Я промазал, опер – нет - Владимир Колычев

– Хорошо все будет, Олеся. И киллера мы возьмем, и заказчика.

– Я боюсь, – жалко пробормотала она.

– Я тебя понимаю, но мы обязательно исправим ситуацию. Ведь не ты же стреляла в Сергея.

– Ну, конечно нет! – изумленно и со страхом посмотрела на меня девушка.

– Значит, перед законом ты чиста. А преступником является убийца, который охотится за вами... за тобой. Он один, а нас много, мы обязательно справимся с ним...

– Не справитесь... Вон у Лены муж – большой человек в милиции. И что?

– Он – о-очень большой человек. Настолько большой, что легко сможет раздавить человека с волчьим воротником, – очень сильно преувеличил я. – И он очень хочет его раздавить, потому что никогда не простит ему своей жены. Поверь, с ним будет покончено...

– С кем?

– С человеком, которого ты боишься. Этого, который с волчьим воротником...

– С волчьим воротником?! – невменяемо посмотрела на меня Олеся. – С каким волчьим воротником?

– Ты же сама говорила, что человек в пальто с волчьим воротником стрелял в Сергея, – напомнил я.

– Говорила?!

– А разве нет?

– Не знаю... Не видела я ничего. Кто в кого стрелял? Не было ничего...

– Ну как же не было? А Сергей, а «Хаммер», а лимузин? И номер ты запомнила...

– Не было ничего. И ничего я не запомнила!

– Ну, не было так не было...

Я поднялся со стула, подошел к окну, поднял жалюзи. Олеся отреагировала быстро и нервно.

– Не надо! – вскочив со своего места, она заставила меня зашторить окно.

– Почему?

– Ты сам знаешь почему!.. И знаешь, что за мной охотятся... – умоляюще, но вместе с тем и осуждающе смотрела на меня девушка.

– Но я должен знать правду.

– Ты ее узнал.

– А детали?

– Но я боюсь! – страдальчески скривилась она.

– Я боюсь высоты, сказала отрубленная голова, падая со скалы в пропасть, – мрачно пошутил я. – Скажешь ты правду или нет, тебя все равно уже приговорили.

– Ну а вдруг он поймет, что я молчу как рыба? – с трусливой надеждой спросила она. – Что, если он отступится от меня?

– Это нереально.

– Ну а вдруг?

– Погибло семь человек. Семь! И это не считая Сергея... Его убийца пойдет на все, чтобы избавиться от тебя.

– Но я не хочу умирать!

– Зачем умирать? Мы найдем убийцу, арестуем его, через него найдем киллера, который охотится за тобой, и его тоже возьмем. Тогда ты будешь в полной безопасности. А так всю жизнь будешь бояться...

– Пока его найдете! Пока арестуете!.. А может, он такая величина, что и арестовать его не сможете!

– Поверь, нет такой величины, которая смогла бы перевесить семь смертей. В газетах, может, и есть, а в жизни – нет, – с уверенностью знающего человека сказал я.

– Но я боюсь, – замялась Олеся.

– Тогда будешь бояться всю жизнь, возможно, недолго, – грустно сыронизировал я.

– Я не хочу умирать! – с ужасом простонала девушка и конвульсивно вцепилась мне в руку.

– Тогда помоги нам найти убийцу.

– Хорошо, я скажу... Но киллер все равно будет охотиться на меня?

– Да, пока его не обезвредят.

– Значит, мне нужна охрана.

– Вне всякого сомнения.

– И ты должен будешь меня защищать.

– Само собой.

– Обещай, что ты будешь меня защищать! – одержимо смотрела на меня Олеся. – Ты – лично!

– Обещаю.

– Нет, этого мало. Поклянись!.. Черт, что же я такое говорю! Я же сама в делопроизводстве, сама знаю... Звони своему начальству! Пусть тебя приказом отдают! Так, мол, и так, капитан милиции... э-э, капитан...

– Петрович, – напомнил я.

– Капитан Петрович прикомандировывается к гражданке Алехиной с целью ее охраны. И обязан ее охранять, пока не будет обезврежен преступник... Ну, чего сидишь, давай звони своему начальству! Как только покажешь мне приказ, так я тебе скажу все, что знаю! И фоторобот составим, и все остальное...

Она снова потянулась к бутылке, а я связался с Бесчетовой.

– Да, Иван!

Судя по ликующей интонации в ее голосе, она очень обрадовалась моему звонку.

– Где вы там?

– Возле дома, – понизив голос, сказала она. – Вадим мне все объяснил. Это ты играл с ней...

Видимо, Бесчетова рассказала Вадиму о нашем с ней предыдущем разговоре; возможно даже, обозвала меня сумасшедшим. Но Агранов хорошо меня знал, поэтому сообразил сам и объяснил ей, почему я собрался уехать от Алехиной. А так бы Бесчетова могла нагрянуть к нам, разрушить нервно-интимную идиллию.

– С кем, с ней?

– Ну, с этой, со свидетельницей... – с ревнивыми нотками в голосе пояснила она.

– Да нет, мы еще не играли. Может, ночью? – подзадорил я начальницу.

– Что?! – возмущенно протянула она. – Какая ночь?! Что там у вас происходит, товарищ капитан?

– Пока ничего, но все возможно.

– Что возможно?

– Она мне уже дала... информацию. Но это не телефонный разговор, – с балагурного перешел на серьезный тон я. – Встретиться надо, поговорить.

– Мы здесь, во дворе, – дрогнувшим голосом сказала Дарья Борисовна. – Выходи, поговорим.

Я сказал Олесе, что мне нужно ненадолго покинуть ее, но она и слушать не захотела.

– Никуда ты не пойдешь! – вцепившись мне в руку, заявила она.

– Но меня начальник ждет.

– Пусть он сюда приходит! Я ему сама все скажу!

Я снова позвонил Бесчетовой, объяснил ситуацию и попросил ее подняться к нам. Отказываться она не стала и медлить, кстати говоря, тоже.

– Начальник уголовного розыска! – отчеканила она, с ревностью и жестко глядя на Олесю. – Капитан Бесчетова!

– Так вы и есть начальник Петровича? – чуть пошатнувшись, потяжелевшим от выпивки языком спросила девушка.

– Допустим.

– Ох, какая строгая у тебя, капитан, начальница! – пьяно прыснула Олеся. – Как же ты с ней живешь?

– Да мы, вообще-то, не живем.

– А вас это интересует, живем мы или нет? – ожесточенно глянула на нее Бесчетова.

– Меня?! Да мне все равно...

– Ну, тогда, надеюсь, вы позволите нам с капитаном уединиться?

Не дожидаясь ответа, Дарья Борисовна взяла меня под руку и чуть ли не силой завела в гостиную, закрыла за нами двери перед носом Олеси.

– Только недолго! – донеслось до нас.

– Я разговаривала с Ксенией Чижовой! – наступая на меня, резко сказала капитан.

Нервным движением она расстегнула пуговицу на рубахе, крутнула шеей, ослабляя удавку галстука. Она не тянула ко мне растопыренные пятерни, как гоголевская ведьма к Хоме Бруту, но мне все-таки стало немного не по себе.

– И что?

Отступая назад, я споткнулся о кресло и, потеряв равновесие, утонул в нем. А Бесчетова нависла надо мной, опершись руками о подлокотники.

– Ты приставал к ней!

– Во-первых, это неправда. А во-вторых, какая разница?

– Эта жаловаться не будет? – спросила она, кивком головы показав на закрытые двери.

– А почему она должна жаловаться?

– Потому что дала... информацию. Что за информация?

Кратко, насколько это было возможно, я рассказал ей, свидетелями какой сцены в Москве стали туристы из Черногайска.

– Хворостова не могла ничего видеть, но, видно, ее ликвидировали для чистоты эксперимента, – заключил я.

– А коньяк зачем пили? – расслабившись, спросила Бесчетова.

– Ей так легче было установить контакт...

– Ей с женщиной легче будет установить контакт, – сказала она. – Поэтому с ней на ночь останусь я.

– Если договоришься, пожалуйста.

– Договорюсь.

Бесчетова оставила меня одного, а сама уединилась с Олесей на кухне. Минут через двадцать вернулась – нервная, озадаченная. Глянула на меня с сомнением и укоризной, покачала головой и снова ушла, закрыв дверь. Я слышал, как она в прихожей с кем-то разговаривает по телефону. В следующий раз в гостиной она появилась вместе с девушкой.

– Я обо всем договорилась, – сообщила она нам. – С завтрашнего дня вас, Олеся Михайловна, будет охранять смена из бойцов милиции специального назначения. Приказ об этом будет подписан сегодня же...

– Ну что ж, я не против, – пожала плечами Олеся.

– А сегодня здесь, дома, с вами буду находиться я.

– А как же капитан Петрович?

– Капитан Петрович будет находиться на улице, наблюдать за подступами к дому, – недовольно нахмурилась Бесчетова.

– Нет, он должен находиться здесь, – упрямо мотнула головой девушка.

– Ну, это не вам решать.

– Тогда я ничего не скажу! Вы не узнаете номер машины! Вы не узнаете, как выглядел волчий воротник! – разозлившись, заявила Олеся.

Похоже, ее сильно раздражало, что Бесчетова ставит ей условия. О том, что девушка видела в ней соперницу, не могло быть и речи. Не за кого ей соперничать, потому что нет между нами ничего, кроме страха перед киллером. Этим же страхом и объяснялось, что Алехиной хотелось пользоваться мной как телохранителем. Вот вклинилась в ее сознание блажь, и не нужен ей больше никто. И не объяснишь ей, что я вовсе не панацея...

Бесчетова – другое дело. Я для нее не только враг, ставший другом, но еще и мужчина, холостой и одной с ней возрастной категории. А может быть, даже последняя надежда... Поэтому она и ревновала, хотя между нами ничего не было.