Сюрприз под занавес - Галина Гордиенко

Петина рубашка под Машиной щекой промокала все больше. Его дрожащая рука нежно поглаживала Машу по голове.

Ягудин что-то невнятно бормотал. Маша плохо понимала его. Кажется, он обещал ей защиту от мужа и собственную дружескую поддержку. Нес что-то несусветное о скором богатстве. Мол, года через два-три он станет вполне обеспеченным человеком и тогда… Если она, Машенька, потерпит… Он будет ее на руках носить!

Маша насторожилась: не Борщевской ли денежки рыжая крыска имеет в виду? Но тут же вспомнила: Лелька говорила — несчастная старушка и года не протянет. У нее совсем никудышное сердце. Два-три года — это много, значит речь о другом. Может, и не о наследстве вовсе, а о бизнесе, сейчас все мужики на нем свихнулись, а она как-то отвлеклась, не вслушивалась толком в этот бред…

Маша ладошками размазала по лицу слезы и прерывисто извинилась за свое непростительное поведение. Она, замужняя женщина, не имела права так безобразно себя вести. И выносить на люди свои проблемы.

Ах, как ей тяжело! И все-таки она обязана молча нести свой крест. И уж никак не жаловаться на мужа. Какой бы он не был.

Боже, она сама, сама во всем виновата! Она и ее наивность. Разве можно верить всему, что обещает влюбленный мужчина?!

Маша уничтожала Петиным носовым платком следы недавней истерики и нежно лепетала о своей благодарности. И его благородстве. Он не воспользовался ее слабостью!

А вот как раз об этом Петя Ягудин искренне сожалел. Хотя и не очень-то представлял, как можно ею воспользоваться в самом центре огромного города, на людной улице.

Или Маша имела в виду гостиницы? Их тут полно, вон через дорогу торчит какая-то…

Нет, он точно болван!

Маша вернула Ягудину мокрый, довольно грязный носовой платок и застенчиво сказала:

—Давайте лучше продолжим о Тамаре.

—Давайте,— с готовностью кивнул Петр.

—Вот о ее обмороке вы что можете сказать?

—Ничего.

—Как – ничего?

—Так. Я слышал, что у нее пониженное давление, вот и все.

—Да с чего?!

—Я не врач. Но думаю, в жизни всякое случается. Наташа…

—Что — Наташа?

—Ну… она сказала — Тамара могла по ошибке выпить не те таблетки.

—Как это — по ошибке?

—Например, хотела выпить на ночь снотворное.

Маша смотрела недоверчиво. Петя пожал плечами и признал:

—Само собой, это не факт. Давление могло просто измениться из-за погоды. У моей матери так часто бывает. Головные боли и все такое… А вчера вечером как раз была гроза.

—А-а-а…

Маша вскочила, одернула юбку и сокрушенно покачала головой: помялась! Разгладила ее руками и в упор посмотрела на Петра.

—Да, а что за странная история с китайской вазой и фарфоровой пастушкой?

Петины глаза вдруг стали трезвыми, неприятно острыми, а лицо холодным, будто и не он только что пускал тут слюни, рассматривая Машины ножки. Он тоже встал и посмотрел на часы.

Маша вызывающе сказала:

—Тамара уверяет, что и близко не подходила к полке с безделушками!

—Да? Вполне может быть,— равнодушно пробормотал Петя.

Мысли его, как показалось Маше, были сейчас далеко. Петя озабоченно добавил:

—Нам, Машенька, пора. Софи просила не опаздывать к обеду. В этом доме традиции, их нужно уважать, все-таки человек старый, больной, сами понимаете…

Маша раздраженно фыркнула: ловко этот скользкий тип уходит от ответа. Не на такую напал!

И она упрямо спросила:

—Так что там случилось с пастушкой?

Петя рассмеялся и весело бросил:

—Вы очаровательны!

—И все же?

—Машенька, но откуда же мне знать? Я пришел в комнату много позже, когда фигурка разбилась, кстати, не вижу в этом особой трагедии…

—А что случилось с вазой?

—Клянусь, не знаю. Наверное, малышка задела во время игры. Меня при этом не было. Кажется, лишь Вера Антоновна видела. Остальные еще не выходили из-за стола.

Маша мрачно молчала, пытаясь сообразить, что именно не устраивает ее в ответах Ягудина.

Непонятно. Ведь не увиливал, говорил спокойно, а что иногда смотрел раздраженно, так ясно — не о том мечтал, когда с ней гулять отправлялся. И Маша его совсем запутала. То едва ли не влюбленной прикидывалась, у бедняги мозги плыли, а то внезапно слишком трезвые вопросы задавать начинала.

Может, она вообще зря к нему привязалась, и этот жалкий кроликообразный не при чем?

Маша украдкой косилась на нового знакомого, но не могла разглядеть в его простенькой веснушчатой физиономии ничего злокозненного. Само собой, кроме рыжих волос!

Маша с недавних пор не доверяла рыжим. Муж единственный приучил, что поделаешь. Ваньке доверься, пожалуй…

Маша горестно запыхтела, она не знала на чем остановиться. Временами что-то в Ягудине смущало ее. Казалось, они оба на сцене. Весьма талантливо ведут свои партии. И каждый восхищается своей игрой, а партнера принимает за дурака.

Уж она-то точно!

А рыжий?

Да нет, она все выдумала!

Петя по-прежнему поддерживал Машу под локоток, и рука его становилась жестче, когда они переходили дорогу.

Маша в тяжком сомнении морщила лоб: проклятая дедукция! Само-то слово она наконец запомнила, но вот способность к анализу…

Есть ли она у нее?

Невский проспект казался уставшей Маше бесконечным, а собственный интеллект пугающе низким, что обижало до слез. Маша Епифанцева не любила сомневаться в себе.

Так что, увидев впереди дом Софьи Ильиничны, она почти полностью реабилитировала Ягудина.

Почему нет?

Рыжий и ушастый, кажется, искренне считал — полка упала сама. Просто расшаталась от времени. И про мясорубку этот задохлик знать не знал, не обратил на нее внимания, что естественно — свалка.

Маша хмыкнула: только про пирожки и болтал! Неужто их Томка, действительно слопала — все пятьдесят! — а потом свалила на Динку?

Ну сильна!

И Маша твердо решила заняться вторым парнем. Смуглым. Уж он-то поинтереснее рыжего. Смуглый, зеленоглазый и… опасный!

ГЛАВА 12

Дверь открыла не Вера Антоновна и не кто-нибудь из взрослых, а маленькая Динка. И ее хорошенькая мордашка вдруг показалась Маше непривычно серьезной. Даже мрачной.

Маша побледнела: неужели…

Нет! Не может быть!

Она оттолкнула Ягудина — он почему-то не особенно удивился такой странной замене — и прошептала:

—Что случилось?

Если честно, Маша боялась услышать ответ. Она была почти уверена: неведомый убийца наконец-то сделал свое черное дело. Пока Маша как дурочка пыталась раскрутить этого жалкого типа — вот уж кто точно ни на что серьезное не способен, где только раньше находились ее глаза?! — душегуб времени даром не терял.

Боже ж ты мой, кто жертва?

Машу покачнуло, она едва успела ухватиться за косяк: Томка?! Или… или все же Вера Антоновна? Раз не она открыла дверь, а тетка ответственная, своими обязанностями вряд ли манкирует…

Последняя мысль принесла облегчение. Маша, оправдывая себя, виновато подумала: «Она уже старая, а глупая Томка еще и раза замуж не сбегала…»

Маша вскрикнула, когда Петр сочувственно спросил в спину:

—Каблук подвернулся?

И прошипела, буквально ненавидя себя за неконтролируемый страх:

—Точно. Каблук.

Переступила порог и ужаснулась: тишина в огромной квартире прямо-таки могильная. Ни звука. Даже вода на кухне не капала. И холодильника не слышно. Хотя да, эти новые холодильники сейчас не шумят.

Кто же, кто?!

С другой стороны, почему нет милиции? Здесь должны суетиться, снимать показания, отпечатки пальцев и все такое… Правда, если смерть сочли естественной…

Маша изо всех сил встряхнула Динку за плечи и процедила сквозь зубы:

—Что случилось, а?

Петя протиснулся мимо и с улыбкой бросил:

—А что могло случиться? За четыре с небольшим часа? — Он подмигнул девочке. — Разве только Дина нарисовала еще одну картинку. Или парочку наклеила на картон. Кстати, милая барышня, вы не весь клей перенесли на себя и стол?

Динка его шутке не улыбнулась, что заставило впечатлительную Машу схватиться за сердце: она права — убийство. Ведь обычно Лелькина дочь вставала с улыбкой и засыпала с ней. А тут за десять минут ни разу не хихикнула!

Динка положила протянутый Петром зонт на столик и серьезно сказала:

—Нет. Я все сделала, как ты показывал. — И неохотно признала: — Только у тебя лучше получилось.

—Я рад.

—Да что получилось-то?! — прорыдала Маша, почти похоронившая к этому моменту и Тамару, и несчастную Веру Антоновну.

Динка с Петей обернулись к ней и хором удивились:

—Как что — картины.

—Какие картины?!

—Динины.

—Мои!

—При чем тут Динкины картины?! Я с вами с ума сойду!

Динка с Петром переглянулись, и девочка важно сказала:

—Петя утром учил меня клеить. Акварели на картон. У него очень красиво получалось. И аккуратно.