Ночная музыка - Джоджо Мойес

Надо было очень сильно постараться, уже после сказал ему бухгалтер, чтобы так эффектно разориться, когда остальной рынок был на подъеме. Его разветвленная империя кредитования покупки жилья, девелопмента и аренды недвижимости рассыпалась, точно карточный домик. Он приобрел особняк с восемью спальнями в Хайгейте, за который внес невозвратный депозит, чтобы защитить объект от притязаний других риелторов, имевших на него виды. И тут внезапно сорвалась продажа уже построенного дома в Челси, и ему пришлось взять кредит для покрытия оставшейся части депозита. А потом провалились еще две сделки, причем именно тогда, когда операция с особняком в Хайгейте близилась к завершению. Тогда он взял кредит под залог двух объектов собственной недвижимости. Он до сих пор помнит те ночи, которые провел в своем офисе, считая и пересчитывая, пытаясь вывести баланс между исключительно процентными кредитами под залог недвижимости и банковскими ссудами. Все начало рушиться изнутри, издержки на уплату процентов оказались больше его собственного капитала. Просто невозможно поверить, как быстро некогда несокрушимая финансовая крепость превратилась в огромную финансовую дыру.

Это стоило ему собственного дома. Диана только-только закончила отделку детской для детей, которых у них не было. Он до сих пор помнит, как она откинула назад свою золотистую головку, когда он объяснил ей всю сложность своей финансовой ситуации, и сказала надменным тоном: «Николас, я на это не подписывалась. Я не подписывалась на банкротство». Если бы Николас тогда повнимательнее прислушался, то непременно услышал бы прощальные нотки в ее аристократическом, хорошо поставленном голосе.

Он удачно выкрутился, закрыв основные финансовые дыры. Буквально чудом избежал полного банкротства и за четыре года окончательно расплатился с крупными долгами. Иногда ему даже казалось, что он снова на коне. И, получив выписку с банковского счета с черной, а не с красной колонкой справа, не поверил своим глазам. Но как ни прискорбно, он напрочь потерял драйв: дома, машины, стиль жизни. Уважение. Потерял Диану. Что ж, люди и не с таким справлялись. Он повторял эту фразу как заклинание.

Поток транспорта стал менее интенсивным, а значит, пригороды сменились сельской местностью. Николас включил радио, хрипевшее и кашлявшее из-за сломанной антенны, и стал высматривать указатель с названием населенного пункта. В последний раз Николас был в гостях у Майка Тодда много лет назад. Как тогда гордо заметил Майк, он жил в настоящем доме фермера, просторном и внушительном, но с более высокими потолками. Что, однако, не помешало Николасу несколько раз стукнуться головой.

Не успел Николас проехать первый указатель на Литл-Бартон, как переполненный мочевой пузырь настойчиво дал о себе знать. Николас надеялся доехать до бензоколонки, но местность была совершенно дикой. Здесь не то что бензоколонку, даже паб вряд ли удастся отыскать. Еще две мили пути – и Николас понял, что больше не в силах терпеть. Тогда он свернул налево по узкой проселочной дороге. Раз уж нельзя найти нормальный туалет, то придется поискать хотя бы укромное место.

Правда, он тут же пожалел о своем решении. Остановиться он не мог, поскольку со встречным транспортом, появись он на дороге, будет не разминуться. И ему пришлось продолжать путь по рытвинам и ухабам, пока наконец, уже в лесной чаще, он не нашел более широкого места. Не выключая двигателя, он выпрыгнул из машины.

Нет ничего более приятного, чем облегчиться, после того как пришлось слишком долго терпеть. Николас отошел от дерева, у которого пристроился, проверил, не забрызгал ли туфли, и снова залез в машину. Похоже, придется пилить дальше, поскольку развернуться было практически невозможно. Он чертыхнулся, но все же поехал вперед, объезжая самые страшные колдобины и уговаривая себя, что рано или поздно его мучения закончатся. Ведь все дороги где-то заканчиваются.

Машина надрывно завыла, когда колесо попало в колею. Следующий раз, сказал себе Николас, придется наплевать на приличия и смотреть на вещи проще, как водители грузовиков.

– Впредь буду писать на колесо, – произнес он вслух.

Надо же, он уже сам с собой разговаривает. Интересно, это признак полной раскрепощенности или свидетельство того, что он уже дошел до ручки?

Тем временем Николас оказался на развилке; слева виднелись очертания белого фасада бывшего каретного сарая. А затем, когда его машину повело вправо, сквозь деревья он увидел зубчатый парапет и нелепый величественный фасад из красного кирпича и кремния. Николас ударил по тормозам и принялся во все глаза смотреть на дом, который, как он сразу понял, был явной архитектурной ошибкой. На редкость дурацкое здание, вероятно, постройки конца девятнадцатого века, так сказать, яркий образчик безвкусной роскоши, место которому на свалке истории архитектуры. Но зато какой вид! Дом этот, с трех сторон окруженный лесом, смотрел прямо на озеро. Заросшие лужайки и запущенная живая изгородь ничуть не скрывали эстетических достоинств классического ландшафта, его величия и красоты.

Вода в озере казалась неестественно неподвижной, в ней отражались рыхлые серые небеса, узкая зеленая полоса отделяла плавные изгибы берегов от леса. Прекрасного леса из древних дубов и сосен, верхушки которых, казалось, сливались с горизонтом, а далее начиналась лощина, цвета были приглушенными и слегка размытыми, как на полотнах импрессионистов. Словом, место одновременно и величественное, и уединенное, дикое и цивилизованное, на достаточном удалении от шоссе, но с вполне приличной подъездной дорожкой…

Николас вышел из машины, прислушался к отдаленному хлопанью крыльев казарок и шепоту ветра в ветвях деревьев. Пожалуй, самый впечатляющий объект недвижимости из всех, что он видел за последние годы. А дом, похоже, оставался в девственном состоянии не один десяток лет. Вряд ли он внесен в опись, подумал Николас. В нем не было абсолютно никакой симметрии, не было и конкретной отсылки к историческому периоду. Чудовищная мешанина из несовместимых стилей, породившая англо-мавританского ублюдка, о возрасте которого можно судить исключительно по степени его обветшалости. Но второго такого дома точно не встретишь: практически нетронутого и имеющего одновременно громадный потенциал.

Он подошел поближе, уже готовясь услышать злобный лай собаки или окрик разъяренного хозяина. Однако дом выглядел необитаемым, и появление Николаса оказалось замеченным разве что всполошившимися воробьями и воронами. На подъездной дорожке ни одной машины, значит хозяева отсутствуют, и Николас рискнул заглянуть в окно. Скудость обстановки придавала помещению нежилой вид. О присутствии человека говорили лишь возделанные поля вдалеке и аккуратно подстриженные живые изгороди.