Очерки по истории географических открытий. Т. 2. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.) - Иосиф Магидович

Никуэса уже в 1508 г. на пути к Эспаньоле произвел набег на Малые Антильские о-ва, захватил множество индейцев и выгодно продал их. Поэтому, отправляясь на завоевание «Золотой Кастилии», он имел в распоряжении большой отряд. Он основал на Панамском перешейке поселок Номбре-де-Дьос («Имя бога»). Желтая лихорадка и голод уничтожили большую часть отряда, среди оставшихся начались раздоры. Не рассчитав своих сил, Никуэса отправился в колонию, основанную Бальбоа, и предъявил права на «свое» золото. Тогда Бальбоа посадил Никуэсу с несколькими людьми на ветхое судно и заставил отчалить от берега (1511 г.); все пропали без вести.

Поход Бальбоа к Южному морю

К 1511 г. Бальбоа стал единственным начальником над остатками отряда Охеды и Никуэсы. У него было 300 матросов и солдат, из которых не больше половины держались на ногах. С такими силами он начал завоевание внутренних областей «Золотой Кастилии». Понимая, что этого недостаточно для покорения страны, он воспользовался враждой между местными племенами, заключая союзы с одними, чтобы побеждать других. Союзники снабжали испанцев припасами или отводили им земли и сами их обрабатывали. Вражеские селения Бальбоа разорял и грабил, а пленных продавал. Один вождь, изумленный жадностью, с какой испанцы набрасывались на золото, указал, что в нескольких днях пути к югу от Дарьенского залива лежит густонаселенная страна, где много золота, и что там с горных вершин можно увидеть другое море, по которому ходят суда, по размерам не уступающие испанским кораблям.

На поход к Южному морю Бальбоа решился через два года, когда пришла весть, что правительство рассматривает его обращение с наместником Никуэсой как мятеж. Бальбоа понимал, что только ослепительный подвиг может спасти его от суда и казни. В конце августа 1513 г. он двинулся на судах от залива Ураба на северо-запад вдоль берега и, пройдя около 150 км, 1 сентября высадился на сушу. Чтобы устрашить индейцев, Бальбоа лицемерно обвинил в мужеложестве мужчин, которые прикрывали наготу кусками ткани, напоминающими женские передники. «Преступники» были затравлены собаками, сопровождающими конкистадоров в походах.

После расправы Бальбоа с отрядом, состоящим из 190 испанцев и 600 индейцев носильщиков, перевалил горную цепь, покрытую таким густым лесом, что испанцы прокладывали себе путь топорами. С вершины он действительно увидел широкий Панамский залив, за ним — безбрежное Южное море — Тихий океан. 29 сентября (Михайлов день) Бальбоа вышел к бухте[47], которую и назвал Сан-Мигель (св. Михаил). Дождавшись прилива, он вошел в воду, поднял знамя и торжественно прочитал грамоту, составленную нотариусом: «…вступаю во владение для кастильской короны… этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами, со всем, что в них содержится… Государям Кастилии, как настоящим, так и будущим, принадлежит и власть и господство над этими Индиями, острова, как северный, так и южный материк с их морями от Северного полюса до Южного, по обе стороны экватора, внутри и вне тропиков Рака и Козерога…» Вернувшись к Дарьенскому заливу, Бальбоа послал в Испанию донесение о великом открытии, приложив пятую часть добычи — груду золота и 200 прекрасных жемчужин. Правительство сменило гнев на милость.

Новый губернатор «Золотой Кастилии», подозрительный и жадный старик Педро Ариас (Педрариас) Авила, повел с собой к Панамскому перешейку целый флот — 20 кораблей. Из 10 тыс. идальго, согласных без всякого жалованья пуститься за океан, отобрали 1500 более родовитых. Прибыв в колонию 29 июня 1514 г., Авила прочитал Бальбоа королевские грамоты, которые предписывали милостивое обращение с тем, кто открыл Южное море, а сам немедля начал против него тайное следствие. Желтая лихорадка косила новоприбывших. Для них не хватало провизии, и нередко рыцари в шелку и бархате умирали с голоду. Авила разослал небольшие отряды во все стороны за провиантом, золотом, жемчугом и рабами. Они жгли и грабили селения, убивали индейцев, и те, как писал Бальбоа в Испанию, «превратились из ягнят в лютых волков». Бальбоа сам впервые потерпел поражение во время похода вверх по р. Атрато. Тогда же он получил высокое назначение от короны, и Авила стал смотреть на него как на опасного соперника. Чтобы выиграть время, Авила предложил выдать за него замуж свою дочь, жившую в Испании. Брачный договор был подписан, и мать отправилась за невестой на родину. Авила поручил Бальбоа продолжать открытия в Южном море, дал отряд и разрешение на строительство кораблей у Панамского залива. Бальбоа около 20 раз пересек Панамский перешеек, построил первые испанские суда на Тихом океане и на одном из них выполнил плавание в Панамском заливе, открыл при этом Жемчужные о-ва. Он стал готовиться к экспедиции на юг для разведки страны Перу. Вот тогда Авила начал наступление, заявив, что Бальбоа замышляет поход в своих интересах и набирает слишком много солдат. К этому Авила присоединил старое обвинение в мятеже и убийстве Никуэсы. Арестовать Бальбоа было поручено отряду Франсиско Писарро. По приказанию Авилы человека, открывшего «Южное море», осудили за измену и обезглавили (январь 1517 г.).

В 1515 г. с разрешения Авилы от Дарьенского залива на запад двинулся «для новых открытий» отряд Гонсало Бадахоса — 130 человек на двух кораблях. От залива Москитос он пересек перешеек и вышел через населенный район к западному берегу Панамского залива у бухты Парита. На пути испанцы под страхом смерти вымогали у касиков (сельских начальников) золотые изделия и «называли этот промысел открытием» (Лас-Касас). Они собирались «открыть» и п-ов Асуэро. Местный касик пытался сначала откупиться — прислал испанцам четыре сосуда, наполненные золотыми украшениями, но только разжег их жадность. Испанцы проникли на полуостров, но касик, стянув большую воинскую силу, окружил и разбил их наголову. Потеряв 70 человек убитыми и все награбленные сокровища, Бадахос бежал ночью с уцелевшими людьми на лодках на северо-восток, перебираясь с одного острова группы Жемчужных на другой, вымогая и там золото и жемчуг, из-за чего потерял еще 20 30 человек. Возвращаясь в 1516 г. с остатками шайки от бухты Сан-Мигель к Дарьенскому заливу, Бадахос встретил крупный испанский отряд соратника Авилы Гаспара Эспиносы[48], который только что разорил восточную часть перешейка и истребил много тысяч индейцев, так что ряд селений опустел. Узнав о сокровищах, потерянных Бадахосом, Эспиноса направился с отрядом на п-ов Асуэро и довершил его «открытие»: местный касик отдал ему все золото. Эспиноса, конечно, поделился добычей с Авилой и получил от него после казни Бальбоа право распоряжаться всей флотилией на Панамском заливе «для новых открытий в Южном море».

Первые испанцы на Юкатане

По сообщению Диего Ланда, автора одного из важнейших первоисточников по истории завоевания испанцами Центральной Америки[49], первыми испанцами, высадившимися на берег Юкатана, были Херонимо Агилар и Гонсало Герреро. Во время смуты на Панамском перешейке из-за вражды между Никуэсой и Бальбоа, в 1511 г., они сопровождали посланца Бальбоа на корабле, отправленном к о. Гаити с 20 тыс. дукатов королевской пятины, сообщением губернатору о событиях на перешейке и просьбой о присылке подкрепления и провианта. Но недалеко от Ямайки корабль напоролся на риф или сел на мель и погиб. 17 человек, в том числе посланец, спаслись, не успев захватить с собой припасов, «в лодке без парусов, с… плохими веслами». 13 дней они провели в море, несколько человек умерло от голода. Наконец они достигли берега неизвестной земли, оказавшейся страной народа майя — Юкатаном, и попали в руки касика, который принес в «жертву своим идолам… посланца и четырех других и затем устроил из их тел пиршество для своих людей». Остальных он временно оставил в живых, но изнурял непосильной работой. Все испанцы, кроме Агилара и Герреро умерли. Вдвоем им удалось бежать к другому касику, «врагу первого и более кроткому», который сделал их рабами. Этот касик вскоре умер, а его наследник был еще более милостив к испанцам. Герреро, раньше Агилара научившийся говорить на языке майя, ушел от своего господина в приморский район на востоке Юкатана, у бухты Четумаль. Местный вождь поручил ему «руководство военными делами. Герреро научил индейцев воевать, показал им как строить крепости и бастионы… Они женили его на очень знатной женщине, от которой он имел троих детей… он татуировал тело, отрастил волосы и проколол уши, чтобы носить серьги подобно индейцам, и, вероятно, стал идолопоклонником, как они». Агилар же отказался жениться на индианке, так как то ли готовился стать священником, то ли уже принял духовный сан.