«Крот» в генеральских лампасах - Чиков Владимир

Вместо того чтобы проводить политику родного государства в чужой стране, способствовать установлению добрых отношений с Бирмой и при этом решать основную свою задачу — вести разведывательную деятельность против главного противника — США, он, наоборот, обрадовался, что ему облегчили работу против своей страны. Единственным сдерживающим фактором в этой работе оставался страх перед коллегами из резидентуры КГБ, работавшими под прикрытием посольства СССР в Бирме.

Несколько дней Поляков знакомился со столицей Бирмы и ее окрестностями, подбирал подходящие места для встреч с будущими американскими операторами из ЦРУ. Изучив материалы личных и рабочих дел агентов, переданных ему на связь бывшим резидентом, он, пользуясь высоким положением, сплавил их своим подчиненным. Избавившись от них, Поляков задался целью вербовать только «друзей» — американцев. А поскольку они еще не вышли на него и не взяли на контакт, он работал в офисе только до обеда. После этого его было уже не поймать: то он на официальных приемах, то на встречах с кем-то из полезных для служебной деятельности людей в международном яхт-клубе «Рангун сэйлинг клаб», размещавшемся на живописном берегу большого озера Инья-Лейк. Потом стал все чаще выезжать на охоту в предгорья Ракхайнского хребта и рыбачить на реке Иравади.

Первые месяцы заграничной сибаритской жизни укрепили осевшее в его сознании чувство исключительности. Злоупотребляя служебным положением, он начал позволять себе под предлогом оперативной необходимости совершать поездки и в соседнее государство Таиланд на охоту и рыбалку. Там же посещал лучшие бары и рестораны Бангкока. Вот уж право, пустили козла в огород.

При всем при том следует заметить, что Поляков действовал с присущей разведчику профессиональной осторожностью. Если же кто-то из подчиненных офицеров начинал роптать, что его трудно застать на месте, чтобы доложить какой-то срочный документ для отправки в Центр, то тому могло и не поздоровиться. Военный атташе-резидент обладал властолюбивым деспотическим характером. Он был человеком, для которого не существовало ничего святого, были только его желания и потребности. И никаких угрызений совести он не испытывал, когда затребовал у Центра замены ни в чем неповинных, но ему неугодных офицеров — помощника военного атташе Василия Андреевича Федорова и сотрудника резидентуры Анатолия Петровича Сухачева [41].

В соответствии с ранее полученной от американцев установкой Поляков не предпринимал самостоятельных шагов для восстановления связи с ними. Лишь через два месяца на одном из рождественских приемов в Рангуне, где присутствовали военные атташе всех посольств, аккредитованных в Бирме, к нему подошел военно-воздушный атташе США полковник Фред Хоупт. В процессе беседы американец, как бы вскользь, обмолвился о том, что скоро в Рангун прибудет новый человек, с которым хотел бы познакомить советского коллегу в своей резиденции, и в этот момент он вытащил из кармана спичечный коробок с рекламой какого-то американского отеля. Подавая ее Полякову, Хоупт сказал:

— Я знаю, что ты, Дмитрий, собираешь коробки различных отелей. Так вот я нашел у себя вот эту и дарю ее тебе.

Поляков несколько опешил, не зная, что сказать в ответ, поскольку такой вариант продолжения беседы не оговаривался в инструкции ЦРУ. Мысленно прикинул: а не мог ли он когда-либо и где-нибудь в разговоре со своими операторами из ФБР Джоном Мори и Дэвидом Мэнли упомянуть о коллекционировании спичечных коробков с рекламой отелей? Оказалось, что было такое. Мгновенно проанализировав сложившуюся ситуацию, он сообразил, что в подаренной коробке, наверно, есть что-то секретное, что предназначено для него.

Не выдавая удивления, Поляков поблагодарил коллегу за подарок и, придя домой, занялся его осмотром. Спички, исполненные на картонной основе, крепились в нижней части коробки. Разобрав ее по частям, он обнаружил в основании полость, в которой находилась микропленка. После ее проявления Поляков узнал, что ему предстоит встреча в отеле «Инья-Лейк» с известным ему Джоном Мори, который будет выступать в роли бизнесмена под своим именем, что по замыслу ЦРУ сделает их контакты вполне объяснимыми для окружающих, в том числе и для сослуживцев из внешней разведки КГБ.

Прием в отеле «Инья-Лейк» состоялся через две недели. Американец Мори предстал перед ним настоящим красавцем. Это был высокий, стройный мужчина с правильными чертами лица и с аккуратно подстриженной густой шевелюрой с проседью. Одет он был в костюм серого цвета и довольно модного покроя. Бросалась в глаза не только аккуратность следящего за собой человека, но и некая изысканность. Всем своим видом Джон в самом деле производил впечатление богатого американского бизнесмена. В присутствии нескольких атташе из нейтральных стран Фред Хоупт «познакомил» Полякова с «бизнесменом» Мори. Побеседовав какое-то время на отвлеченные темы, они без Хоупта поднялись на второй этаж в номер к Джону. Вспомнив давно оправдавшую себя поговорку «пути Господни неисповедимы», они по-дружески обмыли приезд Джона, а затем повели разговор о предстоящем сотрудничестве Полякова с сотрудниками ЦРУ. После этого Мори приступил к разведывательному опросу советского военного атташе.

— Как я понял из вашего рассказа, — интригующе начал Джон Мори, — последние три года вы, мистер Поляков, вели вашингтонское и нью-йорское направление в своем разведцентре. Через ваши руки прошло множество оперативных документов с грифом «секретно» и «совершенно секретно». В этой связи не могли бы вы сейчас припомнить из всего того, что было тогда на вашем столе, интересующих нас источников информации, не названных вами ранее в Нью-Йорке?

— Почему же не могу? Могу! — охотно согласился Топхэт. — Да, через мои руки прошло много неизвестных мне ранее агентов, ныне действующих не только в США, но и в других странах. Всех, конечно, не помню, но некоторых из них назову. И, пожалуйста, не обессудьте, если кто-то будет назван через прошедшие три года повторно…

— Меня будут больше интересовать те, кто работал и работает сейчас в моей стране, — предупредил Мори, блеснув довольной улыбкой.

— Тогда в первую очередь назову вашего коллегу из ФБР Драммонда. Контакт с ним был установлен после моего отъезда из Нью-Йорка помощником военного атташе, подполковником Мантровым. Чем скорее вы арестуете их обоих, тем лучше для меня. Я очень опасаюсь, что он может каким-либо образом узнать о моем сотрудничестве с вами и сообщит Мантрову.

— Не беспокойтесь, мистер Поляков, к материалам вашего личного дела в ФБР имеют доступ только четыре человека.

— А вы можете назвать их мне?

— Пожалуйста. Это известный вам Дэвид Мэнли, директор ФБР мистер Гувер, мой шеф полковник Нолан и я. Вот и все.

Поляков задумался. Пока он думал о чем-то, Джон Мори достал из кармана пачку сигарет, закурил, сделал несколько затяжек, потом спросил: — Итак, кого еще вы можете назвать?

— Сержант первого класса Дарк. Настоящее его имя и фамилия — Джек Данлоп. Он сам пришел в наше посольство в Вашингтоне и предложил свои услуги по перехвату скрытых радиосетей. Служил он шифровальщиком в Агентстве национальной безопасности США. Кажется, шифровальщиком или дешифровальщиком.

— И о чем он успел вам сообщить?

— Почему вы говорите «успел»? — с удивлением спросил Топхэт.

— Два года назад, когда вы работали в Москве, Дарк покончил жизнь самоубийством. Он почувствовал, что попал в поле зрения ФБР, и мы действительно были близки тогда к раскрытию его роли как платного шпиона русской спецслужбы. А теперь повторяю свой вопрос: что он успел вам передать? Нам очень важно знать это. И кто из ваших коллег работал с ним в те годы?

— От Дарка получено более двухсот ценных документов, освещавших полную дислокацию вооруженных сил вашей страны и различные средства радиотехнической разведки. Причем не только в США, но и в Великобритании и Канаде. А работали с ним генерал-майор Костюк и капитан второго ранга Осипов.