Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

Все это время и политики, и журналисты, и сотрудники правоохранительных органов были в постоянном напряжении: когда же Якубовский начнет сливать компру на высокопоставленных лиц? А компромата у него, судя по всему, должно было иметься предостаточно. Человек, у которого при задержании сняли с руки платиновые часы — личный подарок Ельцина, не мог не знать большие и малые тайны «Московского двора».

Первыми не выдержали нервы у Шумейко. 2 февраля 1995 года он заявил, что Якубовский еще в 1992 г. по заданию Баранникова участвовал в изготовлении фальшивок для компрометации Шумейко. Якубовский тогда три месяца работал у Шумейко внештатным советником. Шумейко заявил, что к тому периоду относятся несколько документов, где его подпись была подделана на лазерной установке. (Как стало известно из конфиденциальных источников, примерно в этот же период времени г-н Шумейко зачем-то сжег мебель, подаренную ему Якубовским. Говорят, эта мебель была очень дорогой.) Однако, по имеющейся информации, Якубовский никак на это не отреагировал и оглашать якобы имеющийся у него компромат не торопился. Видимо, он предположил, что обнародование какого-то компромата (если таковой вообще у него был) может дорого ему обойтись. Что же касается вопросов о Баранникове и Дунаеве, которые задавались Якубовскому в ходе следствия, то, как нам удалось установить, такие вопросы Якубовскому действительно задавались, но — как свидетелю, проходящему по совершенно другим делам. И задавали эти вопросы представители Генеральной прокуратуры, а не члены петербургской следственной бригады.

Любопытно, что, по мнению некоторых информированных источников из правоохранительных органов, никто Якубовского специально не разрабатывал, и его возникновение в чисто уголовном деле было для всех полной неожиданностью. Сгорел же Якубовский на собственной хитрости, так сказать перехитрил сам себя. Его страсть к конспирации сыграла с ним злую шутку. Слишком много людей в операции с рукописями были задействованы втемную. Охранник и водитель, кстати, еще в Москве при свидетелях должны были отпрашиваться у Якубовского якобы для перегонки машины в какой-то другой город, — чтобы все слышали, что они едут не в Петербург. Любопытно, что охранника и водителя следствие вскоре отпустило, официально было объявлено о том, что они — всего-навсего свидетели… Также в качестве свидетеля по делу был допрошен главный редактор передачи «Момент истины», пресс-секретарь Якубовского Николай Гульбинский. По имевшейся у нас информации, которую следствие наотрез отказалось комментировать, Гульбинский мог ранее видеть человека, непосредственно похитившего рукописи.

Кто же такой на самом деле Дмитрий Якубовский и почему вокруг него ломается столько копий? Пожалуй, наиболее достоверной все-таки является версия о том, что Якубовский занимал чрезвычайно важный пост — пост Посредника. Посредника между легальным государством и теневым «государством в государстве». Если это на самом деле было так, то Якубовский приобрел такие знания, которые могут поставить под угрозу жизнь и карьеру очень многих влиятельных людей… Однако вполне вероятна и другая версия, согласно которой Якубовский — «мыльный пузырь», этакий Хлестаков. Его вдруг испугались разные чиновники, которым было что скрывать. Кстати, к этой второй версии склонялся руководитель следственной бригады Анатолий Алейников. Однажды после моих настойчивых до неприличия вопросов он не выдержал и бросил в сердцах: «Слушайте, подумайте сами! Если Якубовский такой крутой и имеет такие связи, как все время пишут в прессе, — почему же он до сих пор сидит? Где же высокие покровители? Почему никто не включит рычаги? И почему Якубовский не сливает компру, которая у него якобы есть? Хотя мне лично кажется, что ничего у него нет, кроме сплетен и слухов… Он что, чего-то ждет? Ну так совсем не та политическая ситуация — ждать чего-то…» Весь 1995 год Якубовский провел в «Крестах» в обычной камере, в компании с еще восемью заключенными уголовниками. По мнению следствия, это были самые обычные условия содержания.

Летом 1995 года о томящемся в застенках «генерале Диме» пресса начала потихоньку забывать. Но в конце сентября того же года о «деле Якубовского» снова заговорили все средства массовой информации. Поводом для этого стало убийство в Петербурге адвоката Евгения Мельницкого…

Утром 25 сентября 1995 года петербургский адвокат Евгений Мельницкий вызвал к себе домой своего водителя к 16.00. Водитель поднялся к двери квартиры на Институтском проспекте и обнаружил, что она не заперта. Войдя в квартиру, водитель увидел, что адвокат Мельницкий лежит на полу с перерезанным горлом, не подавая признаков жизни. Следов борьбы, обыска или ограбления в квартире не было.

Евгений Мельницкий не был суперизвестным петербургским адвокатом, однако его гибель стала сенсацией. В августе 1995 года его приглашали принимать участие в защите Дмитрия Якубовского, подозреваемого в краже рукописей из Российской национальной библиотеки, случившейся в ночь на 11 декабря 1994 г.

Сразу после убийства Мельницкого в Петербург прибыл руководитель адвокатской группы, защищающей Якубовского, Генрих Падва, который заявил: «Мы не можем утверждать, что убийство связано с нашим делом, однако оснований для беспокойства у нас достаточно». Сам Дмитрий Якубовский, находившийся в «Крестах», потребовал встречи с временно исполняющим на тот момент обязанности Генерального прокурора России Вильданом Узбековым. Судя по всему, Дмитрий Якубовский прямо связывал смерть Мельницкого со своим уголовным делом, потому что в письме в Генпрокуратуру заявил, что следующим трупом будет он.

В ряде средств массовой информации возникли сенсационные намеки на то, что у покойного адвоката Мельницкого находились на руках некие бумаги, в которых имелся крутой компромат на весьма высокопоставленных лиц. Таким образом, общественное внимание вновь было приковано к одному из самых необычных уголовных дел в сегодняшней России — к делу Дмитрия Якубовского.

Каждый следователь знает, что при расследовании преступления, а особенно убийства, необходимо учитывать любую версию, даже самую невероятную. Поэтому утверждение о том, что убийство Евгения Мельницкого связано с «делом Якубовского», не могло никого удивить. Удивило другое — полное умолчание иных версий, к слову сказать, пожалуй, более реальных и правдоподобных. В самом деле Мельницкий включился в защиту Якубовского лишь за месяц с небольшим до своей гибели и уж никак не был центровой фигурой в команде его адвокатов. Его держали скорее на подхвате, как человека, который способен грамотно и оперативно составлять бумаги и выполнять многочисленные юридические формальности.