Лучший друг старшего брата (СИ) - Келлер Николь

Кадыров молча сверлит меня темным взглядом. Я понимаю, что ступила на опасную дорожку, когда на его лице снова появляется непроницаемая равнодушная маска. Теперь я точно знаю, что это его защитная реакция.

— Да.

Я открываю рот, но Тимур жестко и категорично перебивает:

— Достаточно, Эмма. Это как раз одна из тех вещей, о которых я предпочел бы забыть. Но воспоминания возвращаются каждый день. Поэтому попрошу: не надо.

Я согласно киваю, ошарашенная услышанным. Господи, что же пришлось пережить Тимуру?! За что?!

— Можно еще один вопрос? Не об этом, нет! — спешу успокоить.

— Спрашивай.

— Роберт сказал, что ты — его лучший друг, тогда почему я тебя не видела раньше?

Но, кажется я сделала еще хуже. Тимур снова сжимает кулаки, а в его глазах на несколько мгновений мелькает такая бездна боли, что, кажется, и я сама ее ощущаю. Так хочется в такой момент прижаться к нему, обнять, сказать, что я рядом, и забрать его боль. Потому что что-то мне подсказывает, в его жизни ее было немало.

— Мы познакомились с Робертом в университете, общались, у нас было поначалу общее дело. Потом… в моей жизни случились некоторые события, и я уехал на несколько лет из страны. Вернулся не так давно, и снова начал свое дело. Почти с нуля.

В голове каша и полная неразбериха. Столько вопросов и ни одного ответа. А еще тревога, которая с каждой минутой нарастает, как снежный ком.

Что за события? Что случилось в жизни Тимура, что он сбежал из страны?

Вот только сам Кадыров больше не дает мне возможности узнать хоть чуть-чуть о его прошлом и о нем самом.

— Поехали, Эмма, я отвезу тебя домой.

— А ты…?

— Мне надо сегодня побыть одному, маленькая.

Глава 27

Эмма

На следующее утро просыпаюсь, как от резкого толчка, а в груди — непонятная тревога. Мы с Тимуром не ссорились, не расстались на негативной ноте, я не обидела его, но…У меня стойкое ощущение, что произошло нечто непоправимое, пока я спала.

Я, с одной стороны, корю себя за то, что пыталась рыться в его прошлом и узнать о любимом мужчине хоть что-нибудь. А, с другой, мне же нужно хоть что-то знать о человеке, с которым я делю постель. Это нормальное человеческое чувство.

Чтобы развеять все свои тревоги и переключиться на нечто другое, решительно поднимаюсь с постели и иду в душ. Настраиваю воду похолоднее и выдерживаю почти пять минут. Но зато голова ясная, светлая. Чувство тревоги притупилось, но совсем не исчезло.

Иду на кухню и, пока варится кофе, бросаю взгляд на часы. В это время Тимур еще не в офисе, но уже активно работает на телефоне. Думаю, что ничего страшного, если я наберу его, пожелаю хорошего дня и заодно «прощупаю» его настроение.

Но мой план летит к черту.

Я слышу буквально пару гудков, и Тимур меня сбрасывает. Это неприятно царапает меня по сердцу, но буквально уговариваю себя успокоиться и не тревожиться раньше времени. В конце концов, я сама прекрасно слышала вчера, что у Кадырова большие проблемы. Тимур — серьезный мужчина, и дал понять, что я — не девочка на ночь, так что перезвонит, как освободится.

Но снова мимо.

В офисе я загружаю себя работой, чтобы лишние мысли не лезли в голову. И этот способ работает. По крайней мере, до обеда.

В кафе, заказав себе не помню, какую по счету кружку кофе и легкий салат, я снова набираю Тимура. На этот раз он отвечает.

— Да, Эмма, — голос вежливый, официальный и сухой. Безжизненный. Словно между нами и не было ничего: страсти, ревности и многообещающих фраз.

Из-за реакции Тимура я впадаю в небольшой ступор, и моя заготовленная речь вылетает из головы.

— У тебя все в порядке?

— Да, конечно.

И все. Ни слова больше. Как будто это и не Тимур вовсе. Как будто мы чужие. Как будто та химия, то безумие между нами — не больше, чем плод моей фантазии. И эта мысль режет мне ножом по сердцу, увеличивая рану в нем и повышая уровень моей тревожности. Определенно, что-то случилось, но в чем причина?!

— Ты очень занят? — осторожно прощупываю почву.

— Да. Работы много, зашиваюсь с самого утра.

Я хочу спросить что-то еще, но вдруг слышу очень характерные звуки на фоне.

— Ты… в аэропорту?

— Да. Улетаю на конференцию в Стамбул.

У меня отвисает челюсть. Растерянность и отчаяние вежливо уступают место злости. В конце концов, кто ему давал право так вести себя со мной?! Неужели я не заслуживаю хотя бы объяснений?!

— И когда ты собирался мне сообщить об этом?

— По прилету. Говорю же — много работы. Замотался, извини.

Шумно выдыхаю и стараюсь держать себя в руках. Возможно, все действительно именно так, как Кадыров и говорит, но…червь сомнений точит с каждой минутой с удвоенной силой. Хочется жестко высказаться, но не хочется выглядеть истеричкой, которая закатывает скандал при каждом удобном случае. Я обязательно поговорю с Тимуром, прямо скажу, что мне неприятна эта ситуация в целом, но не по телефону, а когда он вернется.

— Позвони, как приземлишься. Целую.

Тимур же просто отключается, ничего мне не ответив.

Но никакого звонка не поступает.

Ни вечером, ни на следующий день, ни через неделю.

Настроения нет почти три недели. Еще и заболела чем-то: последние дни с утра едва поднимаю с себя с кровати, еще и голова постоянно кружится. У меня постоянная апатия, что не остается незамеченным моим братом.

— Убью му**ка!!! — цедит Роберт, швыряя папку с документами, которые я ему передаю, на край стола. Его руки сжимаются в кулаки, и брат смотрит на меня исподлобья.

— Не надо, Роберт. Сама разберусь. Спасибо за беспокойство.

— Я вижу, как ты разбираешься! Уже сколько времени как в воду опущенная. Ты этого не заслуживаешь, Эмма!

Отвожу взгляд в окно и закусываю губу, чтобы не разреветься. Я вообще в последнее время стала такая сентиментальная и плаксивая! Наверно, всему виной мое душевное состояние. Ведь Тимур пропал без каких-либо объяснений. Ни звонка, ни сообщения… Хотя вчера при мне Роберт с ним созванивался и обсуждал строительство ресторанного комплекса в Питере для какого-то друга Тимура. Но при этом Кадыров не спросил ни слова обо мне. Как будто я резко перестала для него существовать…

— Я сама, Роб, — упрямо повторяю, не глядя в сторону брата. — Я — взрослая девочка…

И пора перестать прятать голову в песок, а разобраться с Тимуром. Пора научиться жить по-взрослому.

Остаток рабочего дня проходит, как в тумане. Все мои мысли заняты тем, что я скажу Кадырову. Пришло время расставить все точки и определиться: мы вместе, или это было временное помутнение, и он просто не считает даже нужным признаться в этом открыто и сообщить честно?

Вечером, придя домой, я оттягиваю момент серьезного разговора как могу. Страшно. До дрожи. Хочется сохранить иллюзию сказки как можно дольше, насколько это возможно, а не рушить все своими руками.

Но долго бегать от самой себя и проблем не получится, и я набираю Тимура. Ожидаемо, мой звонок остается без ответа. Не выдерживаю и отправляю вдогонку сообщение:

«Все в порядке? Почему ты пропал?»

Ответ прилетает через пятнадцать минут:

«Завтра поговорим при встрече. В час дня в кофейне возле офиса удобно?».

«Да».

Вот только одно случайное обстоятельство вносит коррективы в наши планы. И в итоге оно становится роковым.

Утром на рабочем месте я открываю почту, чтобы разобрать входящие письма. Но глаза натыкаются на новостную ленту, а пальцы сами тычут в иконку новостей.

В глаза бросается фотография счастливой пары. А у меня внутри все леденеет и разбивается на миллиарды осколков, которые впиваются изнутри, причиняя острую боль. Я и представить не могла, что может быть настолько больно. Непроизвольный вскрик вырывается из горла, и я закрываю рот ладонью. Давлюсь слезами, неконтролируемая дрожь сотрясает все тело.

На фото на меня смотрят сверкающие белозубыми улыбками и обнимающиеся Тимур и Айлин. Фото сделано на той самой чертовой конференции в Стамбуле. На безымянном пальце Айлин сверкает помолвочное кольцо с огромным бриллиантом.