Саоми - Ольга Кай

И вот решетка поднялась, и словно червяки из коробочки рыболова, посыпались из темноты продолговатые рыжие тушки. Они смешно перебирали короткими лапками, морщили носы, нюхая воздух, и, наконец, множество покрасневших безумных глаз уставились на серо-черного зверя, чья потускневшая шерсть уже не отливала серебром. Зверь пахнул знакомо, очень знакомо, тем самым запахом, который стал ненавистен за последние несколько дней. И пусть самого зверя собаки не видели никогда, но они узнали его и бросились всей зграей.

А коту показалось, что на него движется стая взбесившихся рыжих крыс. Их было десять. Саоми перепрыгнул псов — и вот он уже почти на середине арены. Еще прыжок в сторону…

Послышались недовольные крики с трибун:

— Что это такое? Он убегает, не хочет драться! Трус!

Ясное дело, он не хочет, однако же придется. Только бы не дать им наброситься всем скопом и перебить по одному.

Он снова подпустил их ближе и перепрыгнул, на этот раз приземлившись на замешкавшегося позади пса. Когда саоми отскочил, зрители увидели распоротую когтями тушку и кровь на песке. Кот лизнул перепачканную лапу, шерсть брезгливо вздыбилась, длинные усы дернулись.

Девять.

Еще один удачный прыжок. Нет, этим псам не сравниться в быстроте и ловкости с саомитским котом.

Восемь.

Кот фыркнул, заслышав негодующие окрики. Ах, они, видите ли, хотят честного боя, без этих прыжков, уверток. Честного — десять против одного. Ну нет, он не собирается устраивать грызню, подставлять бока под зубы натасканных на убийство бойцовских собак. Нет, ни за что! Он будет драться так, как сочтет нужным, и постарается не позволить рыжим крысам ни единого прикосновения, ни укуса.

Псы, словно разгадав его замысел, больше не подходили все сразу. Кот прищурился, выбрал наиболее удобную мишень для следующего прыжка, но когда обоняния вновь коснулся запах свежей крови, саоми вдруг вспомнил, что давно уже не ел досыта. Мысль о том, что после боя собаку можно будет съесть, вызвала одновременно и одобрительное урчание в желудке, и тошнотворное отвращение. Кот в последний момент отскочил, мощные челюсти клацнули в пяди от его лапы.

Оказавшись на безопасном расстоянии, саоми позволил себе отвлечься на миг и оглядеться, потому что уловил странное движение у края арены. Просмоленные деревянные решетки, что стояли по периметру, теперь падали внутрь.

Отвлеченный этими маневрами, кот успел среагировать на приближение противников, но на этот раз просто сбежал, отпрыгнув, не уменьшив количество псов. Там, куда он собирался приземлиться, быстро вырастало пламя. Царапнув когтями просмоленное дерево, саоми снова оказался на песке. Шесть покрытых рыжей шерстью спин — теперь их было слишком много на сузившемся пространстве. Кот зарычал, ударил хвостом по песку и прыгнул первым. Его когти безошибочно нашли жертву, но в тот же миг на пушистом сером боку повисла, сомкнув челюсти, крысообразная собака, и еще одна — на задней лапе. Остальные так и не смогли коснуться саоми зубами и очень скоро разделили судьбу предшественников — их исполосованные тушки валялись теперь на окруженном огнем пространстве. Но публика была довольна — хищный кот больше не прыгал, не убегал от противника, а встречал его сам, ожесточенно рвал зубами и клыками. Потом пришла очередь тех, что, крепко вцепившись челюстями, висели на его боку и лапе.

Мерзость, мерзость… Как не хватало человеческих рук, способных разжать эти челюсти, но сейчас превратиться не получится, да и предстать перед охочей до зрелищ толпой в столь жалком виде, исхудавшим, грязным, раздетым человеческим существом — ни за что!

Кошачьи когти царапали, рвали, пока, наконец, не избавились от мертвой хватки собачьих челюстей. Он лизнул рану, потом вздохнул и положил голову на лапы. Послышалось шипение — это гасили пламя, поливая сверху водой из пожарных ведер. Потянуло горелым мясом. Может, все-таки… съесть? Нет, гадость, гадость!

Люди все еще смотрели, что-то возбужденно кричал мальчишка, сын императора. Слишком много глаз. Нет, он не притронется к собачьему мясу, иначе, как пить дать, император распорядится постоянно кормить пленника собачатиной. Хотя — какая разница? Кот приподнялся, повернулся к растерзанной туше. Зрители замолчали, но ненадолго. Они все знали, кто находится на арене, и потому, наверное, восприняли происходящее куда более эмоционально, чем если бы перед ними был просто дикий саомитский кот, из тех, что обитают в северных лесах.

Лишь слегка утолив голод, саоми отвернулся и принялся тщательно вытирать испачканные в крови усы. Потеряв интерес, люди смолкли, а потом стали расходиться. Император и его наследник пока оставались на местах, и мальчик с интересом и разочарованием наблюдал за большим зверем, сидящим на арене.

— Отец, скажи, почему он не превращается в человека?

— Наверное потому, что так у него менее жалкий вид.

Император был отчасти прав, и только поэтому саоми воспринял его слова. Позабыв о правилах поведения, мальчишка-наследник с открытым от изумления ртом смотрел, как зверь поднимается на задние лапы, при этом неуловимо быстро меняясь, перевоплощаясь, и вот посреди арены стоит человек — высокий, худой, со спутанными угольно-черными волосами, длинными, спускающимися ниже пояса, перепачканный в пыли и в крови — своей и чужой. Яркие голубые глаза смотрят на императора открыто, без страха, вызывающе дерзко.

— Ты хочешь что-нибудь сказать, саоми? — спросил правитель.

Человек усмехнулся и презрительно сплюнул на песок.

Инга пыталась продолжить начатый спор, но Ярат не хотел больше высказывать и обосновывать свою точку зрения, а потому молчал. Девушке его доводы казались смешными и даже абсурдными, и Ярат сам понимал, что, возможно, придирается к мелочам, но… все эти мелочи слишком раздражали, бросались в глаза, чтобы можно было их не заметить. Наконец Инга замолчала. Они свернули в боковую улицу. Время до вечера еще было, а возвращаться к Тино Лину не хотелось.

"Но если этот человек — действительно предатель, то необходимо вывести его на чистую воду, узнать наверняка, так оно или нет" — и Ярат решил, что сегодня они все-таки воспользуются приглашением господина Лина и переночуют в его доме. Вот только за ужином он будет очень осторожен, чтобы их с Ингой не отравили, а ночью не сомкнет глаз, ни на миг не ослабит внимания. Ведь Тино Лин не знает, сколько еще его гости пробудут в Орхане, и если попытается что-либо предпринять, то именно сегодня.

— Ярат, Ярат смотри! — девушка дернула его за рукав, пришлось обернуться.

В конце улицы возле трехэтажного здания с вывеской гостиного дома стоял небольшой закрытый фургончик, очень знакомый. Рядом с ним высокий парень с морковно-рыжей шевелюрой. Он что-то говорил мужчине и женщине, лиц которых Ярат не видел — те стояли спиной, но при первом же взгляде почувствовал, как в сердце кувыркнулась радость.