Черное зеркало - Юрий Волузнев

Гадалка замолчала.

— Но при чем здесь планеты? — засомневался Игорь. — Я никогда не придавал значения подобным пустякам. Они же находятся за миллиарды километров от нас. Что же такого они могут? Каким образом?..

— Это не пустяки, — укоризненно произнесла брюнеточка. — Мы с вами — такие же частицы вселенной, как и они. Как и все, что окружает нас. Мы — единое целое, единый организм мироздания. Все находящееся вокруг так или иначе воздействует друг на друга, корректирует и направляет течение жизни… Когда человек рождается, в его мозгу, в его глубинной сущности, словно на фотографической пленке во время съемки, отпечатывается вся существующая в это мгновение картина мира, которая служит в дальнейшей жизни его индивидуальным, скажем так, компьютерным кодом. И в дальнейшем любые события, любые положения планет в данном случае так или иначе влияют на судьбу человека, приводя в резонанс те или иные клетки его организма, мозга, его души, взаимодействуя с этим изначальным кодом… Словно некий невидимый и непостижимый музыкант, нажимающий определенную клавишу фортепиано либо перебирающий многочисленные струны звучащей по его желанию арфы… Вы никогда не обращали внимания, что рисунок компьютерного кода в некотором смысле схож с клавиатурой рояля или струнами арфы?.. И фортепиано, и арфа — это вы. А звуки, наполняющие необъятный концертный зал мироздания, — это ваша жизнь…

— Так что же? — унылым голосом спросил Игорь. — Неужели мне необходимо все внезапно бросить и так просто взять и исчезнуть неизвестно куда?..

— Что же делать?.. — грустно произнесла гадалка. — Во-первых, не так уж и внезапно… Вы же видите, что с вами творится что-то необъяснимое… А во-вторых… вам уже нечего бросать… И вы вскоре в этом убедитесь… У вас нет иного выбора.

— Но неужели же ничего нельзя предпринять? — за-сопротивлялся Игорь. — Ведь можно же как-то бороться. В конце концов, есть же у меня своя воля и право на собственный выбор!.. И я вовсе не желаю, чтобы кто-то посторонний играл на мне, как на балалайке!

— Выбор, конечно, есть всегда, — улыбнулась гадалка. — Но существует выбор между, например, двумя галстуками, в каком из них показаться в обществе. Есть выбор, куда пойти после окончания школы… А есть и такой, когда приходится выбирать между двумя предложенными палачом способами казни…

— И у меня именно этот, последний выбор?..

— До этого, слава Богу, пока не дошло. У вас выбор между жизнью и гибелью. Но если вы не самоубийца, у вас, как я уже сказала, нет выбора. Вам надо уйти. И притом как можно дальше отсюда, из этого города. У вас пока открыт девятый дом… Постарайтесь сменить географическую широту, долготу… если успеете… Произойдет корректировка гороскопа, и камни, падающие на вас, будут пролетать мимо…

— На кого-то другого?

— К счастью, нет. Но своим уходом вы спасете от гибели и тех, кто окружает вас в данную минуту. Не прикасайтесь к ним. Никому не звоните, ни с кем не общайтесь. Подумайте о них… Вас не в чем винить, но вы притягиваете удары. Словно громоотвод, принимающий на себя огненные стрелы смертоносных молний. Так и вы, находясь в роковой точке собственной жизни, притягиваете к себе несчастные случаи… Я знаю, вы ищете кого-то. Тельца, который вторгся в вашу жизнь. Оставьте эти попытки. Все произойдет само собой, без вашего участия… Не старайтесь удовлетворить ваше легкомысленное любопытство… Он исчезнет со временем, и вам незачем видеть его… Уходите, пока вас не настиг черный автомобиль… Он постоянно следует за вами…

— «Джип»?.. — озаренный внезапной догадкой, чуть не вскрикнул Игорь.

— Неважно какой… — покачала головой брюнеточка. — Черный… Вы стараетесь убежать от него. Но это бесполезно. Рано или поздно он настигнет вас… — Она указала рукой куда-то в сторону: — Вот ваш путь. Он свободен… Вы можете вернуться… Через несколько лет… Но не раньше. А теперь прощайте.

Игорь обернулся. Перед ним уходил вдаль ярко сверкающий огнями неисчислимого множества пылающих свечей широкий зеркальный коридор. Он шагнул вперед. Но, вспомнив, что забыл попрощаться, остановился, еще раз взглянул в бездонную глубину прекрасных глаз…

— Спасибо…

— В этом случае «спасибо» не говорят, — слегка улыбнулась она.

— Но я вам что-то должен?.. — Игорь смущенно полез за бумажником.

Гадалка, не выдержав, рассмеялась. Потом погрустнела.

— Боже, какой же вы забавный… — вздохнула она. — Мне очень жаль вас. Прощайте.

— До свидания…

Иг орь медленно пошел вдоль по сверкающему коридору. Тот оказался бесконечной, уходящей в неразличимую даль анфиладой. Сменяющие одна другую комнаты сияли в огнях жарко пылающих свечей, отраженных зеркальными стенами. Минуя нескончаемую вереницу комнат, Игорь неуверенно шел вперед, изумленно озираясь по сторонам и везде встречая многократно отраженный взгляд своих удивленных глаз. Стены были составлены из множества зеркальных осколков, расположенных под различными углами друг к другу. И в них как-то причудливо, осколочно, словно на кубистической картине, ломалось бесконечное отражение его лица. И глаза. Миллионы широко распахнутых глаз…

Казалось, глаза эти, словно бы и не принадлежащие ему, пытливо пронизывали его со всех сторон, проникали в каждую, даже самую потаенную клеточку его мозга, препарируя ледяным пронзающим взглядом, безжалостно обнажая все тщательно захороненные от самого себя же в подсознании тайны его души. И казалось, что этому доведенному до высшей степени абсурда, паталогически извращенному стриптизу не будет конца.

Но шаг за шагом Игорь начал замечать, как свет постепенно угасал. Светящийся коридор мало-помалу незаметно сужался. Свечи внезапно гасли, с каким-то шипением выбрасывая вверх черные змейки копоти. Стены темнели, заволакивались неясным сумеречным мерцанием, которое тоже вдруг растворилось в сгущающемся мраке. Повеяло холодным воздухом. В лицо пахнуло сыростью подвала.

И он с удивлением обнаружил себя в каком-то полутемном дворе-колодце, освещаемом лишь рассеянным светом нескольких непогашенных окон и тусклой желтой лампочкой в глубине, уныло висящей над мусорным баком…

Невдалеке, мелкой дрожью сотрясая асфальт, прогремел невидимый трамвай. Послышались и стихли чьи-то голоса…

Миновав зияющую пустотой арку подворотни, Игорь вышел со двора и оказался на Кронверкском проспекте. В глубине парка темнела громада здания театра…

Игорь стоял на тротуаре, тупо смотрел перед собой. Курил. И как ни пытался отогнать от себя навязчивые мысли, все с большей определенностью осознавал, что с ним творится нечто неладное. То есть, что называется, понемногу сползает крыша… Такие заморочки никак не входили в его планы. И поэтому срочно требовалась внушительная доза самой распространенной на Руси панацеи.

Он курил и сосредоточенно вспоминал, где поблизости находится какая-нибудь не очень дорогая забегаловка. Поскольку шиковать в кабаках постепенно становилось не по карману.

И, естественно, вспомнил.

Он повернул направо и, бросив безразличный, расфокусированный взгляд на все еще снующую толпу возле Сытного рынка, углубился в парк, чтобы, срезав угол, а скорее, полукружье, создаваемое огибающим «Кронверк» проспектом, оказаться в давно знакомом ему магазине, служащем путеводной звездой местных алкашей, поскольку в нем наливали, давали неплохо закусить и предоставляли возможность постоять за столиком в приятной компании.

Оказавшись в парке, Игорь снова закурил. Пройдя мимо казино, мирно уживающегося с расположенным в этом же великанообразном здании мюзик-холлом, подошел к крутому спуску узенькой, дугообразной речки, перегороженной высокой металлической решеткой, и спустился к воде.

Куча разнообразного мусора и пустых бутылок, с показным равнодушием уткнувшись в эту решетку и не имея возможности вырваться на простор Невы, притворялась своеобразным плавучим островком. Игорь присел на толстую ветку дерева, наклонившегося над водой, и стал смотреть в мутную глубину. Поодаль замызганные ханыги вполголоса спорили о чем-то, поочередно прикладываясь к горлышку какого-то флакона.

Игорь не спеша докурил, бросил окурок в воду и, вспомнив вдруг, что может своим философским уединением привлечь внимание милицейской мигалки, периодически шныряющей по темным закоулкам, поспешил исчезнуть отсюда.

Миновав тускло освещенные аллеи, с редкими, молчаливо проходящими мимо призрачными силуэтами, он снова оказался на проспекте и вошел в ярко освещенный зал.

Здесь было оживленно и даже несколько весело. С одной стороны просторного помещения торговали продуктами, и затоварившиеся домохозяйки сменяли одна другую, изредка бросая рассеянный или презрительный взгляд в другую сторону зала, где, возбужденно галдя, толпилась постоянно обновлявшаяся очередь зашедших на огонек. Вокруг высоких столиков в разнообразных позах стояли разнополые личности и, кто молча, кто обуреваемый жаждой общения, заливали свой бак по вкусу избранной маркой горючего. За стойкой стояла рыжая девица и бойко наполняла стаканы.