Утро после победы - Ариадна Константиновна Рокоссовская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А ведь среди ветеранов 2-го Украинского фронта ходила легенда, что вторая жена Малиновского Раиса Яковлевна – графиня…
Наталья Малиновская: Так ее называли фронтовые друзья. Мама рассказывала историю этого прозвища: «Когда взяли Будапешт, всех девушек, работавших в столовой военного совета, премировали: впервые мы иностранные деньги в руках держали. Пошли и платья себе купили, и туфли – такие красивые: на каблуке, замшевые, с пуговками! А платье серое, чуть в голубизну, со складочками и с защипами. В первый раз я это платье надела, когда мы должны были в театр в Будапешт ехать – в оперный театр!!! Выхожу из столовой, а сослуживец Гриша Романчиков говорит: «Графиня!» Так и пошло». На самом деле мама родилась на Украине в селе Богородичное в семье многодетной и бедной.
А у истории с графиней есть продолжение. У мамы был брат Алексей. В начале войны он жил в Славянске, пошел на фронт. К 1944 году, не имея никаких известий о маме, он уже и не надеялся увидеть ее живой. И вот он, провоевавший целых два года в соседней с мамой армии, тоже оказался в Будапеште и тоже в оперном театре. В центральной ложе рядом с папой среди генералитета сидит мама, а в партере – солдаты и офицеры, словом, весь фронт. Естественно, разглядывают не только артистов, но и сидящих в ложе. И тут дядя Леня видит в ложе девушку с косами короной – и глазам своим не верит: «Рая? Или похожа? Да не может быть!» Идет к ложе – там на часах солдат. Пока он с ним объяснялся, что-де вот девушку бы из ложи позвать, вышел адъютант, Феденев Анатолий Иннокентьевич. Спросил, в чем дело. «Да вот девушка там, вроде сестра моя…» – «Как зовут?» – «Рая». – «Раиса Яковлевна?» – «Яковлевна». Через минуту в дверях появляется моя мама. Встреча – как в кино!
Отец что-нибудь рассказывал вам о своих встречах со Сталиным?
Наталья Малиновская: Отец – нет. Но несколько его соратников вспоминали такой эпизод: летом 1942‑го рухнули Юго-Западный и Южный фронты. Отец тогда командовал Южным фронтом и, предвидя его неизбежное крушение, отдал приказ сдать Ростов. Без санкции Ставки. Отца и еще кого-то из командования фронтом, скорее всего, члена военного совета Ларина, вызывают в Москву. Уже в Москве папа и Илларион Иванович Ларин, снятые с должностей, узнают о приказе № 227, в котором есть фраза: «Южный фронт покрыл свои знамена позором». В гостинице «Москва» они ждут аудиенции у Верховного, но на самом деле ждут трибунала. День ждут, другой, третий. На третий день к вечеру – гори все синим пламенем! – они напились. И, естественно, тут-то и явился гонец с известием об аудиенции – «в 7 утра». Случилось чудо – чудо мгновенного протрезвления. Они разошлись по своим комнатам – спать уже некогда, но хотя бы побриться. В половине седьмого папа выходит в коридор, стучится в номер к Ларину, с которым они были вместе с первых дней войны. В ответ тишина. В конце концов ломают дверь – Ларин застрелился. Папа идет к Сталину один. Сталин, понятно, уже все знает, но встречает отца вопросом:
– А где же товарищ Ларин?
– Генерал Ларин застрелился.
– А что же вам помешало сделать то же самое?
Отец приводит свои аргументы: удержать Ростов все равно бы не удалось, отступление спасло хотя бы часть войск. Долгая пауза. И наконец:
– Вам сообщат решение.
В тот же день отца назначили командовать донельзя измученной 66-й армией под Сталинградом. (Надо сказать, что эти рассказы входят в противоречие с документами личного дела генерала Ларина, так что эту историю еще нужно исследовать.)
А как впоследствии складывались отношения со Сталиным?
Наталья Малиновская: После войны мы остались на Дальнем Востоке – отец командовал Дальневосточным военным округом. Мы там провели десять лет. Сталин работал ночью, и вся Москва работала по ночам. А у нас это был день, часовой пояс позволял вести нормальный образ жизни. Могу сказать, что у нас в доме не было портретов Сталина, никто не говорил о Сталине, а ведь я родилась в 1946 году! Конечно, когда он умер, отец поехал на похороны, но и особенного траура у нас в семье не было. Знаю, что у папы были неприятности с одним из приближенных Берии. В чем было дело, мне неизвестно, но я знаю, что он собирался заводить дело на папу, обратился к Берии. Сталин тогда сказал следующую фразу: «Малиновского с Дальнего Востока не трогать. Он и так от нас достаточно далеко».
А что в семье рассказывали о Параде Победы?
Наталья Малиновская: О параде мне рассказывала мама. На нем все вымокли до нитки под проливным дождем. После парада – торжественный прием в Кремле, вечером – салют. После этого, уже в гостиничном номере, еще долго сидели все вместе – папа, его офицеры для особых поручений, мама, – вспоминали, шутили, молчали. Но главное, что в тот вечер мама узнала, что война для них не закончилась. Они снова должны были ехать на фронт – Забайкальский. Кстати, мне смешно смотреть, как прием для участников парада изображают в современных фильмах: все дамы с декольте и бриллиантами! Мама, например, была на этом приеме в практически форменном темном платье с орденом Красной Звезды.
Наталья Родионовна Малиновская окончила филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, затем аспирантуру при кафедре зарубежной литературы. С 1972 по 2014 г. работала на этой же кафедре: читала курсы европейской литературы Средних веков и Возрождения, испанской литературы, вела семинары по художественному переводу.
