Огненные Ифриты - Марина Казанцева

Задачку она решила довольно скоро — прокралась к деревне и стащила какие-то вещи из тех, что сушились на камнях.

Нарядившись в грубые полотняные штаны, длинную рубаху и полосатый халат, Маргарет обмотала голову длинной серой тряпкой, чтобы скрыть волосы. Хуже всего было с ногами, потому что обуви она так и не нашла, а ходить босиком оказалось очень неприятно — ступни городской женщины, привыкшей к хорошим туфлям, ездящей на автомобиле, и ходящей в основном по офисным полам, не переносили острых камешков и грубой почвы.

Тем не менее, Маргарет поспешно заковыляла прочь от деревни, а там под прикрытием скал осторожно поднялась над землей. Неужели весь отпуск ей придётся прятаться? Хорошая планета, и зелени много!

Теперь, однако, всё было несколько иначе: теперь глаза её с высоты видели землю в настоящем свете. Теперь она жадно вдыхала ноздрями воздух и упивалась запахами. Теперь она чувствовала ветер и радовалась ему. Утро уже было в полном разгаре, и солнце вовсю палило, сокращая тени. Жара обрушилась на Маргарет так резко, что она с непривычки почувствовала себя странно — ведь ифриты не потеют! Да, здесь стихии были так близки к человеку, что становились частью его существа.

Двигаясь короткими и невысокими перелётами, она перемещалась к югу — туда, где встретила на дороге караван.

Дорога нашлась довольно скоро, но главный ориентир — высокая скала, торчащая прямо на пути, никак не находилась. Через некоторое время стало ясно, что Маргарет просто не заметила её, но это было уже и не нужно — караван был перед глазами.

Спустившись на землю немного далее, она пошла пешком, спотыкаясь и морщась от мелких камешков, от которых ноги очень скоро заболели. Далеко она так не уйдёт, и надо что-то придумывать. Не обувь, конечно, а искать какой-то выход из ситуации.

Так терпя мучения, она и не заметила, как её догнали — мимо зашагали с невозмутимым видом верблюды, груженые тюками.

— Эй, мальчик, с дороги! — крикнул ей погонщик, и Маргарет поспешно отковыльнула в сторону, чтобы пропустить длинную змею каравана. Верблюды шли мимо неё, такие важные, такие деловитые, нагруженные всяческим добром, с седоками на спине. Рядом шли ослы, тоже с грузом или с седоками. Шла с громким блеянием, вздымая серую пыль, отара овец. Шли и ехали верхом люди. Слышался смех, щёлканье кнутов, частый говор. А она сидела в стороне прямо на земле в своём полосатом халате, разинув рот и глядя в изумлении на караван.

Что это такое? Откуда тут верблюды, ослы, овцы? Куда она попала? Почему понимает речь?

— Эй, оборвыш! — крикнул кто-то из лёгкой палатки, качающейся на горбах верблюда, и большая косточка персика вылетела из украшенной перстнями руки и ударила Маргарет в колено.

Раздался смех, ему ответил гогот погонщиков, и в оборвыша полетели огрызки яблок, гранатовые шкурки, бараньи кости — караванщики развлекались с искренним удовольствием.

— Кретины. — в досаде буркнула Маргарет, стряхивая с себя мусор, и тут у неё очень отчётливо заурчало в желудке. Есть хотелось просто страшно. Надо как-то позаботиться о еде. Пусть только эти пройдут мимо, а она взлетит и отправится на поиски каких-нибудь садов. На худой конец что-нибудь стащит. Приключение становилось очень интересным.

— Эй, мальчик! — старческий голос раздался над самым ухом, и Маргарет увидела, что возле неё проходит последний верблюд из каравана.

— Эй, мальчик! — визгливо крикнул сморщенный старикашка в большом тюрбане, выглядывая из кибитки. — Ты в шахматы играть умеешь?

— Умею! — сердито ответил «мальчик», понимая, что в своём нищенском наряде на царицу Савскую никак не тянет.

— Иди сюда, оборванец, я дам тебе работу и кусок хлеба. — важно объявил старик.

— А что за работа? — тут же заинтересовался оборванец, ковыляя рядом с медленно идущим верблюдом. Вся странность ситуации тут же перестала его смущать.

— Работа простая, для тебя лучше не бывает. — пообещал старикашка. — Будешь мне коротать дорогу игрой в шахматы, и ещё будешь рассказывать мне сказки.

— О, я знаю много сказок! — весело ответила Маргарет, в восторге от предстоящей авантюры.

— Прекрасно, а когда мы прибудем в Хирбат-эн-Нахас, я продам тебя в хороший дом — ты мальчик красивый, и на тебя найдётся покупатель. Будешь ходить в красивом новом халате и ублажать своего повелителя.

— Дедушка, ну ты и извращенец! — не удержалась от реплики Маргарет.

— Глупый мальчишка! — закричал тот. — Ты не понимаешь, что за счастье тебе привалило! Что за глупые слова ты говоришь! Подайте мне сюда этого бездельника!

— Нет, нет, я сам! — завопил бездельник при виде направляющегося к нему рослого погонщика. К тому же диалогом заинтересовались едущие на конях воины — они сопровождали караван. Стоит кому-то из них покрепче ухватить Маргарет, как они сразу разберутся, что он не тощий парень, а женщина!

— Пустите, я мигом! — и она ловко вскарабкалась на верблюда и забралась в маленькую шёлковую палатку, в которой сидел противный старый извращенец.

Внутри было очень тесно — на верблюжьих горбах умещалось что-то вроде тряпичного гнезда, с одной стороны которого сидел в специальном кресле старичок, второе было напротив, а между ними — маленький столик, инкрустированный слоновой костью и чёрным камнем. Это была дорожная шахматная доска с кружевными серебряными бортиками, используемая к тому же и в качестве столика.

— Есть хочешь? — спросил старик, когда новый пассажир уселся в своё креслице. — Это хорошо, что ты такой худой, а то бы я тебя не позвал.

— Хочу. — признался «мальчик». — Я уже два месяца ничего не ел. А может и полгода — я не считал.

— Лживый молодой мерзавец. — пробормотал старик, ныряя рукой куда-то под край палатки. — Ты не пропадёшь со своим языком. Запомни, бездельник, меня зовут Иоханан-бен-Барак и я состою при царском дворе главным книгочием и звездочётом.

Говоря всё это, он достал из сумы тряпку, в которой была завёрнута лепёшка, яблоко, и узкогорлый кувшин с крышечкой. Трясущимися руками он добыл с другой стороны своего сидения две серебряные чаши и налил в них красного вина.

— Мяса у меня нет, потому что я не ем плоти животных. — с довольным видом доложил старик, прикладываясь к чаше. — Те, кто потребляет мёртвые тела, а также злоупотребляет маслом, живут короткой жизнью и рано теряют разум. Вот я с отрочества не принимаю тяжёлой пищи, как отроки израильские, которые попали в вавилонский плен, и так, питаясь целый год зерном и овощами, имели вид цветущий, тело упитанное, лице свежее и разум ясный.

— Совсем, как ты, учитель. — с готовностью ответил «мальчик», охотно уминая сдобную лепёшку и заедая её финиками.