Крупнейшее поражение Жукова Катастрофа Красной Армии в Операции Марс 1942 г. - Дэвид Гланц

В сотнях метрах от линии фронта командиры и офицеры штаба, ежась под шинелями от пронизывающего холода и держа под мышками драгоценные планшеты, пробирались в командные блиндажи, откуда им предстояло следить за ходом атаки. Немногочисленные счастливые обладатели биноклей и стереоскопов бранились сквозь зубы, обнаружив, что в них ничего не видно. Снеговой покров с каждым часом увеличивался более чем на дюйм. Еще дальше в тылу слышались негромкие звуки, напоминающие стрекот неожиданно появившихся среди зимы сверчков: это тысячи орудий и минометов двадцати с лишним артиллерийских полков 20-й армии готовились дать залп в хмурые небеса. Командиры дивизий в блиндажах матерились, сообразив, что наступление будет поддерживать только артиллерия, стреляющая вслепую по предполагаемым местам скопления противника. Снег препятствовал взлету поддерживающей авиации, артиллеристы лишились возможности вести наблюдение. Время шло, но мучительно медленно.

В 7:49 в прочном командном бункере, обращенном к Вазу-зе и расположенном близ южной границы деревни Новоселове, генерал-майор Н.И. Кирюхин повернулся к стоящему рядом с ним генерал-полковнику (3). Конев кивнул, и Кирюхин негромко прошептал по рации единственное слово: «Огонь!» Потекли секунды, сотни передатчиков пробудились к жизни, эхом разнося слово «Огонь» по подразделениям огромной армии. В 7:50 тишину разорвали тысячи почти одновременно прозвучавших взрывов, которые вскоре слились в протяжные громовые раскаты. Спустя несколько мгновений пехотинцы в траншеях на переднем крае услышали, как над их головами, с дружным свистом рассекая воздух, пролетают тысячи снарядов, устремляясь в неизвестные точки немецких укреплений. Солдатам едва удавалось различать в этой какофонии глухие выстрелы минометов и резкий треск орудий. Взрывы слышались почти непрерывно. Мало кто замечал пронзительный вой ракет, выпущенных «катюшами». Даже сквозь снег и туман были видны слепящие вспышки — они разрезали утренний сум-рак, как молнии — летние грозовые тучи.

Не прошло и нескольких минут, как залпы артиллерии и грохот разрывающихся снарядов слились в оглушительный шум. В темноте пехотинцы только догадывались, что их участок фронта превратился в ад. Туман, низкая облачность, вулканические извержения грязи, красные вспышки обозначали то, что еще недавно было ровным передним краем обороны немцев. Пехотинцы гадали, выживет ли кто-нибудь в этой огненной буре. Однако бывалые солдаты знали, что обманывать себя не стоит. Вскоре всем им — и ветеранам, и новобранцам — придется ринуться в атаку по этой перепаханной взрывами земле, и, несмотря на смертоносную канонаду, противник уже будет поджидать их.

Напротив позиций, занимаемых ждущей советской пехотой, немцы встретили огненный шквал с мрачной решимостью и чувством облегчения: неизбежное наконец-то свершилось. Понадобилось всего несколько минут, чтобы понять: это не просто рядовой обстрел. Затем немцы начали действовать автоматически, как во время множества других атак противника. Инстинкт выживания — строгий учитель, его ученики твердо усвоили, что советские артподготовки предсказуемы. Русский залповый и заградительный огонь, как правило, прокатывался над немецкой линией обороны от переднего края до самого тыла, иногда один раз, а порой и дважды. Затем снаряды ливнем сыпались в заранее выбранных местах сосредоточения огня, а потом над позициями проходила вторая или третья волна заградительных залпов. Канонада заканчивалась сплошным ракетным огнем. Если вначале немцы цепенели от звуков и вспышек ракетных выстрелов, то к осени 1942 года поняли, насколько низка точность стрельбы этого наводящего ужас оружия. Более того, последние раскаты ракетных залпов обычно служили зловещим симптомом близкого наступления пехоты. Привыкнув к тому, что огненный ливень предшествует атакам русских, все или почти все немецкие пехотинцы по тревоге покидали передовые позиции и перемещались в окопы второй линии обороны, в ячейки и бункеры в тылу и на флангах. Предсказуемость русских артобстрелов означала, что во время них гибели можно избежать. Как только обстрелы заканчивались, немецкая пехота появлялась из укрытий, снова занимала передовые рубежи и оказывала сопротивление наступающим русским пехотинцем — чаще всего успешно, чего и следовало ожидать. Среда 25 ноября не стала исключением. Русская артиллерия беспощадно колошматила немецкие укрепления на протяжении более чем девяноста минут. Гибли солдаты, некоторые были погребены заживо в блиндажах, выходила из строя техника. Но, как отмечали немцы, сосредоточение огня было неточным. Ослепленная снегом и облачностью, артиллерия сеяла смерть почти наугад, и благодаря этому выжили не только некоторые счастливцы.

Конев и Кирюхин мысленно проклинали снег и туман, а артподготовка шла своим чередом. Уже стало ясно, что верховному богу войны, артиллерии, не удастся завершить свое страшное дело. Значит, стрелкам и танкистам предстояло осуществить то, что оказалось не под силу артиллеристам. Когда грохот снарядов смолк в тылу противника, финальные вспышки залпов «катюш» снова осветили темное предрассветное небо. Сотни ракет устремились к цели, и в 9:20 Конев снова кивнул Кирюхину, а тот прокричал по рации еще один приказ. Через несколько минут вдалеке перед ним, на берегу рек и по всему участку фронта, поднялись солдаты с оружием на изготовку, и вся эта бурая масса медленно двинулась к замер-зшей Вазузе. Подгоняемые командирами рот, батальонов и полков с пистолетами наготове, пехотинцы набирали скорость и перебирались через замерзшую реку к вражеским укреплениям — как надеялись командиры, уничтоженным артиллерией.

Штрафные роты наступали первыми, движимые курьезной смесью страха и покорности судьбе. Некоторые проваливались под лед, расколотый шальными снарядами. Саперы изо всех сил торопились устранить проруби, но кое-кто из солдат все же угодил прямиком в ледяную воду Остальные выбрались на противоположный берег реки и очутились среди хаоса изрытых снарядами окопов, блиндажей, изуродованных заграждений. Под ногами путались обрывки колючей проволоки, взры-вались мины, но большинство штрафников сумели найти себе укрытие в воронках и брошенных немцами передовых наблюдательных пунктах. Форсирование коварной реки завершилось, и теперь офицеры, снедаемые нетерпением, подгоняли солдат вверх по крутому берегу. А за ними по пятам уже следовали но-вые бурые цепи батальонов и полков первого эшелона, сопро-вождаемые грозными и зловещими силуэтами танков, под-держивающих атаку пехотинцев.

Наступающие штрафбаты были встречены лишь беспорядочной стрельбой немецкой артиллерии, пулеметным и автоматным огнем, словно стрелки щадили тех, кого было решено принести в жертву. Нос началом наступления основных советских сил огненный дождь усилился, вслепую оставляя зияющие бреши в рядах пехоты, усеивая поверхность реки корчащимися ранеными и трупами. Один из танков неистово содрогнулся, когда снарядом задело его башню, и пехотинцы, едущие на его броне, посыпались на снег, как тряпичные куклы. Угрожающе накренившись, железное чудовище погрузилось в черные воды реки. Между тем наступающие силы ускорили темп и ринулись к противоположному берегу реки. Из уст тысяч советских пехотинцев вырывалось гортанное «урр-ра!», нарастающее по мере приближения к противоположному берегу Вазу-зы. Новые ряды пехоты появлялись среди смутных очертаний ближнего берега реки, своим напором словно вынуждая предшественников, уже достигших дальнего берега, углубиться втыл противника.

Такие сцены Кирюхин и Конев видели и прежде. К бойням наступлений они привыкли, увиденное в тот день обнадеживало их. Потери оказались сравнительно небольшими, первые цепи пехоты уже скрылись в полутьме на дальнем берегу реки. В течение получаса реку форсировали несколько передовых батальонов, оставшиеся подразделения первых полков последовали за ними под прикрытием танковых рот. Артобстрел уже завершился, но канонада по-прежнему звучала в ушах генералов. Скоро реку начнет форсировать дивизия генерала Мухина, думали командиры, а за ней последует второй эшелон — стрелковый корпус генерала Захарова.

Конев не подозревал, что далее на север ситуация выглядит не так обнадеживающе. На равнине между реками Осугой и Вазузой и еще севернее, на предмостном плацдарме 31-й армии у Осуги, по плану прошла только артподготовка. После ее завершения 88-я, 239-я и 336-я стрелковые дивизии 31-й армии генерала Поленова при поддержке 32-й и 145-й танковых бригад ринулись прямо в когти немецкой 102-й пехотной дивизии. Немцы уже поджидали противника, началась настоящая бойня. Документы 102-й немецкой пехотной дивизии отразили тщетность атаки русских:

«В 7:30 бурые массы русской пехоты появились из мест сбора в лесах. Танки, 25 рокочущих, изрыгающих пламя чудовищ, покатились вперед, поддерживая пехотинцев. Волна за волной русские надвигались на 102-ю пехотную дивизию.