Жизнь замечательных времен. 1970-1974 гг. Время, события, люди - Фёдор Раззаков

Между тем в эти же дни из больницы выписался Владимир Высоцкий. 20 сентября он пришел в родной Театр на Таганке бодрый и веселый, спел друзьям пару своих новых песен (в том числе и "Кони привередливые"). По словам Валерия Золотухина, "все рады ему и счастливы".

Вечером того же дня в Москву прилетели хоккеисты" сборной Канады, чтобы продолжить свое участие в Суперсерии-72. Им предстояло провести четыре игры со сборной СССР на льду Дворца спорта в Лужниках. По дороге в Москву канадцы совершили короткий визит в Швецию, где сыграли два тренировочных матча с тамошней сборной (им надо было акклиматизироваться и привыкнуть к большим каткам, поскольку в Канаде ледовое поле 60 на 26 метров, а в Европе — 61 на 30). Первую игру гости выиграли 4:1, а вот во второй ушли от поражения лишь за 47 секунд до финальной сирены (4:4). Однако в обоих матчах канадцы вели себя настолько грубо, что вызвали справедливое возмущение тамошней публики (канадцы устроили побоище даже во время перерыва — у входа в раздевалку хозяев, за что удостоились от тамошней прессы прозвища "банда горилл"). Борис Майоров, который специально ездил в Стокгольм, чтобы наблюдать за этими играми, вернувшись, сказал своим, коллегам: "Канадцы едут к нам очень сердитые".

В Москве канадцев поселили в гостинице "Интурист". Некоторые из них сразу после вселения начали "чудить". Например, Фил Эспозито, начитавшись у себя на родине про "длинную руку КГБ", в тот же вечер, как вселился в номер, начал усиленно искать "жучки" и видеокамеры. Он заглядывал под кровать, тряс стоявшую на столе вазу, собирался даже открутить розетки, чтобы удостовериться, нет ли там "прослушки". Большинство его товарищей над ним тихо посмеивались.

На следующий день канадцев повезли знакомиться с Москвой. Они посетили Красную площадь, Кремль, даже в ГУМе побывали. Кен Драйден в своих мемуарах позднее напишет, что многое в Москве их приятно удивило: им-то в Канаде привили мнение, что по улицам столицы первого в мире государства рабочих и крестьян бродят толпы голодных и разутых людей, а они увидели совсем иное. Например, Драйден пишет, что на втором этаже "Интуриста" их накормили ужином, во время которого подали отличный бифштекс, что ГУМ можно назвать одним из самых крупных торговых центров в мире и т. д. и т. п.

После прогулки состоялась тренировка, на которой случилось ЧП: сразу трое игроков канадцев — Хэдфилд, Мартин и Гивремон засобирались домой. И хотя этот поступок они объяснили желанием поскорее вернуться в родные клубы, для того чтобы набрать нужную форму, тренеры, да и все игроки понимали, что на самом деле ими двигала обида на Синдена за то, что тот не поставил их в основной состав.

В тот же день 20 сентября в 4-м павильоне "Мосфильма" снимали очередной эпизод комедии "Большая перемена": встречу Нестора Петровича с директором вечерней школы рабочей молодежи (актриса Людмила Касаткина). Помните, она его спрашивает: "Вы любите детей?" Тот отвечает: "Люблю". Потом добавляет: "С детства". А когда речь заходит о взрослых, Нестор отмечает: "А еще взрослые пьют". "Да, и не всегда лимонад", — уточняет директриса. Потом Нестор протягивает ей свое заявление о приеме на работу, но по ошибке отдает письмо, предназначенное Полине. Так директриса оказывается посвященной в амурные дела нового учителя, а через нее об этом вскоре узнает и весь учительский коллектив.

В эти же дни в солнечном Узбекистане, в городе Исфаре режиссер Али Хамраев заканчивает натурные съемки истерна "Седьмая пуля". В историю отечественного приключенческого кино этой ленте будет суждено войти как одному из редких фильмов, где басмачи показаны не как отъявленные злодеи, нарисованные одной черной красой, а сильные, мужественные, может быть, где-то заблудшие, но отнюдь не глупые люди. Даже главарь банды Хайрулла в какие-то моменты вызывает у зрителей симпатию. Подобное стало возможно благодаря тому, что сценарий фильма был написан не местными сценаристами, а людьми "пришлыми" — Фридрихом Горенштейном и Андреем Михалковым-Кончаловским. Присутствие последнего сказалось и на финале картины, который снимали в последние дни сентября: чекист Максудов (Суйменкул Чокморов) последней, седьмой пулей в собственном револьвере убивает главаря басмачей Хайруллу (X. Умаров), копируя своего коллегу чекиста Егора Шилова из фильма "Свой среди чужих, чужой среди своих", поставленного братом Кончаловского Никитой Михалковым.

Тема кино на этом не исчерпывается. В Крыму съемочная группа фильма "Всадник без головы" работает над последними эпизодами крымской экспедиции. 21–22 сентября там снимались сцены в декорации "гасиенда" с участием семейства Пойндекстеров. Отснявшись в этих эпизодах, актриса Людмила Савельева (Луиза Пойндекстер) выехала в Москву, чтобы оттуда 24 сентября вылететь самолетом на кинофестиваль в Сорренто. А съемочная группа будет паковать вещи для переброски в другое место — в окрестности Баку.

22 сентября в Центральной клинической больнице умер прославленный актер МХАТа Борис Ливанов. Мы помним, что два года назад, с тех пор как Художественный театр возглавил Олег Ефремов, Ливанов заявил, что ноги его теперь не будет в родном театре, и свято следовал своей клятве. Поскольку он продолжал там числиться, но даже за зарплатой не приходил, то ему ее носили на дом. Незадолго до смерти Ливанова пригласили в Болгарию поставить "Братьев Карамазовых". Он уехал в Софию, на совесть поработал там, и спектакль имел большой успех. Ливанова даже наградили болгарским орденом Кирилла и Мефодия. Но, вернувшись в Москву, Ливанов вновь попал в творческий вакуум и стал быстро сдавать. У него обнаружился рак поджелудочной железы, и с тех пор он практически не вставал с больничной койки.

Вспоминает О. Стриженов:

"Мне позвонил в этот печальный и трагический день Василий, сын Бориса Николаевича, и ошеломил вестью — отец умер. Мы с Василием и с прилетевшим из Болгарии Петром Гюровым поехали в морг больницы ЦКБ КПСС, где в тишине и безлюдье попрощались с любимым человеком. Потом перенесли гроб в катафалк и доставили в Художественный театр.

— Все, — сказал я Василию, — он нам больше не принадлежит, теперь прощаться будет народ.

И действительно, огромная вереница людей не уменьшалась до самого вечера…"

В те минуты, когда родственники и коллеги прощались с Ливановым, другая часть жителей столицы с замиранием сердца следила за ходом пятого матча суперсерии по хоккею между сборными СССР и Канады. Ажиотаж в Москве вокруг них стоял огромный. О том, чтобы попасть на эти игры, простому смертному и думать было нельзя, поскольку все билеты на игры распространялись, как говорил Аркадий Райкин, "через заднее кирилицо" (то бишь своим людям). Билеты заранее скупили разного рода "блатные": партфункционеры, хозяйственные и спортивные руководители и прочая публика из разряда номенклатурных. Вот почему, в отличие от канадской публики, которая представляла собой самую разношерстную массу, наши бонзы, пришедшие в Лужники, сидели как истуканы на партсобрании, позволяя себе только изредка похлопать в ладоши да пару раз свистнуть. Крики "Шайбу!" или "Молодцы!" очень редко раздавались под сводами Дворца спорта, что, конечно же, не играло на руку нашим хоккеистам. Но вернемся непосредственно к первому московскому матчу.

Встреча началась в половине восьмого вечера и по интриге не уступала предыдущим. Канадцы понимали, что в большом долгу перед своими болельщиками, поэтому начали встречу с бешеных атак. В итоге первый период они выиграли 1:0 (гол забил Паризе). Во втором периоде канадцы не сбавляли оборотов и вколотили в ворота Третьяка еще две безответные шайбы (Кларк и Хендерсон). Поэтому, когда началась заключительная двадцатиминутка, даже у самых отъявленных оптимистов сборной СССР практически не осталось надежд, что эту игру их кумирам удастся спасти. Однако…

Вскоре после начала периода Блинову удается "размочить" счет. Но спустя несколько минут все тот же Хендерсон вновь увеличивает разрыв в три шайбы. И вот тут произошло неожиданное. То ли канадцы уже уверовали в свою победу, то ли нашим тренерам удалось сказать своим подопечным что-то такое, что заставило их воспрянуть духом, но наши ребята бросились на штурм ворот соперника. Канадцы, не ожидавшие этого, дрогнули. В итоге одна за другой три шайбы, посланные Анисиным, Шадриным и Гусевым, влетели в их ворота. А незадолго до конца встречи победную точку ставит Викулов — 5:4. Канадцы в шоке. По словам их тренера Гарри Синдена, когда он вернулся в раздевалку и увидел на столе чашку с горячим кофе, он не сумел сдержаться и швырнул ее об стену.

Два дня спустя команды вновь вышли на лед Дворца спорта. Отступать гостям было некуда (в случае поражения они проигрывали всю серию), поэтому они использовали в этой игре все возможные средства, вплоть до недозволенных, чтобы вырвать победу у русских. В ход пошли кулаки, удары исподтишка. Даже тренеры гостей вели себя неприлично: кричали на судей, бросали полотенца на лед, чтобы продлить паузы в игре и дать своим игрокам отдышаться. Правда, и наши хоккеисты, видимо, уверовав, что дело сделано, проявили себя в той игре не самым лучшим образом. Например, ударная тройка Викулов — Мальцев — Харламов сыграла ниже своих возможностей (на чемпионате в Праге она была признана самой лучшей, а в матчах с канадцами только Харламов сыграл в полную силу, а его партнеры значительно хуже: Викулов забил две шайбы, Мальцев — ни одной). Все решил второй период, причем поначалу ситуация складывалась в нашу пользу — гол забил Ляпкин. Но затем канадцы прижали нас к нашим воротам и за одну минуту и 23 секунды (!) забросили аж три шайбы (Халл, Курнуайе и Хендерсон). До конца перерыва Якушев сумел сократить разрыв в счете, но это было все, на что оказалась способной в тот вечер наша сборная. В итоге 3:2 в пользу канадцев, и у них появился шанс выиграть серию.