Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах - Антон Чехов

{05200}

Новости: Акулина уходит, так как ее требует к себе в Москву сестра, которая что-то такое устроила: кажется, прачечную, или родила - не расслышал. У братьев Лысиковых умирает отец, и одному из них надо ехать домой. Поедет, вероятно, Иван. Гуси ходят по саду и будут ходить. Мне очень нужно в Москву, но противно ехать по такой погоде и одежды не имам... Что надевать? Шубу? Пальто? Боюсь также, что Сергеенко потащит меня к Толстому, а к Толстому я пойду без провожатых и без маклеров. Не понимаю, что за охота у людей посредничать! Получил от Левушки Толстого письмо. Обещает после 10-го приехать в Мелихово. Скажите ему, что дорога очень плоха и что у нас ему будет невыносимо скучно. Булгаревич - это очень милый и добрый человек, у которого я жил, когда был на Сахалине. Привези штук пять ученических тетрадей для записывания больных. Графы должны быть параллельные, без клеток. За сим вот поручение от матери: 5 ф. сала свежего. 15 ф. мякоти щупа. 10 ф. грудины. 5 ф. рису. 10 ф. свечей пятерика. 5 арш. ланкорту белого по 15 к.; если узкий, то 6 арш. по 12-13 к. Всё это купи, взвали себе на выю и привези. Также не забудь прихватить и таксов, которые, вероятно, уже успели опротиветь всем вам. Ивану и С(офье) В(ладимировне) поклон нижайший. Будь здорова. Твой А. Чехов. Погода отвратительная.

{05201}

1314. Н. А. ЛЕЙКИНУ 16 апреля 1893 г. Мелихово. 16 апреля. Вчера наконец прибыли таксы, добрейший Николай Александрович. Едучи со станции, они сильно озябли, проголодались и истомились, и радость их по прибытии была необычайна. Они бегали по всем комнатам, ласкались, лаяли на прислугу. Их покормили, и после этого они стали чувствовать себя совсем как дома. Ночью они выгребли из цветочных ящиков землю с посеянными семенами и разнесли из передней калоши по всем комнатам, а утром, когда я прогуливал их по саду, привели в ужас наших собак-дворян, которые отродясь еще не видали таких уродов. Самка симпатичнее кобеля. У кобеля не только задние ноги, но и морда и зад подгуляли. Но у обоих глаза добрые и признательные. Чем и как часто Вы кормили их? Как приучить их отдавать долг природе не в комнатах? и т. д. Таксы очень понравились и составляют злобу дня. Большущее Вам спасибо. На сучке ошейник с надписью. Я предоставлю Вам его в полной целости. Также предоставлю Вам и динарии, которые Вы израсходовали на пересылку собак. Хлопоты Ваши, но расходы пусть будут мои. Погода у нас возмутительная. Сегодня, например, в 6-м часу утра был мороз, ясное небо, светило солнце и всё обещало хороший день; но теперь, в 8-м часу утра, небо уже покрыто облаками, дует с севера и пахнет снегом. Снегу еще очень много; езда возможна только на колесах, да и то с приключениями. Не пахали и не выгоняли скота. Должно быть, скот пойдет на подножный корм не раньше мая. Целое бедствие. Солома идет по 30-33 к. за пуд. Мы продаем своим по 20, а чужим по 22, и это принимается с причитываниями по адресу благодетелей, хотя, по-моему, 20-22 к.- цена бесстыдная. Мать и я воюем с ней, но ничего не можем поделать. Вы спрашиваете, когда я в Петербург? Эва! Да кто теперь в Петербург ездит? Если приеду, то не раньше зимы. Теперь маленькое недоразумение, которое можете рассеять только Вы. Помирите меня с В. В. Билибиным.

{05202}

Он на меня в большой обиде за то, что я будто бы в одном из своих писем спрашивал у Вас, сколько у него в настоящее время детей. Он знает, что его семейное положение мне хорошо известно, и потому запрос этот насчет детей мог понять не иначе как в ироническом и, следовательно, обидном для себя смысле. Тут что-нибудь одно из двух: или я не ясно выразился в письме и Вы меня не поняли, или же В(иктор) В(икторович) не понял Вас. Будьте добры указать ему то место, где я справлялся о детях, или же втолкуйте ему, что он не понял Вас. Пожалуйста. Холодно! Скучно без хорошей погоды. Читал, что Вас выбрали в гласные. Поздравляю. Прасковье Никифоровне и Феде нижайший поклон. Желаю Вам всего хорошего, а наипаче здравия. Ваш А. Чехов. 1315. Ф. О. ШЕХТЕЛЮ 19 апреля 1893 г. Мелихово. 19 апр. Дорогой Франц Осипович, шлю Вам запоздалый ответ на Ваш запрос об американском выставочном журнале. Посылку, о которой идет речь в лиловом письме, я получу сегодня - завтра и с нею приеду к Вам, и Вы решите, как надо поступить с нею. Не ехал я так долго по весьма подлым причинам: во-первых, погода гнусная, холодная, треклятая (сегодня только первый день теплый), так что при одной мысли о дороге и тарантасе становится гадко, и во-вторых, у меня геморрой, страшенный (...) наполняющий всего меня до кончика ногтей таким раздражением, какого я давно не испытывал; я злюсь от геморроя, говорю глупости и старею. Надо делать операцию, но это возня, ах какая возня! Говорят, в Москве уже лето, а у нас еще февраль. Сегодня по случаю теплой погоды ходил пешком в деревню за 3-4 версты к тифозной бабе; шел лесом, солнце грело, и я чувствовал себя королем (не сербским) целые два часа. А сейчас по небу ходят облака и опять геморрой лезет из того места, по которому меня когда-то драл родитель.

{05203}

Что ж? Будем издавать что-нибудь? У меня руки чешутся. Я по уши ушел в чернилицу, прирос к литературе, как шишка, и, чем старее становлюсь, тем сильнее у меня желание копаться в бумажном мусоре. Будь у меня миллион, мне кажется, я издал бы сто тысяч книг. Это письмо повезут в Москву. Выигрыш во времени и в деньгах: Вы получите письмо днем раньше, а я на марке сберегу 2 коп. серебром. Мне прислали из Питера двух породистых таксов щенков, необыкновенно умных. Я предоставил в их полное распоряжение сад, и они целый день гоняются за курами, гусями и прочими посетителями сада, которые входа в сад права не имеют. Но одначе я заболтался. Желаю Вам всяких благ. Я приеду к Вам или утром или к обеду. Ваш А. Чехов. 1316. Л. С. МИЗИНОВОЙ 22 апреля 1893 г. Мелихово. 22 апр. Милая Ликуся, те весьма неприятные ощущения, которые в настоящее время испытывает бренное тело мое, с полным правом позволяют мне считать себя действительным статским советником. Болезнь генеральская, но прескверная; она раздражает меня до чёртиков, до гадости, а главное - не пускает меня в Москву. На шарабане ехать нельзя, рессора лопнет, а трястись на тарантасе - покорно благодарю! Злюсь, ругаюсь, кашляю, проклинаю гусей и совсем не похож на счастливца, которого ожидают в Москве обольстительная красавица и... Мачтет. Увидимся после 25-го. Да кстати Вам и некогда раньше. Желаю, чтобы во время экзаменов инспектор оттаскал Вас за косы, которых у Вас, впрочем, нет, и чтобы в его присутствии под роялью к. накатела. Кстати: на двора кбладна. Просто хоть вешайся. Ваш весь... понимаете? весь. А. Чехов. Иваненко кланяется. Наше дитя здорово.

{05204}

1317. А. С. СУВОРИНУ 26 апреля 1893 г. Мелихово. 26 апр. Здравствуйте, с приездом. Не писал я Вам в Берлин, потому что по милости распутицы на станцию я посылал не часто и Ваше венецианское письмо было получено мною, когда, по расчету, Вы должны уже были быть в Берлине. Ну, буду писать прежде всего о своей особе. Начну с того, что я болен. Болезнь гнусная, подлая. Не сифилис, но хуже - геморрой (...) боль, зуд, напряжение, ни сидеть, ни ходить, а во всем теле такое раздражение, что хоть в петлю полезай. Мне кажется, что меня не хотят понять, что все глупы и несправедливы, я злюсь, говорю глупости; думаю, что мои домашние легко вздохнут, когда я уеду. Вот какая штука-с! Болезнь мою нельзя объяснить ни сидячею жизнью, ибо я ленив был и есмь, ни моим развратным поведением, ни наследственностью. У меня когда-то было воспаление брюшины; надо думать, что просвет кишки у меня уменьшился от воспаления и где-нибудь перетяжка сдавила сосуд. Резюме: надо делать операцию. Во всем прочем всё обстоит благополучно. Холодная весна, кажется, кончилась; гуляю без калош по полю и греюсь на солнце. Читаю Писемского. Это большой, большой талант! Лучшее его произведение - "Плотничья артель". Романы утомительны подробностями. Всё то, что имеет у него временный характер, все эти шпильки по адресу тогдашних критиков и либералов, все критические замечания, претендующие на меткость и современность, и все так называемые глубокие мысли, бросаемые там и сям - как всё это по нынешним временам мелко и наивно! То-то вот и есть: романист-художник должен проходить мимо всего, что имеет временное значение. Люди у Писемского живые, темперамент сильный. Скабичевский в своей "Истории" обвиняет его в обскурантизме и измене, но, боже мой, из всех современных писателей я не знаю ни одного, который был бы так страстно и убежденно либерален, как Писемский. У него все попы, чиновники и генералы - сплошные мерзавцы. Никто не оплевал так старый суд и солдатчину, как он. Кстати: прочел

{05205}

я и "Космополис" Бурже. У Бурже и Рим, и папа, и Корреджио, и Микель Анжело, и Тициан, и дожи, и красавица в 50 лет, и русские, и поляки,- но как всё это жидко и натянуто, и слащаво, и фальшиво в сравнении с нашим хотя бы всё тем же грубым и простоватым Писемским. Ну-с, теперь прямо страница из романа. Это по секрету. Брат Миша влюбился в маленькую графиню, завел с ней жениховские амуры и перед Пасхой официально был признан женихом. Любовь лютая, мечты широкие... На Пасху графиня пишет, что она уезжает в Кострому к тетке. До последних дней писем от нее не было. Томящийся Миша, прослышав, что она в Москве, едет к ней и - о чудеса! - видит, что на окнах и воротах виснет народ. Что такое? Оказывается, что в доме свадьба, графиня выходит за какого-то золотопромышленника. Каково? Миша возвращается в отчаянии и тычет мне под нос нежные, полные любви письма графини, прося, чтобы я разрешил сию психологическую задачу. Сам чёрт ее решит! Баба не успеет износить башмаков, как пять раз солжет. Впрочем, это, кажется, еще Шекспир сказал. Еще новость, но не из романа, а из психиатрии. Ежов, кажется, сходит с ума. Я его не видел, но сужу по письмам. Он раздражен и некстати извозчицки бранится в письмах, чего с ним никогда не бывало, ибо он робок, кроток и мещански чист. Цинизм самый грубый. Он пишет мне, что послал в одну редакцию похабный рассказ, и, чтобы облегчить душу, угрызаемую совестью, просит меня прочесть этот рассказ в копии. Рассказ в том, что идут две дамы-филантропки и встречают оборванного ребенка.- "Ты где живешь?" Мальчик отвечает: в (...). Книга совсем расстроила ему нервы. Надо бы поехать в Москву, полечить его, направить к докторам, но у меня геморрой, ехать нельзя, а можно только ходить. В Америку я, вероятно, не поеду, потому что денег нет. За весну я ничего не заработал: болел и злился на погоду. Как хорошо, что я уехал из города! Скажите всем Фофановым, Чермным et tut(ti) quanti, живущим литературою, что жить в деревне неизмеримо