Утросклон - Сэмюэль Гей

Девушка молчала. Монк нанес ей тяжкий удар. Такой, что она не могла тотчас же подняться и уйти.

Дрожащими пальцами она теребила кисти шали и долго не могла перевести дух.

- Наверное, надо было мне раньше все тебе скавать, - оправдывался Монк, - но я не думал, что все настолько серьезно..

- Ты не думал... ты не думал обо мне вообще. Ты не умеешь лгать, за что я тебя уважаю. Ты во всем прав, прав, прав... Я не буду больше тебе мешать...

- Икинека... Но ты будешь хотя бы разговаривать со мной?

- Разговаривать? О чем?

- Прости меня, я виноват.

- Что? Что ты сказал? - На секунду надежда сверкнула в глазах девушки.

- Прости меня, что я так грубо и прямо... Я нечего не могу поделать с собой, я должен многое успеть, пойми...

Слабый ветерок пробежал по комнате. Не сразу Монк пришел в себя. А когда поднял голову, девушки уже не было.

- Что делается на свете, бог мой! - развел руками Монк и пошел на кухню. Там он засунул голову под умывальник, но даже ледяная вода не освежила его, а на душе было так же гадко, как в то первое утро в лесу. "Ничего, все образуется. Икинека все поймет, успокоится, и мы вновь будем друзьями", - робко утешал себя Монк и понимал, что как прежде уже не будет. Он чувствовал, что сейчас упустил из рук какую-то важную нить, что-то потерял такое, чего уже не вернуть. "Просто-напросто я трус", - сказал он себе, и это была правда.

Скоро, совсем скоро суждено Монку ощутить в полной мере последствия этого поспешного и необдуманного разговора, но будет уже поздно...

...Икинека долго бродила на морском берегу. Над пустынной бухтой кричали неугомонные чайки, покачивался на воде "Глобус", но в ту сторону девушка старалась не смотреть. Она решила больше не думать о Монке.

"Нет его, - твердила Икинека. - Был и нет. Зато есть море, небо, солнце, земля под ногами, и надо как-то прожить оставшуюся жизнь". Дневник она решила тоже больше не писать - что толку изливать на бумагу душу, когда страданиям нет конца. Господи, зачем человеку отпущено так много времени на несчастья и так коротки минуты радости? Кем так определено, зачем такая несправедливость?

День угасал. Солнце медленно остывало в конце своего пути и становилось все более красным. Густой багровый шар на минуту завис над далекими горами и стал безнадежно скатываться вниз. Прибрежные скалы, дома на берегу, стволы деревьев стали объемными в косых лучах заката. Икинека еще раз взглянула на солнце и с испугом увидела, что от него осталась маленькая малиновая долька. "Как оно торопится уйти от меня", - подумала она и вдруг забеспокоилась.

Ей хотелось еще раз увидеть солнце, пока оно вовсе не скрылось за горизонтом. Она не заметила, как пробежала по улице, как кончилась узкая крутая тропа.

Едва переводя дыхание, Икинека забралась на вершину холма и вновь увидела багровый диск. И вновь все повторилось: солнце неумолимо падало за острые вершины далекого хребта и все больше темнело, будто наливаясь гневом от такой неизбежности. Еще минуту оно светило над долиной, а потом быстро пропало в холодном каменном плену за зубчатой стеной гор. Красный шарик исчез с небосвода, и только косые тени от предметов еще держались какой-то миг на земле. Все.

Теперь Икинеке некуда спешить. Она была довольна, хотя не могла бы объяснить, зачем ей понадобилось бежать в гору вслед за солнцем, задыхаясь и падая, ведь никакого спасения оно ей не обещало. Долго стояла она на вершине холма и, когда совсем озябла, стала медленно спускаться вниз.

Дойдя до "Спящего Пегаса", она, забыв о своем решении не вспоминать больше Монка, опять подумала о нем. Здесь он когда-то был, а потом уехал на шикарной машине. Он так и не сказал, куда ездил. О чем он, интересно, думал, сидя в таком дорогом ресторане?

Уж, конечно, не о ней. Да и с чего ему думать про Икинеку, когда он такой образованный, умный, целеустремленный. И еще доверчивый и беззащитный. Глупый Монк, если бы ты позвал Икинеку, она сумела бы отвести от тебя любую беду. Трудно тебе будет без Икинеки. Но не нужна она ему. Теперь-то это известно точно. Чего она только не делала: молилась богу, резала свою ладонь и ворожила на крови - ничего не .помогло. Тебе нужно большое дело, ты хочешь совершить что-то великое. Пусть все будет так, как ты хочешь. Но как быть дальше мне? Это так плохо - жить на свете непонятой и одинокой. Но почему так все непросто, почему человек не может счастливо жить один на один со своим горячим сердцем, почему нужно, чтобы оно обязательно кому-то принадлежало? Господи, как болит голова...

Когда Икинека дошла до своего дома, у нее уже не было сил. Виски сверлила тупая боль, ей ни о чем не думалось и хотелось только одного поскорее добраться до постелии уснуть.

Тихонько, чтобы никто не заметил ее заплаканных глаз, девушка пробралась к себе в комнату, осторожно, чтобы не стукнуть, поставила на пол башмаки, бесшумно разделась и легла, уткнувшись лицом в подушку.

Долго лежала она так, но спасительный сон не шел к ней. Тягучим полумраком застыло в комнате время, быстро темнело за окном. Икинека слышала скрип половиц в доме, голоса отца и матери. Никто не знал, что она здесь, и еще более одинокой и ненужной ощутила себя Икинека. "Ну и пусть", равнодушно подумала она и стала вслушиваться в стук собственного сердца. Теперь уже никакие звуки не проникали в комнату, только сердце горячим комком беспокоилось в груди, ему там было тесно. "Вот так же и я когда-то ворочалась во чреве матери", - подумала Икинека я с еще большим вниманием стала ждать новых толчков в груди. Голова вдруг стала легкой и тело невесомым.

Только сердце жило сейчас в пустой темной комнате, Оно гулко стучало, увеличивалось до бесконечности, и тогда становилось нестерпимо горячо; иногда сердце исчезало совсем, и тогда лунный холод наполнял комнату. Икинека прислушивалась к беспокойству своего сердца, и ей вдруг сделалось страшно. Она поняла, что вот если сейчас она не захочет, то сердце больше не оживет. Икинека испугалась, захотела крикнуть, но не услышала себя. И тут же сердце вернулось к ней, и она успокоилась. Стало совсем легко. Она чувствовала, как неведомая сила подымает ее... Так уже было когда-то в далёких снах. Вот Икинека уже над городом, среди звезд. Луна совсем рядом... Но почему такой страшный холод? "Почему я не падаю, не лечу обратно на землю?" Вот звезды совсем рядом, блестят, вспыхивают, гаснут, мигают. Такие маленькие, холодные и... острые. Маленькие злые огоньки. Один такой огонек вспыхнул и больно кольнул под сердце. Вот еще раз!

Потом все пропало, и луна, и звезды, и девушка вновь куда-то поплыли в сплошном мраке. Вдруг показалось солнце. Маленький его краешек над холмом, и ей захотелось увидеть его целиком и согреться в его лучах.