Колесо страха (сборник) - Абрахам Меррит

– Ладно, док. Если она выйдет, мы ее возьмем.

Войдя в дом, я обнаружил записку от Брейля: мой ассистент ушел по делам до вечера. Я был этому рад, страшась его расспросов. Медсестра сообщила, что Рикори спит. Его состояние значительно улучшилось. Я попросил медсестру сказать ему, если он проснется, что я зайду к нему после ужина. Перед едой я решил немного отдохнуть и прилег на диван, надеясь подремать.

Но сон не шел. Стоило мне немного расслабиться, как перед моим внутренним взором возникало лицо мадам Мэндилип, и я вскидывался в холодном поту.

В семь я плотно поужинал, намеренно выпив в два раза больше вина, чем я себе обычно позволяю. Потом я заварил себе крепкий кофе. После ужина мне стало намного лучше – мой разум работал безукоризненно, никто не влиял на мою волю. Или мне так казалось?

Я решил рассказать Рикори о моих планах по похищению девушки. Я понимал, что придется отвечать на вопросы Рикори о визите в лавку кукольницы, но я продумал историю, которую расскажу ему… И тут я с ужасом осознал, что рассказать другую историю у меня не получится! Осознал, что я вообще не могу разговаривать с остальными на эту тему, даже если бы пожелал. Осознал, что это проявление постгипнотического внушения. Пока я был в трансе, мадам Мэндилип наложила ограничения на мою волю, те же ограничения, которые заставили меня оцепенеть, а потом выйти из ее магазина, точно робот. Те же ограничения, которые теперь не пускали меня в ее лавку. Когда я погрузился в сон под воздействием ее гипноза, мадам Мэндилип повелела мне: «То-то и то-то вы не должны рассказывать. Это и это вы рассказывать можете».

Я не мог говорить о кукле-школьнице с ангельским личиком и шпагой размером с булавку, кукле, оборвавшей нить жизни Гилмора. Я не мог говорить о кукле Уолтерс и ее распятии. Не мог говорить о том, что мадам Мэндилип фактически взяла на себя ответственность за убийства, расследование которых и привело нас к ней.

Тем не менее осознание сути происходящего придало мне сил. Речь, по крайней мере, шла о чем-то понятном, достоверном, никаких темных сил или ведовства. Все укладывалось в представления моей же науки. Я сам много раз работал с пациентами подобным образом, исцеляя их сознание таким же постгипнотическим внушением.

Кроме того, существовал способ избавить свое сознание от установок, навязанных мадам Мэндилип, если бы я захотел. Следует ли мне поступить именно так? Из упрямства я решил не делать этого. Так я признал бы, что боюсь мадам Мэндилип. Я ненавидел ее, да. Но я ее не боялся. Теперь, понимая ее метод, я не мог отказаться от наблюдения за результатами ее действий. Это нарушило бы чистоту эксперимента. Я сказал себе, что преодолел ее установки, – что бы она ни пыталась мне внушить, я остановил ее, силой воли пробудившись от гипноза. Ах, тогда я еще не понимал, что мадам Мэндилип говорила правду, называя меня глупцом!

Когда пришел Брейль, я уже полностью успокоился. Едва я поприветствовал своего ассистента, как позвонила медсестра и сказала, что наш пациент проснулся и желает встречи со мной.

– Какая удача, – сказал я Брейлю. – Пойдемте со мной, так мне не придется дважды рассказывать о случившемся.

– О чем? – переспросил Брейль.

– О моем разговоре с мадам Мэндилип.

– Вы ее видели! – потрясенно воскликнул мой ассистент.

– Я провел у нее этот вечер. Она весьма интересная личность. Пойдемте, я все расскажу.

Мы прошли во флигель. По дороге Брейль засы́пал меня вопросами, но я не отвечал.

Рикори сидел в кровати. Я осмотрел его. Невзирая на некоторую слабость, он уже полностью поправился, и его можно было выписывать. Я поздравил его со столь быстрым и удивительным выздоровлением.

– Я видел вашу ведьму и говорил с ней. Мне о многом нужно вам рассказать. Распорядитесь, чтобы ваши охранники вышли за дверь, а я пока отпущу медсестру.

Когда все посторонние ушли, я обрисовал Рикори и Брейлю события сегодняшнего дня, начиная с происшествия в квартире Гилмора. Рикори мрачно выслушал историю Молли.

– Вначале ее брат, теперь муж! Бедная, бедная Молли! Но я отомщу за них! Si! Месть не заставит себя ждать! Да!

Рассказал я и о встрече с мадам Мэндилип, упуская детали. Я чувствовал, что мои товарищи заметят непоследовательность в этом изложении. Затем я поведал Рикори о моем предложении Макканну.

– По крайней мере сегодня мы сможем спать спокойно. Если девушка выйдет с куклами, Макканн задержит ее. Если не выйдет – ничего не случится. Я уверен, что без нее мадам Мэндилип не сможет нанести удар. Надеюсь, вы одобряете мой план, Рикори.

Гангстер пристально посмотрел на меня.

– Безусловно, я его одобряю, доктор Лоуэлл. Это в высшей степени разумно. Вы поступили именно так, как поступил бы я. Однако же мне кажется, что вы рассказали нам не все из того, что произошло между вами и ведьмой.

– Вот и мне так кажется, – согласился Брейль.

Я поднялся.

– Как бы то ни было, я рассказал вам все необходимое. И я очень устал. Сейчас я намерен принять ванну и отправиться спать. Уже половина десятого. Если девушка и выйдет из лавки, это случится не раньше одиннадцати, а может быть, и позже. Я посплю до возвращения Макканна. Вот и все. А ваши вопросы вы сможете задать завтра утром.

Рикори не сводил с меня глаз.

– Почему бы вам не лечь спать здесь? Разве так не будет безопаснее?

Во мне поднялась волна жгучего раздражения. Моя гордость и так пострадала при встрече с мадам Мэндилип – ведь этой женщине удалось меня перехитрить! Мысль о том, что я стану прятаться за спинами телохранителей, вновь открыла эту рану.

– Я не ребенок, – раздраженно ответил я. – Я способен сам о себе позаботиться. И мне не пристало искать защиты у гангстеров…

Я осекся, сразу же пожалев о сказанном. Но Рикори не выказал обиды. Кивнув, он откинулся на подушки.

– Я узнал то, что хотел. Но вы играете в опасную игру с этой ведьмой, доктор Лоуэлл. И вы вовсе не рассказали нам все необходимое.

– Простите меня, Рикори! – воскликнул я.

– Вам не за что извиняться. – Впервые за все это время он улыбнулся. – Я вас прекрасно понимаю. Я ведь тоже не чужд познаний в области психологии. Но я вам вот что скажу: не важно, привезет сегодня Макканн ту девушку или нет. Завтра ведьма умрет. И девчонка вместе с ней.

Я не ответил. Позвав медсестру, я пригласил в комнату телохранителей. Сколь бы я ни был уверен в нашей безопасности, я не собирался проявлять халатность в отношении Рикори. Я не сказал ему о том, что ведьма угрожала убить его, но не забыл об этой угрозе.

Брейль последовал за мной в кабинет.

– Я понимаю, что вы чертовски устали, Лоуэлл, и мне не хотелось бы обременять вас, – виновато произнес он. – Но вы не возражаете, если я посижу у вас в комнате, пока вы будете спать?

– О господи, Брейль, неужели вы не слышали, что я сказал Рикори? – раздраженно осведомился я. – Я ценю вашу заботу, но мои слова касаются и вас тоже. – Не знаю, какое упрямство толкнуло меня на это.

– Тогда я посижу в соседней комнате. Не буду спать, пока Макканн не вернется. Или пока не рассветет. Если я услышу из вашей комнаты какие-то подозрительные звуки, я войду. Если мне захочется проверить, все ли с вами в порядке, я войду. Не запирайте дверь, иначе я ее выломаю. Вам понятно?

Мое раздражение нарастало.

– Я серьезно, – заявил Брейль.

– Ну хорошо. Делайте, что хотите, черт возьми!

Я вошел в спальню, хлопнув дверью. Но запирать ее на замок не стал. Я действительно вымотался, в этом не было никаких сомнений. Даже час сна пойдет мне на пользу. Ванну я решил все-таки не принимать и начал раздеваться. Я как раз снимал рубашку, когда заметил крошечную булавку, закрепленную на ткани точно напротив моего сердца. Посмотрев на тыльную сторону рубашки, я обнаружил там «ведьмину петлю»!

Я шагнул к двери, собираясь позвать Брейля, но затем остановился. Нельзя показывать ее моему ассистенту! Это приведет к бесконечным вопросам. А мне хотелось спать… Господи, как же мне хотелось спать…

Нужно сжечь эту нить. Я нашел спички и как раз собирался ее поджечь, когда у двери послышались шаги. Я поспешно сунул «ведьмину петлю» в карман.

– Что вам нужно? – крикнул я.

– Просто хотел проверить, все ли с вами в порядке. – Брейль заглянул в комнату.

Несомненно, он желал удостовериться в том, что дверь не заперта. Я молча продолжил раздеваться.

Спальня у меня большая, с высокими потолками. Она находится на втором этаже моего дома, рядом с кабинетом, окна выходят во двор с небольшим садиком, по стене вьется виноград. Под потолком висит люстра – массивная, старинная, с хрустальными подвесками в шесть рядов и подсвечниками. Она похожа на чудесную люстру в колониальном стиле в Индепенденс-холле в Филадельфии, и когда я купил дом, то запретил снимать ее, даже не стал подводить к ней электричество. Кровать стоит в углу комнаты, и когда я поворачиваюсь на левый бок, то вижу, как слабый свет льется в окна и бликует на подвесках, точно люстру окружает туманное свечение, успокаивающее, навевающее сон. В саду растет старая груша – все, что осталось от фруктового сада. Весной, когда в Нью-Йорке царят безмятежные деньки, дерево тянет к солнцу усыпанные цветами ветви. Люстра висит прямо за изножьем кровати, выключатель обычной лампы находится у меня в изголовье. У противоположной стены – старый камин, украшенный резным мрамором, над ним расположена широкая полка. Чтобы вы могли представить себе дальнейшие события, необходимо помнить об этих деталях.