На переломе эпох. Том 1 - Владимир Земша

– Давай курсант, не спи. Строй роту! – буркнул капитан и по-товарищески хлопнул Александра по плечу…

Тот аж вздрогнул.

– Странные здесь офицеры. Совсем не такие, как в училище, – шепнул на улице Александр своему товарищу, курсанту Кадышкину, выводившему свою роту так же на батальонное построение.

– Эт точно! Твой вот, говорят, три ранения в Афгане получил. Награды какие-то имеет. Может, поэтому такой нервный. Орёт себе, затрещины развешивает налево и направо, в выражениях не стесняется.

– Зато в училище они только об Уставе себе и думают. Высокомерные слишком. «Белая кость»! А в войсках вот, простые, грубые, «рабоче-крестьянские», в челюсть двинуть могут, ежели что не так.

– И не заносятся …

– Батальо-о-он станови-и-ись! Равня-я-ясь! Смирно! – начальник штаба старательно отпечатал три шага по направлению к комбату, чей новенький, ещё не выцветший бушлат, перетянутый портупеей, положительно выделялся своей чистотой на общем фоне ватников цвета грязной соломы весной на полувыжженном поле. Что ж, последнее – лучшая маскировка на здешней местности!

– Товарищ майор, батальон для убытия на занятия по огневой подготовке построен…

Александр задумался. Всё происходящее не представляло особого интереса. Хотелось одного. Скорее двинуться хоть куда-нибудь. А лучше туда, где тепло и поближе к кухне.

Но, судя по всему, этому сбыться было не суждено. Путь лежал в заснеженные холмистые просторы полигона. Практически на сутки! И тут неожиданно:

– Товарищ курсант, остаётесь в полку. Вот этого солдата отведёте в санчасть, – ротный ткнул пальцем в сторону чёрного, как котелок после полевого выхода солдата, с прижатой грязной тряпкой к лицу, которую он держал какими-то горбатыми, воспалённо-грязными пальцами.

– Касимов, Ахметов, Прохоров! Ко мне! – крикнул он в сторону угрюмого строя, пристукивающего сапогами, словно пританцовывающего от мороза. – В распоряжение товарища курсанта. И-и-и смотррр-и-ите мне-е-е!!!! – он потряс в воздухе кулачищем, да так, что даже у Александра похолодело и в без того замёрзшем теле.

– Давай, курсант, вернешься из санчасти, берёшь бойцов и дуй в штаб полка. В распоряжение начштаба. Он скажет, что делать будете. Вопросы?

– Никак нет, – чётко ответил курсант Майер, взглянув недоуменно на нервное издёрганное, испещрённое красными морщинистыми бороздами лицо ротного, который оставался теперь один.

Видимо не слишком ценным дополнением считал он рядового курсанта или выбора всё равно не было! Ротный был уже как три месяца один офицер на всю роту.

(Обычное дело – некомплект. Один взводный пошёл на повышение, другой – на замену, третьего никогда не существовало в природе, старшина-прапорщик, и тот сломал ногу и сейчас лежал в окружном госпитале. При том здесь, в войсках, не было никаких понятий там о каких-то материальных стимулах и компенсациях за внеурочную работу и не то что от зари до зари, но и даже после зари, практически бессменно – круглосуточно. За работу за пятерых. И тому подобное. Ну, один. Ну, совсем один. Ну и что! Кого колышет чужое горе, если не сказать ещё более смачно! Ну, в поле сейчас. Ну, в наряд завтра. Ну, ответственным по батальону на всю следующую ночь. Ну, получил 100 задач в полночь от комполка. Ну, не имеешь права подымать солдат после отбоя. Но завтра утром с тебя спросят за всё в полный рост! Хоть сам паши за всех и вся. И безо всяких там оправданий! Либо поднимай бойцов на собственный страх и риск. И, если что, получишь по «самые помидоры»! Да, в любом случае получишь. Как в прошлую войну, впереди – немец, позади – свой заградотряд. И впереди – смерть, и – сзади… А отдыхать офицеру также не положено! Ведь личный состав – не машина. Его не выключишь на свой перерыв, но солдат отдыхать должен вовремя, но не много, дабы дурью заниматься не стал. А, стало быть, рабочий день офицера здесь почти как на войне – идёт круглосуточно. Ведь даже ночью ответственный офицер должен охранять здоровый сон своего бойца от посягательств всяких там «неуставноориентированных» солдат.)

Александр посмотрел вслед убывающему строю, гремящему оружием. Ротный шёл впереди, периодически выкрикивая команды, нервно подёргивая плечами. Он всё же обернулся и крикнул:

– Курсант, как освободишься, дуй на полигон. Жду!

Санчасть

В санчасти пахло лизолом. Это так называли какую-то коричневую гадость, которой омывали унитазы для дезинфекции. Александра ударил в нос «запах воспоминаний», о том, как однажды в училище он попал в санчасть. Это было большое событие тогда!..

Более раннее прошлое

Май 1985 г

Новосибирское ВВПОУ

– Что с тобой, сынок, случилось? – улыбался ему начмед.

– Я с турника сорвался, «солнышко» делал, так сорвался, да в бетонный пол так и вписался черепом… Руки были мокрые – я с умывальника шёл!.. Сперва память отшибло целиком. А потом вот – вернулась, вроде.

– Мда-а! Такие лбы Советской Армии нужны! – начмед продолжал улыбаться. – Череп цел! Удивительно! Да помажем зелёнкой и делов-то!

Майер, был окончательно разочарован в военной медицине при этих словах.

– И всё?

– Ну, хочешь, ещё послушаем легкие… – врач снял свой неотъемлемый для врачей «основной прибор», висящий прямо на шее.

– А вот тут у тебя, дружок, не всё хорошо… Бронхит! Мда-а-а!!! Так что вот по этому поводу госпитализируем!.. А лоб твой, мда-а… броня крепка и танки наши быстры! – он усмехнулся.

Такого нового поворота Александр уж точно не ожидал. Хотя и не сильно удивился этому. Ведь попасть в санчасть ему за два года сейчас удалось впервые!

(Ведь обычно сержант на просьбу отпустить в санчасть всегда заявлял: «Сейчас у нас по плану марш-бросок! А я не доктор, освобождения от занятий дать не могу! Поэтому вперёд на марш-бросок! А когда вам в санчасть идти, меня не волнует. Я вас отпустить не могу! Всё, товарищ курсант! Встаньте в строй!»

А после марш-броска, засасывали новые проблемы. Болезнь отступала сама собой. Хвала молодому организму и армейской закалке, самому лучшему лекарю всех времён и народов – стрессу!..)

– Кстати, Майер! Будете у меня старшиной санчасти. А я ухожу в отпуск. Согласны? – капитан-начмед улыбался, изучая его историю болезни.

– Так точно! – удивился рядовой Майер.

Да уж, этот день был полон сюрпризов!..

Да, с тех пор он помнил этот запах лизола. Лекарств. Целый месяц он тогда, рядовой, «командовал» санчастью…

Март 1987

Барано-Оренбурское

– А что у тебя с лицом? – спросил Майер солдата.

– Крысы ночью покусали, – солдат убрал тряпку, демонстрируя укус.

– Япона матерь!

Прошлой ночью Майер видел, как огромная крыса вскочила на стол в канцелярии, в которой они с Кадышкиным пытались мирно почивать, напившись-наевшись чая с хлебом. (Чая, вскипяченного в трёхлитровой банке, при помощи самопального кипятильника и двух бритвенных лезвий, спичек и ниток. Крыса схватила полбулки недоеденного хлеба и исчезла в какой-то из вновь прогрызенных дыр. Всю ночь они затыкали уши от крысиной грызни. Крысы скреблись всюду. Казалось, они грызли самые барабанные перепонки! Солдаты подвязывали вещмешки к спинкам кроватей. Ибо всё, что оставалось на полу – было «даром божьим» для крысиного царства, существовавшего не то что параллельно человеку, вместе с ним и словно пытаясь полностью занять всё вокруг вместо него!)

– Я ночью хлеб жевал. Крошки остались. Вот они и полезли. Я испугался, стал сгонять и вот… – пояснил солдат.

«Что-то с этим нужно делать! Почему никто с этим не борется?» – Александр думал про себя.

(Он раньше читал про уникальные способности крыс и про крысиных «каинов» – братоубийц, т. е. «крысоедов». Где выживает только одна особь из десятка, запертых в бочке. Вот она-то и становится этим беспощадным крысиным монстром! М-да, уж. Тут бы самому каким-нибудь там … едом не стать!)

Александр был полон решимости биться с этими гадкими грызообразными чудищами как на войне без пощады и передыха!.. Только как? Вот в чём вопрос!

– Почему бы их не потравить? – логично спросил солдат.

– А действительно, а почему? Только нам с тобой, дружище, отравы-то взять неоткуда. Да, вроде, их и травили уж не раз, только их нечем не возьмёшь. Одни сдохнут, а на новых это уж не действует. Только злее лишь становятся. Умные твари. Мстить начинают! Вот и тебя, вишь, кусанула, наверняка от того, что мы тут им битого стекла насыпали!

– Да-а-а. Мы можем травить их своей пищей только. Параша полная! Может, не выдержат и сдохнут! Падлы поганые. Но пока только жиреют и плодятся. Скорее мы загнёмся от всего этого! Со всех полей сюда стекаются, как татаро-монголы, бессметными полчищами.

– Что тут у вас? – выглянула белокурая девушка в белом халатике.

– Люба? – челюсть радостно отпала на лице Александра. Его лицо выражало такое же безумие, как и тогда, после удара головой о бетонный пол! Он узнал ту самую девушку, спасённую недавно им на Владивостокском вокзале…