Радищев - Борис Евгеньев

«О вы, управляющие умами и волею народов властители! — писал Радищев в «Житии Ушакова». — Как часто вы бываете близоруки, утушая заквас, воздымающий сердце юности».

Этот «заквас» не был утушен в нем сгущавшимся мраком деспотизма, свирепого крепостничества. Радищев хотел бороться с этим мраком. У него было единственное оружие, с помощью которого он мог отстаивать свои мысли, свои идеи: перо писателя. И эти тихие годы жизни в стороне от «света» были для него годами созревания. Но должны будут пройти еще годы и годы, прежде чем его голос будет услышан…

В 1777 году Радищев снова поступил на службу, в так называемую «коммерц-коллегию» — правительственное учреждение, основанное Петром I «для покровительства торговле».

Повидимому, он остановил свой выбор на коммерц-коллегии потому, что работа в ней отвечала его постоянному интересу к вопросам экономики.

Президент коммерц-коллегии граф Александр Романович Воронцов, человек деловой, властный, с «кремневым» характером, не слишком охотно принял Радищева на службу, ошибочно предполагая, что имеет дело с легкомысленным и пустым «петиметром»[82], ищущим местечко поприбыльнее и потеплее.

В коммерц-коллегии Радищеву в скором времени довелось подвергнуть нелегкому испытанию свои нравственные качества — честность и стойкость убеждений.

А. Р. Воронцов

Несколько браковщиков пеньки обвинялись в упущении по должности. Все члены коллегии и сам президент считали их виновными.

Радищев, младший член коллегии, внимательно разобрал их дело и нашел, что браковщиков осудили несправедливо. Он отказался присоединиться к общему приговору. Напрасно его убеждали не перечить президенту. Радищев отвечал, что скорее откажется от службы, чем от своего справедливого мнения.

Воронцов, узнав об этом, разгневался. Он думал, что Радищев получил взятку от браковщиков. Он вызвал Радищева, долго беседовал с ним и был поражен его нравственной стойкостью.

Браковщиков оправдали. Радищев с тех пор нашел в Воронцове друга и покровителя.

Воронцов занимает немаловажное место в жизни Радищева.

Граф Александр Романович при всей твердости своего характера отличался осторожностью в поступках и выражениях — качеством, приобретенным в результате долгой жизни в тогдашнем Петербурге, при дворе. Настроен он был весьма оппозиционно.

Воронцов был также одним из образованнейших людей своего времени. Он живо интересовался наукой и литературой. Вероятно, именно это, а также его отрицательное отношение к потемкинской диктатуре сближало его с Радищевым.

В 1780 году Воронцов писал в письме своему отцу, который должен был во время поездки в имение увидеться с отцом Радищева:

«Я очень люблю сына его, который при мне два года был в Коммерц-коллегии, а теперь помещен в таможню к коллежскому советнику Далю. Я его государыне рекомендовал так, как наиприлежнейшего человека и который со временем может полезным быть в службе; сверх того, скромностью и честностью поведения Николай Афанасьевич может радоваться сему сыну…»

Этот видный екатерининский вельможа, сделавший впоследствии все, что было в его силах, чтобы облегчить участь осужденного Радищева, зная, что его обвинят в сообщничестве «бунтовщику», и предпочитающий выйти в отставку, но не ослабить помощь изгнаннику, представляет собой исключительное явление на фоне моральною разложения и беспринципности придворной знати. Недаром Радищев называл Воронцова «душесильным».

В коммерц-коллегии Радищев работал с полным сознанием своего долга перед родиной; этого требовало его представление о патриотизме.

Позднее он писал Шешковскому:

«Когда я определен был в Коммерц-коллегию, то за долг мой почел приобресть знания, до торговой части вообще касающиеся, и для того, сверх обыкновенного упражнения в делах, я читал книги; до коммерции касающиеся, возобновил паки чтения по всей истории и старался приобрести сведения в Российском законоположении, до торгу вообще относящиеся…»

По словам своего сына, Радищев, «приняв должность, принял и твердое намерение отправлять ее сколько можно лучше».

В течение года он изучал журналы и определения коммерц-коллегии, «чтобы вникнуть в существо и образ течения дел ея».

Хорошо познакомившись с делами коммерц-коллегии, он «начал показывать непреклонную твердость характера в защите правых дел».

С образованием Санкт-Петербургской губернии таможни были отданы в ведение советника таможенных дел.

На эту должность был назначен действительный статский советник Даль, — по словам сына Радищева, «человек умный, ученый, сведущий в порученной ему должности, но старый и совершенно не знавший русского языка».

В помощники ему был определен Радищев в звании советника казенной палаты.

«Господин Даль, — рассказывает сын Радищева, Николай, — узнав его, полюбил, как сына. Они вместе устроили С.-Петербургскую таможню, и, наконец, когда здоровье Даля стало ослабевать, он совершенно предоставил всю власть свою Александру Николаевичу, а сам по одному разу в месяц по делам таможенным докладывал императрице… Александр Николаевич, вступая в управление С.-Петербургской таможни и всех таможен сей губернии, исключая ученого латинского языка, знал совершенно немецкий и французский, на коих как в разговорах, таки в письме объяснялся правильно, с легкостью и приятностью. Но в новом звании своем увидел, что как главная торговля России производится с Англией, то незнание английского языка может подвергнуть его неприятности быть некоторым образом в зависимости от своего переводчика, и потому, несмотря на многотрудные свои по должности занятия, а особливо в летнее время, когда приходят иностранные купеческие корабли, начал учиться по-английски, имея уже более тридцати лет отроду. Через год переводчик был ему не нужен…

Употребление английского языка по делам внушило Александру Николаевичу любопытство узнать английскую словесность, и он в свободные часы занимался ею, наконец, сей язык сделался ему так же знаком, как немецкий и французский…»

В это время Екатерина учредила комиссию для составления нового тарифа «как для привозных, так и для отпускных товаров». Председателем комиссии назначен был граф Воронцов, а в числе ее членов состоял Даль. Радищев работал в комиссии вместе с Далем и по окончании работы получил в награду бриллиантовый перстень.

Когда старик Даль, «удрученный летами и болезнями», вышел в отставку, Радищев был определен на его место.

В сатирическом журнале «Трутень» (1772) Н. И. Новиков, высмеивая низкопоклонство русского дворянства перед заграницей, так охарактеризовал состояние внешней торговли своего времени: