Золотое рандеву - Алистер Маклин

— Это еще зачем? — взорвался я.

— Я медицинский офицер, заруби себе это на носу, — резко отшил меня он. При этом левое веко его едва заметно опустилось. — Вытяжение, мистер Картер. Или, может быть, вы желаете всю жизнь хромать на короткой ноге? — Прошу прощения, — возможно, я слегка недооценивал старину Марстона.

Ничто и никогда не изменит моего мнения о нем как о враче, но в других делах он был весьма находчив. Первым делом человек типа Каррераса поинтересовался бы, почему это пациент со сломанной берцовой костью не лежит на вытяжении. Марстон ввинтил два крюка в отверстия в потолке, подвесил блок, пропустил через него проволоку и прикрепил ее конец к ремню. Все это оказалось не слишком неудобно. Затем он поднял отрезанную брючину, удостоверился, что охранник не следит за ним, побрызгал на нее водой и выжал над повязкой. Даже для себя я вынужден был признать, что редко видел более убедительное зрелище полностью и тщательно лишенного подвижности пациента.

Окончил он как раз вовремя. Они со Сьюзен Бересфорд уже складывали инструменты, когда распахнулась дверь, и вошел Тони Каррерас. Он внимательно и изучающе оглядел Буллена, Макдональда и меня — это был не тот человек, который мог многое пропустить — и подошел к моей койке.

— Добрый вечер, Картер, — любезно поздоровался он. — Как вы себя чувствуете?

— Где там ваш кровожадный папаша? — полюбопытствовал я.

— Кровожадный папаша? Вы несправедливы к моему отцу. В данный момент спит. Рука причиняла ему невыносимую боль после того, как Марстон с ней закончил, — этому я ничуть не удивился — и он принял снотворное. Все люки славного «Кампари» задраены на ночь, а капитан Тони Каррерас заступил на вахту. Вы можете спать спокойно. Вам интересно будет узнать, что мы только что засекли Нассау на радаре, 40 румбов по левому борту, так что ли вы, навигаторы, говорите. Значит, вы все-таки не сбивали нас с толку этим курсом.

Я застонал и отвернулся. Каррерас подошел к Марстону.

— Как они, доктор?

— А как они должны, по-вашему, быть после того, как эти головорезы продырявили их пулями? — с горечью спросил Марстон. — Капитан Буллен то ли выживет, то ли нет, я не знаю. Макдональд, боцман, будет жить, но на всю жизнь останется хромым, с негнущейся ногой. У старшего помощника сложный перелом бедренной кости. Совершенно раздроблена. Если через пару дней он не попадет в больницу — тоже охромеет, да и так ему уже никогда по-настоящему не ходить.

— Я искренне сожалею, — признался Тони Каррерас. Похоже было, что он говорит правду. — Убивать и калечить людей — это непростительная расточительность. Ну, скажем, почти непростительная. Некоторые обстоятельства оправдывают и ее.

— Ваше человеколюбие делает вам честь, — отозвался я со своей подушки.

— Мы — гуманные люди, — заявил он.

— И блестяще это доказали, — я выгнул шею, чтобы посмотреть на него. — Но все же могли бы быть предупредительнее к умирающему.

— В самом деле? — он великолепно умел выгибать брови.

— В самом деле. Вот ваш Дэниел Бун, — я кивнул на часового с автоматом. — Вы разрешаете своим людям курить на часах?

— Хосе? — он улыбнулся. — Хосе — заядлый курильщик. Отнимите у него сигареты — и он тут же объявит забастовку. Он, кстати, Картер, не перед Букингемским дворцом дежурит. Что это вы внезапно всполошились?

— Вы слышали, что сказал доктор Марстон. Капитан Буллен. Он в критическом состоянии, у него пробито легкое.

— А, я, кажется, понял. Вы согласны с этим, доктор?

Я затаил дыхание. Возможно, старина так и не разобрался, о чем, собственно, идет речь. Но я опять недооценил его хитрость.

— Для человека с пробитым легким, — веско изрек он, — нет ничего хуже прокуренного воздуха.

— Понятно. Хосе! — Каррерас быстро сказал что-то охраннику по-испански, тот мило улыбнулся, поднялся и направился к двери, прихватив с собою стул. Дверь захлопнулась за ним.

— Никакой дисциплины, — вздохнул Тони Каррерас, — разве так караул у Букингемского дворца марширует, Картер? А этот на стуле качается. Наша, латинская кровь, ничего не попишешь. Но предупреждаю: ценность его как часового это не снижает. Не вижу никакого вреда в том, что он будет караулить снаружи, разве что кто-то из вас пожелает выпрыгнуть в море через иллюминатор, да и для этого вы все не в том состоянии, вряд ли вы сумеете здесь что-нибудь натворить, — он помолчал и оценивающе осмотрел меня. — Странно, что вы так нелюбопытны. Картер. На вас непохоже. Наводит, знаете ли, на подозрения.

— А чего любопытствовать? — проворчал я, — нечего тут любопытствовать. Сколько у вас этих вооруженных головорезов на борту «Кампари»?

— Сорок. Неплохо? Если уж точно, тридцать восемь бойцов. Одного убил капитан Буллен, другому вы серьезно повредили руку. Где это вы, Картер, научились так стрелять?

— Случайность. Сердан пришел в себя?

— Да, — коротко ответил он. Похоже было, что он не хочет говорить о Сердане.

— Он убил Декстера? — упорствовал я.

— Нет. Вернер — сиделка. Тот, которого вы убили сегодня вечером. Смерть одного из коллег до странности мало волновала этого профессионального гуманиста. — Униформа стюарда и поднос с едой на уровне лица. Ваш главный стюард, Уайт, дважды его встретил и не заподозрил. Конечно, он к Уайту ближе, чем на тридцать футов не подходил. А Декстеру просто не повезло, что он заметил, как этот стюард отпирает радиорубку.

— Полагаю, что этот же кровожадный дьявол убил и Броунелла?

— И Бенсона. Бенсон застукал его, когда тот выходил из радиорубки, убрав Броунелла. Он его застрелил. Вернер собирался перекинуть его прямо через борт, но как раз внизу толпился народ — из команды. Он отволок его к левому борту. Опять внизу люди. Вот он и запихал его в рундук вместо спасательного жилета, — Каррерас ухмыльнулся. — Тут уже вам не повезло, что вы встали возле того рундука прошлой ночью около полуночи, когда мы послали Вернера избавиться от тела.

— А кто придумал эту штуку с липовым радиотехником в Кингстоне, который просверлил дырку из радиорубки в вентиляционную трубу и подключил наушники в каюте Сердана к приемнику? Сердан, ваш старик или вы?

— Мой отец.

— А идея троянского коня. Тоже ваш отец?

— Он выдающийся человек. Теперь я понял, почему вы были не любопытны. Вы знали.

— Догадаться было несложно, — промолвил я задумчиво, — да только уже было поздно. Все наши беды начались в Карраччо. А эти огромные контейнеры мы погрузили именно в Карраччо. Теперь-то я понимаю, почему такой ужас обуял грузчиков, когда один из контейнеров чуть не выскользнул из строп. Теперь я понимаю, почему вашему старику так чертовски необходимо было осмотреть трюм — не для того, чтобы отдать дань уважения покойникам в гробах, а посмотреть, как поставили его людей, смогут ли они выбраться из контейнеров. А прошлой ночью они вышибли стенки и взломали люки. Сколько человек на контейнер, Каррерас?

— Двадцать. Как сельди в бочке набились, бедняги. Я думаю, им не сладко пришлось эти двадцать четыре часа.

— Двадцать… Два контейнера. Мы их погрузили четыре. А что в остальных?

— Оборудование, мистер Картер, просто оборудование.

— Одну вещь мне было бы действительно любопытно узнать.

— Да?

— Что стоит за этим кровавым бизнесом? Похищение? Требование выкупа?

— Я не имею права обсуждать с вами этот вопрос, — он усмехнулся. — По крайней мере, пока. Вы останетесь здесь, мисс Бересфорд, или позволите мне проводить вас к родителям в салон?

— Пожалуйста, оставьте юную леди, — вмешался Марстон. — Она поможет мне нести круглосуточное дежурство у постели капитана Буллена. У него в любой момент возможен кризис.

— Как хотите, — он поклонился Сьюзен Бересфорд. — Всем спокойной ночи.

Дверь захлопнулась. Сьюзен Бересфорд воскликнула:

— Так вот как они попали на корабль! Как это вам удалось догадаться?

— Как это мне удалось догадаться! Уж не думаете ли вы, что они запрятали сорок вооруженных людей в трубу нашего парохода? Когда мы догадались, что здесь замешаны Каррерас и Сердан, все стало ясно. Они поднялись на борт в Карраччо. И эти огромные контейнеры тоже. Как ни складывай два и два, мисс Бересфорд, все равно будет четыре, — она вспыхнула и одарила меня высокомерным взглядом, что я проигнорировал. — Теперь вы оба понимаете, что это значит?

— Пусть он сам скажет, доктор, — ехидно поддела меня мисс Бересфорд. — Он же умирает от нетерпения поделиться с нами.

— Это значит, что за всем этим стоит нечто очень важное, — задумчиво проговорил я. — Все грузы, за исключением случая перегрузки с судна на судно в беспошлинных портах, а к нам этот случай неприменим, должны проходить проверку в таможне. Контейнеры прошли таможню в Карраччо. Следовательно, таможня знала об их содержимом. Потому так нервничал наш агент в Карраччо. Но таможня их пропустила. Почему? Потому что имела приказ пропустить. А кто отдает им приказы? Их правительство. Кто приказывает правительству? Только хунта — в конце концов она и есть правительство. Хунта прямо и стоит за всем этим. А мы все знаем, что она отчаянно нуждается в деньгах. Интересно, интересно…