Загробный мир. Мифы о загробном мире - Владимир Петрухин

Умершие являются участниками обмена между двумя мирами: они повторяют путь первопредка — первого умершего, отправившегося на тот свет. У папуасов маринд проводник души умершего появляется в мире людей в облике насекомого: за духом умершего является дема-птица Симб в виде мухи: она подает сигнал ушедшему из тела духу о начале загробных странствий. Это существо напоминает иранского демона смерти Насу, который является к телу в виде трупной мухи, чтобы осквернить его и завладеть душой. Однако в иранской мифологии, где противопоставлены миры добра и зла, этот демон является с севера, со стороны злых духов, и его следовало отгонять чтением священных текстов и при помощи «четырехглазой», то есть с пятнами над глазами, собаки.

У маринд проводник указывает душе путь на восток, куда сначала должен следовать умерший: там духи превращаются в различных животных: змей, ящериц, оппосумов — и в таком виде отправляются обратно на запад, в селение, где невидимо присутствуют на погребальном пиршестве. Зооморфное состояние было, таким образом, переходным: в виде животного покойник мог еще появиться в мире живых. Но после этого он отправляется дальше и достигает конечного пункта — загробного мира на западе, где снова обретает человеческий облик.

Мертвые, однако, остаются привязанными к своему дому и могут обитать в селении в облике крыс или других животных, птиц на окрестных деревьях. Им приписывают ночные шумы, иногда выносят еду. Изве-стен и ритуал изгнания духов умерших из деревни в море, где их призывают превратиться в морских животных и обрести таким образом прочное пристанище в ином мире. Нельзя убивать животных, обитающих возле кладбищ, ведь это могут быть души умерших.

Отношения между этим и тем светом закономерно сводятся к отношениям обмена. Предки у папуасов обеспечивают урожай, охраняют огороды, загоняют дичь для охотников. Во время охоты, устанавливая ловушки, следует перечислять названия деревень загробного мира — так примитивная «божественная комедия» превращает лес в культурное пространство. В папуасском мифе о происхождении человека в людей превращаются дикие свиньи, попавшие в ловушки, расставленные первым культурным героем. Сами же ловушки становятся селениями.

Правила обмена соблюдают и охотники Сибири: останки убитого и съеденного на празднике медведя хоронят возле селения, а задранного медведем охотника хоронят в лесу — там он сам превращается в медведя. У южноамериканских индейцев бороро любая смерть воспринималась как ущерб, нанесенный природой. Он возмещался посредством коллективной охоты: добыча считалась долгом, который природа вернула покойному и коллективу.

Все это делает необходимым регулярные контакты с умершими предками, воплощающими связь с тем светом и неосвоенным природным миром. Для этого умерших призывают в селения при совершении календарных ритуалов. У папуасов киваи во время церемонии, призванной обеспечить удачную охоту на дюгоней, ряженые, маскированные листьями и травой, появляются с западной стороны, из загробного мира. Они представляют разные категории духов от недавно умерших, которых должны кормить в деревне родственницы, до зооантропоморфных чудовищ в масках крокодилов и рыб. По окончании церемонии и охоты ряженые снова уходят на запад под причитания женщин.

Неритуализованное вторжение духов умерших приносит вред коллективу. У соседей папуасов — меланезийцев — духи могут покидать загробный мир в облике ворон, которые, долетая до бананов, превращаются в людей и уничтожают урожай (вспомним загробное наказание любителя бананов).

Резные деревянные изображения умерших, сходные у многих народов бассейна Тихого океана, сочетались с изображениями животных. Эти композиции символизировали включенность умерших в мир природы, которому они придавали человеческий вид, делали доступным для человеческой деятельности.

По представлениям бети (Южный Камерун) деревни, где находятся умершие, расположены под землей, ниже их родных деревень. Там умершие точно так же ведут хозяйство, обрабатывают землю. Как и живые, они передают послания при помощи барабанов. Призывный рокот барабана в царстве мертвых может слышать только умирающий; до живых звуки из подземных деревень не доносятся. Лишь немногим доводится побывать в деревне умерших. Существует много преданий об охотниках и героях, которые, заблудившись, оказывались в ином мире, а затем возвращались и рассказывали людям об увиденном. К тому же умершие обладают столь тонким обонянием, что сразу обнаруживают непрошеных гостей. Напротив, призраки умерших часто посещают родные деревни невидимыми или в облике леопарда, шимпанзе, гориллы, даже слона либо мелких животных и птиц. Опасаясь, что среди птиц находятся недавно умершие родичи, бети не разрушают гнезд вблизи своих деревень.

Таким образом, опасным для живых оставался бродячий покойник — мертвец, который возвращался в мир в своем обличье. Он должен был оставаться в загробном мире. Ряжение, выделявшее пришельцев с того света, было необходимым для живых символическим поведением, позволявшим урегулировать отношения с загробным миром и природой.

Тайные союзы и обмен дарами с тем светом

Обряды тайных союзов, связанные с обрядами посвящения — инициациями, во многом восходили к тем же традициям ряжения и тотемическим мифам. У меланезийцев основателями союза Тубуан (дук-дук) считаются предки: первые члены союза родились от связи самки казуара с мужчиной. Считается, что тайны союза посвященным раскрывают некие старухи, появляющиеся ночью и играющие на бамбуковых дудках. Точно так же, играя на дудках, появляются перед непосвященными ночью и ряженые члены тайного союза, воплощающие мертвецов (слово тубуан, или дук-дук, и означает мертвых). Ряженых при этом называли «птицами» в соответствии с мифом о первопредках союза.

Ряженые члены тайных союзов — мужчины, руководимые вождями, — вымогали подношения у непосвященных. Эти дары должны были обеспечить дарующему благополучие на том свете (а принимающему — на этом). Считалось, что на том свете умерший будет владеть тем количеством свиней, которое он принес в жертву. Загробного благополучия достигал лишь тот, на чьих похоронах приносились богатые жертвы. Бедняк не получал доступа в загробный мир и вынужден был после смерти, как зверь, скитаться по лесу и пугать живых.

Тробрианцы считали, что дух умершего, не обеспеченный погребальными дарами, превращался в рыбу. По верованиям меланезийцев острова Малаита, духи богатых и выдающихся людей на том свете питаются белыми муравьями, в которых превращались духи рядовых смертных. Племена соседней Индонезии верили, что погребенные без должных ритуалов становились оводами или превращались в животных и растения (о переселении душ речь пойдет ниже). Но очевидно, что, в противоположность тотемическому мироощущению, животное теперь считают низшим существом по сравнению с человеком.

У африканцев сенуфо собственно похоронный обряд начинается после визитов родственников, друзей, ровесников в дом умершего. Первым появляется хор певиц, исполняющих хвалебные песни, посвященные событиям жизни покойного. Они обходят место, где лежит покойник, и жилой квартал. При этом звучат гонги и барабаны. Затем из священной рощи появляется группа играющих на ритуальных инструментах членов тайного общества поро. Во главе процессии две фигуры, они приближаются к умершему, приветствуют его, а затем обходят дворы, собирая подношения. После этого появляются трое ряженых в антропоморфных масках, которые тоже обходят дома, собирая дары и раздавая благословения от имени Древней матери и предков. Вечером все собираются у костров и до рассвета слушают певцов и рассказчиков.

В утро похорон наблюдающие за исполнением обрядов возвращаются в священную рощу для подготовки главного ритуала с участием зооморфных масок-шлемов тайного союза поро. Гонги и барабаны исполняют мелодию, предупреждающую, что поро направляется в деревню. Двое ряженых, знающие «язык мертвых», издают особые звуки. Тело помещают в центре двора. Следует серия маскарадов, в которых главная роль принадлежит большим деревянным зооморфным маскам. Наиболее могущественной считается маска-шлем, которая синтезирует черты буйвола, кабана, антилопы, обезьяны и крокодила и изгоняет духов — пожирателей душ. Во время танца ряженый в эту маску трубит в рог и изрыгает огонь.

В заключительной части погребальной церемонии участвует похожая маска. Она отбивает для усопшего мелодию на барабане Древней матери, а стоящие вокруг танцоры в антропоморфных масках исполняют погребальные песни. Затем появляется зооантропоморфная маска союза кузнецов с оскаленной крокодильей пастью, бивнями бородавочника и двойным навершием в виде фигурок калао. Она подходит к ритуальному центру и звонит в железный колокольчик, созывая духов.