поднялась на первый этаж, свернула к лестнице… и нос к носу столкнулась с Суворовым. Он схватил ее за локоть и отчетливо произнес:

– Зачем вы за мной следите?

– Я? – испуганно спросила она. – Вовсе нет.

– Вы преследовали меня от самой поликлиники! Зачем?

– Отпустите! Мне больно!

– Отвечайте на мой вопрос!

Дайнека закрыла глаза и быстро сказала:

– Мне нужно с вами поговорить.

– О чем?

– О Лене Свиридовой.

Хватка сразу ослабла. Дайнека искоса посмотрела, что будет дальше. Он распахнул дверь.

– Заходите в квартиру.

– А если я не пойду?

Суворов строго спросил:

– За кого вы меня принимаете?

Дайнека послушно вошла в квартиру, и за ней захлопнулась дверь.

– Итак, зачем я вам нужен?

– Вы были другом Лены Свиридовой?

– Я не был ей другом, – помолчав, он уточнил: – Я любил ее.

– Что изменилось в ее жизни перед тем, как она пропала?

– Она меня предала, – тихо сказал Суворов.

– Можете объяснить, в чем было дело?

Михаил Андреевич огляделся, понял, что до сих пор стоит у двери, и пригласил:

– Давайте пройдем в комнату.

Они сели за стол друг против друга.

– Вы сказали – она предала. В чем?

– Сначала скажите, кто вы такая и к чему весь этот разговор.

Ей пришлось рассказать про паспорт и сумочку. Поразмыслив, рассказала еще про Труфанова, на что Суворов отреагировал нервно и очень серьезно.

– Думаете, если расскажу, то помогу ее разыскать?

– Или найти убийцу… – уточнила Дайнека. – Могу я продолжить?

– Спрашивайте.

– В чем она вас предала?

Суворов заговорил медленно, не поднимая глаз от стола.

– Мне казалось, что у нас была большая любовь. Такая, как в книжках или в кино, когда один день без любимой – не жизнь. Нас объединяли мечты, юношеские надежды, общие предпочтения… – с каждым словом его голос делался уверенней и наконец зазвучал страстно и с горечью, как будто здесь и сейчас он переживал былые чувства. – Между нами существовало нечто большее, то, что называют родством душ. Иногда в ответ на чью-то фразу мы хором произносили одни и те же слова. Какой-то пустяк вызывал у нас безудержный взрыв смеха, и мы пускались в такой разгул, что долго не могли успокоиться. Это было огромное счастье, и оно закончилось в один день…

– Лена говорила, что любит?

– Нет. Но я всегда это чувствовал. Прошло столько лет, и я многое понял. В конечном счете, любовь бывает разной… Иногда она принимает такие причудливые формы… С годами я смирился и успокоился. Даже если она меня любила как друга или как брата – я благодарен ей за эту любовь.

– И все же, что между вами произошло?

– Я поступил в институт и уехал учиться в Красноярск, а Лена заканчивала школу здесь, в Железноборске. Мы виделись по выходным. В каникулы все дни проводили вместе. В тот день, когда Лена не вернулась домой, я был на занятиях в Красноярске. На лекциях мы обычно сидели со школьным другом Юркой Сорокиным. Как вы понимаете, он тоже был родом из Железноборска. И вот в тот день я заметил, что он хочет мне что-то сказать. Знаете, как это обычно бывает: намекнет – и в сторону, скажет пару слов – и сам испугается, начнет – и вдруг замолчит.