Взятки чужими руками: кто торгует решениями чиновников - Анна Соколова

Шестов сжал кулаки, но ничего не сказал. «Он вдвое младше меня, под прокурорскими совсем недавно ходит, а обнаглел так, что дальше некуда», – думал он про себя.

Иванов решил, что пора прощаться. Он разорвал листок, бросил обрывки на землю, сел в роскошный автомобиль и уехал. Шестов, оставшийся стоять на дороге, аккуратно собрал обрывки бумаги и положил их в карман.

Хитрая отмазка

У него уже созрел план. Через несколько дней он позвонил Андрею Иванову и извинился за свое прежнее поведение.

– Я все обдумал и понял, что погорячился, – сказал он ему. – Вы победили. Сдаюсь. Лучше с вами дружить, чем иметь таких врагов.

– Ну, сразу бы так, – ответил голос на другом конце. – Готовь деньги и документы о назначении нужного нам человека.

– Я уже начал, – вздохнул Шестов.

– Ну, и прекрасно. И не грусти так, – ободрил его Иванов. – Мы вместе так заживем, что тебе и не снилось. Такие дела проворачивать будем!

– Да, я понимаю.

– Ну, вот и прекрасно. Кстати, у нас тут небольшой сабантуй скоро намечается. Приходи.

Сабантуем оказался день рождения нового прокурора района. Шестов так до конца и не понял, почему его позвали на эту вечеринку. Празднование происходило в том самом дачном поселке, благоустройством которого занимался Иванов.

– Навел ты тут порядок, – говорили важные гости, похлопывая по плечу.

Все чинно расселись за столы и начали закусывать. Под лангустинов и черную икру слушали Григория Лепса, многие гости, которые уже дошли до кондиции, нестройно ему подпевали. Каждый по очереди произносил тост в честь именинника. Разнообразием они не отличались.

– Чтоб у тебя все было, и тебе за это ничего не было! – кричали гости.

– А что мне за это будет? – со смехом отвечал именинник, которого уже заметно развезло от спиртного. – Мне закон не писан, потому что я и есть закон.

От большого количества выпитого его круглые щеки налились пунцовым румянцем. Имениннику было жарко, пришлось снять дорогой пиджак и слегка ослабить брючный ремень.

Виновник торжества громко постучал ножом по полупустой бутылке и попросил минутку внимания.

– Друзья, – сказал он слегка заплетающимся языком. – Я так тронут, что вы все сюда пришли. Раньше говорили, не имей сто рублей, а имей сто друзей. Эта пословица потеряла актуальность. Я говорю так: не имей сто рублей, а имей сто друзей с сотней миллионов рублей. И тогда ты можешь считать себя миллиардером.

В зале раздался одобрительный хохот.

– Я счастливый человек, – продолжал именинник. – У меня есть все вы. А значит, я точно могу считать себя человеком состоятельным и состоявшимся. И большое спасибо Андрюше, который собрал этот замечательный стол. Давайте выпьем за нас всех. Мы молодцы!

Раздался звон бокалов, но вдруг его перебил металлический голос из громкоговорителя: «Всем оставаться на своих местах!»

Гости бросились в рассыпную. Кто-то пытался выбраться через черный ход, кто-то ринулся на кухню, чтобы отсидеться в каком-нибудь темном углу. Кто-то забрался под стол в надежде, что его там не найдут. Пьяные гости вели себя как дети, застигнутые сторожем во время кражи яблок. Но не все. Некоторые принялись выяснять отношения: «Кто вы такие, какое имеете право? Вы хоть понимаете, с кем связались?».

Этот же вопрос пару недель назад задавали Шестову в ФСБ, когда тот принес клочки бумажки, на которой Иванов написал свои требования.

Глава района позвонил ему сразу после той встречи. Уже на следующий день Шестов сидел в кабинете на Лубянке, окна которого были плотно занавешены, и перед ним на столе лежали те самые обрывки бумаги.

– Ты понимаешь, с кем связываешься? – спросил его старый друг Антон, который теперь уже носил погоны подполковника.

– Ну, конечно, – ответил Шестов. Его немного коробило то, что даже сотрудники ФСБ сомневаются, стоит ли лезть в это дело и хватать прокуроров за руку. Тем не менее, ему решили помочь.

«И на том спасибо», – думал он про себя. Ведь его могли просто послать куда подальше. Но раз делу решено было дать ход, значит есть некоторые люди, которым было выгодно посадить в тюрьму прокурорских работников и их помощника.

Шестов понимал, что в нашей стране ничего не делается просто так. Внутренние интриги, а не закон определяют ход происходящих событий. Он знал, что его просьба о помощи была услышана потому, что поведение прокурорских, которые в наглую стали крышевать предпринимателей, у многих вызывало острую неприязнь. Люди из Следственного комитета давно мечтали их осадить, милиция была недовольна тем, что прокурорские заняли места и ниши, где с успехом работали сами милиционеры. Так что жалоба Шестова пришлась как нельзя кстати.

Антон сказал, что нужно собрать доказательства причастности прокуроров к предложению Иванова. Глава района стал записывать свои разговоры с решальщиком. Одновременно занялся оформлением бумаг по передаче предприятия, правда, под чутким контролем фсбшников.

Идея устроить облаву принадлежала Антону.

– Большой шум поднимется, – сказал он. – Если все удачно сложится, то мы много больших шишек отправим в СИЗО.

Шестов не разделял оптимизма друга. Он понимал, что такой шаг подействует на прокурорских, как красная тряпка на быков. Ему было страшно. План, который предложили на Лубянке, мог легко провалиться, и тогда у него начались бы такие проблемы, по сравнению с которыми наезд Иванова и его команды показался детской шалостью.

Ночь после облавы несколько районных прокуроров действительно провели в СИЗО. Но в чем их обвинить? Нужны были доказательства того, что это именно они крышевали незаконные казино, выколачивали деньги из бизнесменов и глав районных администраций.

– И как вы собираетесь это сделать? – спросил Шестов Антона.

Глава района снял с себя прикрепленный под рубашкой диктофон, который записывал все то, что происходило на празднике. Шестов прекрасно понимал, что скандальный арест – только полдела, важно, чтобы прокуроры оставались за решеткой достаточно долго и отступились от него.

– Не беспокойся, – сказал ему Антон. – Ты же знаешь, что чистосердечное признание – царица доказательств. Его сейчас как раз и добывают мои коллеги.

– Но неужели кто-то из прокуроров себя заложит? – усомнился Шестов.

– Они точно не станут этого делать, не дураки, – усмехнулся Антон. – А вот Иванов все расскажет. Он так пересрался во время задержания, что сейчас поет, как птичка.

И действительно, как только Иванова привели в кабинет следователя на допрос, он заговорил.

– Я ни в чем не виноват, действовал по требованию прокуроров. Они меня шантажировали. Я точно так же пострадал от них, как и другие, по сути платил им дань и выполнял их поручения. Я перечислял миллионы рублей на благоустройство их дач, чтобы они не завели на меня уголовное дело за игровые автоматы. Да, признаю, я занимался незаконным бизнесом, но вымогательством и взяточничеством – никогда. Меня вынудили выступить в роли посредника, грозили, что отправят в СИЗО. А у меня брат когда-то в тюрьму попал за мелкую кражу, рассказывал, как там страшно. Я не хочу пойти по его стопам, понимаете? Он по глупости с друзьями пару листов железа со стройки украл, а ему припаяли кражу в составе организованной группы и отправили на три года в колонию. Я ездил туда, это уже другой человек, точно не мой брат. На него смотреть страшно: руки в наколках, зубы черные от чифиря. Я хотел заработать денег и свалить, пока не вышел этот уголовник, понимаете? Уже дом себе в Испании присмотрел…

– Давайте ближе к делу, – оборвал его следователь. – Как строилось ваше взаимодействие с сотрудниками прокуратуры?

И Иванов рассказал о том, что платил им за защиту, а потом стал решать за них вопросы.

– Я в этом деле потерпевший, а не обвиняемый, – повторял он.

– И что, вы ему поверили? – спросил Шестов Антона через неделю после памятного дня рождения. – Как вы могли его отпустить на свободу?

– Понимаешь, – вздохнув, ответил Антон. – Дело не в том, кто кому верит. Тут такие серьезные люди завязаны, что я даже сказать тебе не могу. Сейчас на самом верху идет торг, кого посадить, кого отпустить. Видимо, решено было отпустить мелкую сошку, чтобы крупная рыба не выскользнула.

Иванов тем временем был уже в «Шереметьево». Самолет в Киев должен был улетать через два часа. Андрей оставил свою роскошную машину на стоянке и попрощался с ней навсегда. Он понимал, что ему вряд ли когда-либо еще доведется испробовать вкус такой сладкой жизни. Но Иванов все равно чувствовал себя счастливым: он и подумать не мог, что после того, что с ним случилось, получится выйти сухим из воды.

Какой-то человек позвонил, и его выпустили из СИЗО. Прямо у ворот встретил адвокат с билетом на самолет.

– Чтобы духу твоего тут не было, – сказал он Иванову.

Тот только улыбнулся в ответ. Он плохо соображал, что происходит. За пару дней в СИЗО Иванов уже смирился с мыслью, что ему придется просидеть тут долго. И вдруг такая удача! Он даже не спросил о том, кого благодарить за освобождение. Просто помчался домой собирать вещи.