«Если», 2002 № 02 - Ллойд Биггл

Впрочем, все недостатки с лихвой окупались героико-исследовательской романтикой и динамичностью действия — есть здесь и погибшая экспедиция, и загадка древней венерианской цивилизации, и плотоядный цветок, едва не сожравший одного из участников экспедиции, и сражение с ящероподобными аборигенами, и свихнувшийся робот «Железный Джон» — объект зависти голливудских кинематографистов (в фильме действительно играет самый настоящий шарнирный робот — такого даже в американских лентах 40—60-х годов не встретишь!). Наконец, весьма впечатляюще и натурально изображены динозавр и гигантский птеродактиль, на удивление достоверно снята сцена извержения венерианско-го вулкана. Визуальный ряд картины нисколько не уступал и даже превосходил голливудские НФ-ленты тех лет.

Говоря современным языком, «Планета бурь», выйдя на большой экран, стала хитом сезона. Солидарны со зрителями оказались западные прокатчики. Фильм был закуплен 28 странами, колоссальный успех он имел в США. В 1968 году Питер Богданович «поставил» фильм «Путешествие на планету доисторических женщин». Глагол «поставил» заключен в кавычки не случайно — «Путешествие…» оказалось перемонтированной «Планетой бурь», а говоря проще — плагиатом.

Много позже, в 1996 году, уже упоминавшийся журнал «Американский кинооператор» с вызывающей уважение самокритичностью заметил: «К сожалению, из многих его (Клушанцева. — Е.Х.) фильмов в США показывались лишь перемонтированные отрывки, включенные в посредственные американские фантастические фильмы многих режиссеров, и даже раннего Фрэнсиса Копполы». О том, что в Штатах до сих пор помнят фильм советского режиссера, свидетельствует и недавняя лента «Красная планета». Даже зарубежная критика отметила сюжетное сходство с «Планетой бурь», вплоть до прямых заимствований.

Однако пресса ругала картину нещадно. После шквального огня критики, обрушившегося на «Планету бурь», Павел Клушанцев зарекся снимать сугубо игровые фильмы и вернулся в лоно любимого научпопа. Но фантастика на этом не закончилась. Спустя несколько лет он поставил блистательные популярно-фантастические фильмы «Луна» (1965) и «Марс» (1968), завершив «планетарную трилогию». Первая лента в 1966 году получила Золотую печать города Триеста на IV МКФ фантастических фильмов. Драматургия «Луны» выстроена по фирменному рецепту Клушанцева: в первой части — собственно науч-но-популярной — сообщается о последних на тот момент достижениях ученых в области исследования Луны, ученые делятся гипотезами относительно происхождения лунных морей, температуры лунной поверхности и т. д. Вторая и третья части — научная фантастика.

По этой же схеме выстроен и сюжет «Марса», где режиссер блестяще воссоздал «природную среду» самой загадочной планеты Солнечной системы. Семь фрагментов, где строгие научные данные сочетаются с игровой научной фантастикой, рассказывают о физических условиях на красной планете, возможности жизни на ней, «каналах» и «морях» Марса, гипотетических формах растительности. Разумеется, режиссер не упустил возможности пофантазировать и на тему освоения планеты в недалеком будущем.

В 1970 году Павлу Владимировичу Клушанцеву присвоили звание Заслуженного деятеля искусств РСФСР, он продолжал снимать замечательные научно-популярные фильмы о загадках Вселенной и Земли, но процент фантастического допущения стал в них уже почти неразличим, что, однако, не снизило их несомненных достоинств. В 1980-е, когда он ушел из кино, о нем как-то сразу забыли. Знаменитый во всем мире режиссер и оператор, признанный мастер спецэффектов почти полностью ослеп и ютился с женой в коммунальной квартире. Всеми забытый, он умер в 1999 году. Только недавно его ученики с «Леннаучфильма» напомнили зрителю о Мастере, когда в 2000 году к 90-летию режиссера был выпущен фильм-посвящение «Павел Клушанцев — к звездам» (реж. А. Ткаля).

ПАВЕЛ КЛУШАНЦЕВ: ФИЛЬМОГРАФИЯ ФАНТАСТИКИ

1937— «Неустрашимые»

1951— «Вселенная»

1957— «Дорога к звездам»

1961— «Планета бурь»

1965— «Луна»

1968— «Марс»

ХРАНИТЕЛИ ОТПРАВЛЯЮТСЯ В ДОРОГУ

2001 год прошел для мира фантастики под знаком ожидания не какого-нибудь очередного «Терминатора», не римейка «Планеты обезьян» и не шумного коммерческого хита вроде «Гарри Поттера», а толкинского «Властелина Колец».

Не знаю, как другие любители фантастики, но лично я никогда еще так не ждал декабрьской премьеры фильма, страсти вокруг которого кипели уже год с лишним. И никогда так не тревожился по поводу возможного разочарования.

Даже когда Лукас объявил, что возвращается к своей киносаге о звездных войнах, ожидания не были столь завышенными. Потому что отличие его новой трилогии от трилогии австралийского режиссера Питера Джексона — прежде всего, говоря математическим языком, в разнопорядковости литературных первоисточников. Лукас снимал очередную серию «Звездных войн» по… Лукасу же. Джексон брался за литературную классику XX века — своего рода «Войну и мир», только действие происходит в сказочном мире Средиземья.

Риск был велик. Начать хотя бы с того, что втиснуть три толстенных тома, миллионы слов, в пусть даже шесть-семь часов экранного времени (если брать все три серии) — задача, на первый взгляд, абсолютно неподъемная.

Но обнаружились проблемы и посерьезнее.

Первая состояла в том, что жанр фэнтези намного консервативнее научной фантастики. В НФ еще можно придумать что-то оригинальное, вместо того чтобы «в лоб» переносить написанное на экран. Читатель фэнтези подобных экспериментов откровенно не одобряет.

С другой стороны, и у творчества самого Толкина имеется шумная армия фанатов, которые знают книги профессора назубок — хотя порой выискивают в них то, чего он отродясь не писал. Ясное дело, эта публика в точности представляет, что должно быть на экране, и, допусти режиссер хоть какую-то отсебятину, — накинется что твои летучие Назгулы!

И наконец, третье. Можно выразить это в виде категорического императива, разделяемого многими: «Толкин — не для толкинистов!». Или мягче: «Толкин не только для толкинистов». Вот уже полвека произведением английского профессора зачитывается интеллигентная аудитория, находя в книгах оксфордского профессора много полезного, интересного, а главное, требующего самостоятельного осмысления.