Самосожжение - Инна Тронина

– Не касались ли их разногласия с Владимиром личных дел? На последний вопрос можете не отвечать.

– Сын не ставил нас в известность насчёт конфликтов с друзьями. Мне кажется, что Саша не отдал Вовке какой-то долг. Что-то в этом роде. В последний раз мы виделись осенью девяносто четвёртого, в гостях у сына на Новокузнецкой. Проваторов был там с Марианной, и все справляли мой день рождения. К тому времени у Проваторовых уже всё было в порядке, так как Дина занялась моим сыном. Правда, за праздничным столом она не присутствовала.

– Какого числа это было? – не отставала я.

– Четвёртого ноября у меня день рождения, – ответила Огнева.

– А где Проваторов работает, живёт?

Мы медленно шли по асфальтовой дорожке, огибая лужи, и солнце грело наши спины.

– Работает в Госкомимуществе. А жил, когда мы расстались, у метро «Юго-Западная», на улице Лобачевского. Правда, большую часть времени проводил в Снегирях на даче. На данный момент эти сведения могут устареть – Саша и Марианна собирались улучшать жилищные условия. Проваторов преуспел на ниве приватизации, как я слышала. Возможно, поэтому и вычеркнул нас из круга своих знакомых. Мне туда.

Огнева остановилась и указала на церковь. Я кивнула, прикидывая, как можно сейчас по-быстрому отчалить и проверить полученную информацию. В частности ту, которая касается Проваторова. Мой интерес к персоне Володиного друга не удивил Огневу. Опросив родителей погибшего, я вполне могла обратиться к его приятелям, пусть даже бывшим.

– Я вижу, вы торопитесь?

– Да, у меня на сегодня намечено ещё много дел.

Я не стала ломаться. Мне следовало как можно скорее отыскать Проваторова, всеми правдами и неправдами вынудить его к откровенности. Ни одного мужчину, мало-мальски знавшего Дину, кроме её кузена Ильи, я не смогла застать в живых, и потому ухватилась за приоткрывшуюся возможность разговорить бывшего любовника «Фам-фаталь».

Ноги мои гудели, как после кросса. Утро, когда я поднялась с постели, теперь казалось далёким и туманным, словно это произошло не сегодня.

– Очень благодарна вам за подробные ответы на вопросы. Примите мои искренние соболезнования.

– Спасибо. Надеюсь, что я вам хоть немного помогла! – Огнева порывисто прикоснулась к моей руке. – Если возникнет необходимость, мы с мужем всегда окажем вам содействие.

– Не смею дальше вас задерживать, Владислава Ефремовна. Всего доброго. Передайте мою благодарность мужу.

– Обязательно передам. До свидания.

Кивнув Огневой на прощание, я быстро пошла к выходу с кладбища. Вот сейчас Владислава войдёт в храм, перекрестится, купит свечку и поставит её под распятие – за упокой. И долго-долго будет стоять, глядя на пляшущее пламя и лики святых, в надежде всё-таки вымолить прощение у сына за то, что в самый ответственный момент оказалась глуха к его чувствам. Других забот у этой женщины уже не осталось, а я хотела вернуться в мир живых.

На стоянке я купила бутылку целебной воды «Урсус». Озирский как-то обронил, что именно эту воду часто выбирают спортсмены, чтобы восстановить силы после тренировок.

Я выпила всю бутылку залпом, открыла машину, села за руль. Уже хотела связаться с Буссовым и попросить его найти телефонной приёмной Госкомимущества, но потом передумала. К подполковнику из РУБОПа я должна обращаться в самых «пиковых» случаях. Что же касается номера телефона, то его найти довольно просто. Давно собиралась приобрести справочник «Вся Москва» хотя бы за прошлый год. Мои родители не держали в доме таких книг. Нужные номера телефонов узнавали в справочном и записывали на листки отрывного календаря. А мне ежегодник требовался для работы, и сегодня я наконец-то решила его купить.

Закинув пустую бутылку на заднее сидение, я повернула ключ зажигания и внутреннее мобилизовалась, воображая, что скоро придётся вновь ехать по Кутузовскому проспекту, на котором, бывало, в день происходило до десятка аварий. Через минуту я вывернула на Рябиновую улицу, направилась к Можайскому шоссе. Где-то здесь, в одном из многоэтажных домов, жили Огневы. Я втайне надеялась, что больше с ними не встречусь. Их горе и боль давили на мою психику, ослабленную собственными злоключениями.

Только что на Кунцевском кладбище я сделала ещё один стежок в сложном многоцветном узоре моего первого самостоятельного расследования. И теперь думаю о следующем, у которого уже есть имя – Александр Проваторов. Я вполне могла отложить поиски до завтра, а сейчас отправиться домой, принять долгую прохладную ванну и улечься перед теликом; но интересы дела победили. Я уже точно знала, что, миновав Можайское шоссе и Кутузовский проспект, я не поверну мимо мэрии на Конюшковскую и Красную Пресню, а поеду прямо, по Новому Арбату – в Дом книги.

Если день выдался удачным, и работа спорится, нужно выложиться на полную катушку. Отдохнуть можно после, когда возникнет запланированная или вынужденная пауза. Вот тогда я полежу в постели и в ванне, напьюсь апельсинового сока со льдом. Но сначала нужно заслужить это право, а именно – узнать хоть что-то о Проваторове.

Я купила информационно-рекламный ежегодник «Вся Москва» и решила сразу же, не теряя времени, позвонить в Комитет, где работает Проваторов. Даже если он оттуда уволился или уехал за границу, я хотя бы получу подтверждение, что такой человек существует в природе и числился в Госкомимуществе раньше. Возможно, мне удастся выяснить его отчество, чего я по оплошности не сделала при разговоре с Огневой. Тогда Дмитрий сумеет установить его домашний адрес. Здесь, на Новом Арбате, среди сияющих витрин и суетной толпы, вдали от Кунцевского кладбища, мне казалось, что жизнь вечна, и всё обязательно закончится хорошо.

С правилами парковки в центре Москвы я ещё не удосужилась ознакомиться, и потому могла спокойно нарваться на штраф; это в лучшем случае. А в худшем существовала вероятность того, что колёса «Ауди» заблокируют, или вовсе увезут её к чёрту на рога, и придётся её за большие деньги оттуда вызволять. Но ничего особенного не произошло, и штрафной стоянки моя серебристая красавица на сегодня миновала. Я без проблем отъехала от Дома книги и свернула в первый попавшийся двор.

Лишь бы машина серьёзно не сломалась, а мелкий ремонт мне уже много раз делали добросердечные коллеги-водилы. Я стояла рядом и старалась запомнить, что они делают, но пока не могла. Наверное, в меня, как и в любую другую бабу, природа не заложила технические навыки.

Старухи, плотно обсевшие длинную скамью под клёном, во всё горло обсуждали объявленную сегодня денежную реформу, по которой из нынешних тысяч предполагалось сделать рубли, а из миллионов – тысячи. Кроме того, намеревались торжественно вернуть в оборот копейку. В тонкости я пока не вникала – до нового года времени воз, а раньше деноминированные деньги всё равно не появятся.

Бабки на разные лады сокрушались, что правительство врёт, и не могёт быть, чтобы продукты в тысячу раз подешевели. Опять народ дурят, и как их бесстыжие глаза не полопаются. Но больше им, христопродавцам, люди не поверят. О том, что не только цены, но и номинал денег будет уменьшен в тысячу раз, старухи не вспоминали.

Я меланхолично наблюдала из машины за бородатым мужиком и его внушительных размеров молоссом, иначе говоря, английским мастифом. Пёс был, как и положено, тигровым, с тёмной маской на морде и толстым хвостом, провисшим между задними ногами. Я радовалась, что в любой момент могу уехать от греха подальше, потому что пёс без намордника, и его настроение портится с каждой минутой.

Бабки на грозную огромную собаку не обращали никакого внимания, и я уже в который раз позавидовала этим безмозглым существам. Для них не существовало ничего, кроме пенсий и огородов. Мелкие, убогие их проблемы возникали только потому, что настоящих страданий старухи не знали. К тому же они слишком мало хотели от жизни.

Выкурив для храбрости сигарету, я раскрыла ежегодник и принялась его листать в поисках нужного номера, который, по идее, должен был находиться на первых страницах. Юбилейный справочник «Вся Москва-Информ» не подвёл. Много времени я не потратила – только пять минут пришлось пошуршать страницами.

Схема административного деления Москвы, обращение мэра, портреты префектов. Перечень районов, статья генерального директора издательства, исторический очерк, схема служебных сокращений. И вот всё о правительстве, куда Госкомимущество как раз и входит. Я водила пальцем по строчкам, морщась от лая дурной дворняги, решившей сцепиться с молоссом, и от детского визга, который мешал сосредоточиться.

Наверное, нужно поехать домой и оттуда позвонить, а не ломиться сходу в такое солидное учреждение. Следовало сесть за стол с ручкой и листом бумаги, подготовиться и обдумать, что именно следует говорить. Но я уже не принадлежала сама себе. Азарт, многократно воспетый моим шефом Озирским, захватил меня и превратил в ищейку, бегущую по следу.