Мои Белые Боги - Алиса Кортно
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Грис! Где вы? Мы зовем, зовем, – крикнул возбужденный какой-то радостной новостью Перекоос и скоро его лицо появилось в проеме отсека.
Сбылось! Вестники нашли хранилище тканей! На высоких стеллажах лежали сотни и сотни тюков ткани. Красной, белой, серой, с мелким геометрическим рисунком и полосами. А также нашлись большие мотки пряжи и ниток и два прядильных станка размером со старое пианино, десятка два коробок с бисером и прочими мелкими украшениями. Мориспен используют ткани для культовых обрядов, так что здесь хранились приличные запасы даже в масштабах трех соседних, еще более крупных кулькитов. Это прекрасная находка позволит одеть людей укрепления. Грис с Отикой и первой группой обыскали еще два тайника Катараца. Они не соединены между собой переходами, обнаружить их было возможно только способностями драгэти. Саша же была настолько поглощена открывшейся правдой и своими мыслями на этот счет, что так и не поняла, что отыскалось в двух «круглых полостях». Верно ничего стоящего там не нашли, вестники без особого интереса осматривали находки и особо не обсуждали. Чтобы не привлекать внимание, Саша делала вид, что рассматривает золотые украшения и камни. Ее не трогали. В важных делах на людей не привыкли полагаться.
Не каждый день слышишь, что можешь стать причиной катастрофы на целой планете. Как это будет? Как эти зеленые…мориспен будут ходить по Земле и далеко не важно, по какой конкретно стране – эти везде доберутся. Станут явью такие кошмары, какие еще не снимали ни в одном «ужастике». Саша смутно помнит сборы. На поверхность выбрались все в раз. Будто по щелчку все вестники оказались на площади с драконами. Ткани, золото и прочая добыча уложены на серебристые летающие круги. На Горыянцы уверенно разливался день и решено было лететь на драконах. Грис сверху подал руку и когда Саша собиралась подтянуться и залезть на жесткую спину Бурого, он отпустил руку. Не случайно. Грис и не собирался извиняться, перевесился вниз и назидательно смотрел на Сашу.
– Что? Зачем ты это сделал?! – фыркнула девушка.
– Долго будешь думать одна? Там. В себе. По глазам видно: уже много чего надумала, – и Грис вздохнул, покачал головой и снова подал руку. Скоро дракон взлетел и Грис заговорил первым: – Отика забыл наш разговор о Голубой Длани, и карту забыл, и что предлагал сделать с милой, ни в чем не повинной девушкой забыл. «Перепутал» травы. Выпил те, которые плохо цепляют воспоминания.
– Грис! Дело не в этом. Жить с мыслью, что можешь погубить …Землю. Там мои родные, друзья, моя мама!
– Стоп! Стоп! Стоп! Давай подумаем логической головой, – предложил Грис.
Саша не смогла сдержать улыбка. Выражение звучит забавно. Но поправлять не стала, не до таких мелочей.
– Длань и Горыянцы связаны между собой проходом. Сейчас проход закрыт, но с обеих сторон определенно «подтекает». Ничего страшного пока не случилось: если сюда заносило людей, а за столько времени, безусловно заносило, проход за ними не «вернулся». А почему? Потому что их быстро сожрали.
– Повезло землянам, – иронично сказала Саша.
– Или всё обстоит не совсем так, а совсем не так, как мы думали чуть раньше. Понятно?
– Ты издеваешься?
– Признаться: да. Но ведь это не больно и не страшно, значит, можно. Слушай. Если боги не причастны к твоему перемещению, проход ради тебя не откроется. Закрытые проходы могут неожиданно закидывать кого-нибудь на другую сторону. Надо смотреть влияние соседних планет и звезд, вместе они могут перемещать через проход вещи, иногда животных, очень редко разумных существ. Мы такое наблюдали у прохода Вириброса. Как-то ведь на Земле появились драконы. Я только не понимаю, почему они требовали молодых сэвилий. Девушек. Драконам ведь все равно кого …ну ты понимаешь.
– У меня есть предположение, что так легендарным героям легче было оставаться в живых.
Грис промолчал, некоторое время летел и морщил лоб, пока, наконец, не понял: – Оооо, нет…не может быть!
Глава 8
Мураша встала с рассветными лучами и сразу же ушла открывать двери на уровне, так что многие слышали привычное поскрипывание и постукивание. После поела с женщинами на кухне, дважды прошла мимо «госпиталя» за питьем, торфом и свежим сырьем, как частенько бывало, тихо напевая «ориенооо, ориеноатро» – славься утро, доброе утро. И ушла в одну из первых ко входу кладовых. Больше никто ее живой не видел, шума борьбы не слышал. Мурашу ударили сзади по голове. Ударили лежавшим у входа маленьким каменным топориком – инструментом Мураши. Оглушили, а потом били, пока не стало совершенно ясно – целительница умерла. Убедившись, что бедняжка не дышит, убийца уложил тело ногами ко входу, разбитый череп аккуратно установил лбом на пол и чтобы лучше держалось, подпер голову разбитыми костями, вытянул руки по сторонам отрубил все пальцы и разложил их один за другим возле рук веером. Крови в кладовой было много, она сгустилась и кое-где подсохла пятнами. Пахло еще не трупным ядом, но невозможно ужасно. Пахло смертью. Саша с ужасом смотрела на тело несчастной травницы, так и не дождавшейся ее этим утром. Вполне возможно, Мураша не обернулась, не позвала на помощь, так как ожидала, что в кладовую вошла именно она. По уверениям бангки больше в кладовую входить никто не собирался.
– Зачем отрезать пальцы? – задумчиво спросил Грис.
– У бангки такого обычая нет. У людей тоже, – делано-лениво и высокомерно ответил Аорон, многозначительно взглянул на Сашу и продолжил, – мы искали тебя, сэвилья, добрую половину дня. Вдруг ты видела убийцу, испугалась, спряталась где-нибудь.
Это напряжение. Эти невысказанные вслух мысли. Каждый шаг в укреплении давался тяжело, каждый взгляд спрашивал, каждый вдох был отравлен подозрениями, хуже – обвинениями. Трудно «относиться к этому легче», когда тебя обвиняют в убийстве. Никто ведь не знал о назначенной на утро встрече. Или знал? Так, так, так. Они обсуждали утреннее рандеву вдвоем, но перед расставанием Мураша сказала довольно громко, что будет ждать ее утром. Слышали и люди, и вестники.
– Я этого не делала, – процедила Саша и в свою очередь нанесла слишком откровенный удар в дуэли намеков, – может это ты приказал подставить меня?
Послышался глубокий, осуждающий вдох. Да не один.
– Мы знает Аорона
