Игра на выживание - Максим Кораблев

К охоте, хотя и с опозданием, присоединились лодки, посланные Юргеном из Трущоб и Евгением из Змеиных Языков. В азарте некоторые ретивые и неудачливые охотники принялись палить по «сиренам», которым удалось вовремя сориентироваться и, устремившись на камни, выброситься на берег.

Там они, нелепо ворочая ластами и жалобно мыча, ползли к зарослям. С большим трудом удалось приструнить развоевавшихся.

Появились и хищники: с моей лодки было видно, как на несчастных, выбравшихся на непривычную сушу, устремились желтые сумчатые волки, по-крысиному подпрыгивая и хлеща себя лысыми хвостами по тощим с зимы бокам.

Было похоже, что мы перебили едва ли не все стадо.

Только громадному вожаку и нескольким «сиренам» помельче удалось опрокинуть две Юргеновы лодки и прорваться в середину лимана. Экипажи пресноводного флота Трущоб отделались легким испугом и холодной ванной, только одному незадачливому охотнику пробила бедро молодая водомерка. Она, однако, после зимы была какая-то вялая и еще не успела нагулять яда, так что наш Отставник разнес ее в клочья из своего знаменитого на все пресноводное побережье бердана, окончательно закрепив за собой первенство в этой столь удачной охоте.

Пока мы буксировали десятки и десятки серых туш к нашему берегу, флотилию дважды пытались атаковать очумевшие от голода птахи, однако плотный огонь заставил их ретироваться на берег, где они принялись задираться с пирующими волками.

До самого форта нас провожал птичий гомон и тявканье волков, перемежаемое предсмертным мычанием сжираемых заживо «сирен».

Вода вокруг лодок и серых туш буквально вскипела – десятки и сотни хищных рыбешек бились друг с другом за право вгрызться в аппетитные бока нашей добычи. Заядлые рыбаки даже жалели, что не взяли с собой сетей – удалось бы сразу же наловить и несметное количество рыбы. Пришлось им выдать все потроха и прочие плавники для устройства царской рыбалки.

На радостях они попросили и взрывчатки. Вначале я спорил, уверяя, что рыба и так уже в глотку никому не лезет, кроме того, сетей вполне достаточно, однако вскоре махнул на фанатов рукой:

– Ладно, будь по-вашему. Нет на вас рыбнадзора. Дня через три получите свой динамит.

На берегу меня ждал радист. Вызывал Евгений. Там у него уже были Юрген и Флинт. Сказано было – «отметить кой-какой праздничек». Я пожал плечами и принялся собираться. Все дела по «сиренам» я возложил на Отставника, а с собой прихватил Володю. Хитрый негоциант давно уже стал у меня если не помощником (в деле военном, как и в любом другом, где требовался жесткий характер и морда топором, он был бесполезен), то советником. Иной раз у него бывали стоящие идейки. Да и в целом личность оказалась колоритнейшая.

Оказался он здесь с самым минимумом вещей для выживания, надеясь черт знает на что, а вот с собой имел едва ли не сто кило полезного груза, каковой тут же и закопал. Прошло полгода, ситуация наша несколько утряслась, и он явился ко мне, требуя выделить ему добровольцев и орудие для экспедиции бог знает куда по Реке Змеиной. Я было решил, что имею дело с явным шизиком, повернувшимся на вещах с Земли. Таких хватало, да и не мудрено: самая обычная расческа или пластиковая мыльница стали величайшей ценностью, не столько благодаря особой нужности, сколько из ностальгических соображений. Однако когда он мне показал список вещей, хранившихся в его кладе, и объяснил, какую пользу из них может вынести наш форт, я согласился на эту авантюру.

Четверо добровольцев направились к месту появления на Плацдарме Володи – разумеется, вместе с ним самим. Это был самый конец осени, время, когда штаб то и дело направлял отряды в саванну и вдоль морского побережья в надежде найти недостающих колонистов или, по крайней мере, собрать бесценное снаряжение. К одной из таких рейдерских бригад и примкнул Володя. Последний отрезок пути им пришлось проходить уже самим. Тут они и хлебнули горя. Самого Володю ужалил какой-то удивительный цветок, шипы которого несколько дней приносили ему ужасные страдания, продолжая в ранах шевелиться и словно бы вгрызаться в плоть. Отважному негоцианту пришлось самолично вырезать из себя здоровенные куски мяса охотничьим ножом, дабы извлечь похожие на пиявок семена.

Семена эти были доставлены в штаб, и обе смотрительницы животных пришли в неописуемый восторг от данной находки. Их вечно интересовала самая гадкая и опасная разновидность местной флоры и фауны. Володе же пришлось худо – раны загноились, начался жар. В довершение всех бед добровольцы, ребята смелые и решительные, но не обремененные излишками ума, на основании поверхностных расспросов решили, что цель их похода – могучий оружейный склад, зарытый прозорливым колонистом. Посему они щедро расходовали боеприпасы, не утруждая себя какими-либо тактическими и иными хитростями.

В результате, когда выяснилось, что самым боеспособным предметом из заначки Володи является серебряный столовый прибор, отряд остался почти без патронов. Благо, Владимир прихватил с собой из прошлой жизни изрядный запас медикаментов и через трое суток беспокойного сидения в шалаше на дереве пришел в себя настолько, что велел соорудить плот и сплавлялся по Змеиной тем же путем, которым он в первый раз выходил к базе вместе с Робертом.

В этот раз с ними не было лихого диверсанта, а с боезапасом проблема оказалась серьезной. Плавание получилось чрезвычайно насыщенным – от атак «летучих обезьян» отбивались штыками, ножами, прикладами и едва ли не кулаками. Искомый контейнер едва не был унесен ночью какой-то речной разновидностью спрута. Словом, не наткнись на них маленькая охотничья партия со Змеиных Языков, вряд ли отважная, но бестолковая пятерка добралась бы до нас и вынесла драгоценный груз.

Что было в контейнере? Там не оказалось военных грузов – столь предусмотрительными были только законченные профессионалы типа Роберта, Евгения, меня и еще нескольких милитаристов. Володя к ним не относился. Не было там и крутых медикаментов: на базе был запасец, и Евгений это знал. Все просто – там оказалось то, что совершенно невозможно изготовить при нашем отсутствии технологических мощностей. А именно – много-много табака. Разного. Был тут ароматный трубочный, горькие сигары, сигареты и папиросы всех мастей, злая махра. До сих пор в штабе подозревают, что часть той конопли, каковая имела зимой хождение в деградирующем Китайском Квартале, прибыла в дивный новый мир в Володином контейнере. Наверняка не знаю, посему злословить не буду. Далее – дикий запас мужских бритвенных принадлежностей, некоторое количество спиртного – насколько известно, самый большой запас изо всех, прибывших с Земли. Даже законченные алкаши не приперли на горбу столько бутылок… И – интимные женские принадлежности. Вот им-то и не было цены в новом мире. Это Володя просчитал верно. Были в его контейнере и другие мелочи, однако именно последние упомянутые мною аксессуары стали фундаментом его благосостояния. Правда, один из его спутников, прознав, что рисковал жизнью «за пачку тампаксов», чуть не оторвал негоцианту голову, но Володю вовремя спасли из лап разъяренного добровольца и доставили ко мне. Тут уж наш купец и развил бурную деятельность.

В Китайском Квартале был открыт торг. Вернее, там и без него меняли все, что угодно, но даже до тупоумных жителей палаточного городка стала доходить истинная ценность патронов, ножей, оптики, и к зиме они сделались прижимистыми. Многие даже кинулись бестолково охотиться, рыбачить, вырубать дровишки, лишь бы не выкупать их посредством грабительской меновой торговли у заготовителей Золотого полуострова. Но перед негоциантовым товаром – табаком, коньяком и туалетными принадлежностями – Китайский Квартал не устоял. Ко мне в форт потянулась тонкая, но постоянная струйка патронов, ножей, биноклей, пистолетов, даже автоматов. Тамошние женщины спешили избавиться от тяжелого вооружения в обмен на Володины сокровища. На Володю даже случилось нападение «грабителей», открывших пальбу из-за пачки папирос, и к нему пришлось приставить охрану. Юрген и Евгений, а вместе с ним и остальные наши начальственные и приблатненные военные истекали слюной и желчью, видя, как растет огневая мощь моей дружины и иссякают, казалось бы, неистощимые закрома «китайцев».

У меня в форте дружинники, души не чаявшие в главном добытчике боеприпасов, отгрохали негоцианту первоклассную землянку, да и вообще, он пользовался немалой популярностью в нашей части колонии. И не только благодаря тому, что был фактическим монополистом на табак или стал приближенной ко мне особой. Характер у него был общительный, живой… Словом, я выдвинулся в Змеиные Языки вместе с негоциантом.

– Евгений, Юрген, Флинт и ты, значится, – бурчал Володя, протирая вспухшие веки. Всю охоту он, понятное дело, проспал. – Не иначе, готовите военный переворот.