Бабочка и Орфей (СИ) - Аспера Лина Р. "rakuen"

— Я, — Тимыч нахмурился, — не отключил тестовый режим?

— Ты оставил в коде дыру, да что там — ворота с мигающей иллюминацией! — громыхнул шеф. — Только подумать: «admin» — «admin», и таким оно ушло заказчику!

— Заказчик потерпел убытки? — вклинился я.

— Заказчика взломал его собственный внук, тринадцатилетний пацан! Вы хоть понимаете, какая это удача?

— Конечно, — кивнул я. — Предлагаю взять юное дарование тестировщиком на полставки.

Шеф побагровел.

— Скорее я возьму его на полный оклад вместо вас, некомпетентных раздолбаев! Четвертак стажа на двоих, и не можете элементарные вещи перепроверить!

Так, пора уводить разговор со скользкой дорожки. Тесты-то у нас пишет Ольга.

— Михаил Анатольевич, — Тим говорил тихо и безэмоционально. — Я полностью признаю свою вину, но не понимаю, причём здесь Андрей.

— При том, что это его проект, — выплюнул шеф.

— После финального релиза — нет.

— Ты хочешь со мной поспорить, на ком из вас больше ответственности? А я не буду разбираться: по полгода на голом окладе! Обоим!

Я по опыту знал, что сейчас шефу бесполезно что-либо доказывать. Мы сели в лужу и его за компанию усадили, чего ни один начальник не стерпит. Надо подождать, пока страсти улягутся, и лишь потом вести разумные переговоры.

— Михаил Анатольевич, я настаиваю, — А вот Тим за семь месяцев так и не разобрался в характере руководителя. — Андрей не имеет к этому никакого отношения. Он даже не видел программу после доработки.

Взгляды шефа и его строптивого подчинённого скрестились, и я приготовился к грядущему двенадцатибалльному шторму.

Напряжённая тишина стояла удивительно долго, но, наконец, шеф заговорил.

— Значит, настаиваешь? — с ледяным спокойствием уточнил он. — Тогда пиши по собственному.

— Хорошо, — согласился Тим, не помедлив и секунды. — Но у меня же есть две недели? Согласно кодексу?

— Есть, — шеф держал лицо, однако, думаю, всё-таки пребывал в некотором шоке. О себе я вообще молчу — у меня впервые в жизни отнялся язык.

— Хорошо, — повторил зараза-Тимыч и, кажется, едва заметно улыбнулся. — Разрешите идти?

— Идите, — по инерции кивнул шеф, но сразу же спохватился: — И чтоб через час проверенная, оттестированная версия программы ушла заказчику, вам ясно?

— Ясно, Михаил Анатольевич, — ответил Тим, а я молча наклонил голову, всё ещё неспособный совладать с приступом немоты.

Однако стоило двери мягко закрыться за нами — и меня отпустило. К счастью, я успел сообразить, что не стоит орать матом на весь этаж, поэтому невежливо подхватил коллегу под локоть и потащил в курилку. Как он там предлагал: труп вместе закапывать? Ничего, я и один прекрасно справлюсь.

Понятия не имею, какая сила хранила нашу группу от скандалов и сплетен, но в курилке никого не было.

— Ты охренел? Ты каким местом думал, когда соглашался?

Для пущей доходчивости я на каждой фразе встряхивал Тимыча за грудки, напрочь позабыв о пионерских границах личного пространства, прочерченных твёрдыми жизненными убеждениями.

— Да в чём проблема-то? По-моему, неплохо разрешилось.

Я едва не зарычал от его прозрачного, по-детски удивлённого взгляда.

— Что неплохо, блин? Что ты, придурок, без работы остался?

— Пф! Найду другую, какие сложности? Те же дворники стране всегда нужны. Или вообще сдам квартиру и махну в Непал: постигать нереальность реальности. Зато тебе теперь станет проще.

— Мне? Проще? — я выпустил идиота и отступил на полшага назад. — Бабочка, да ты просто пиздец какой логик, блин! Аристотель, Буль** и де Морган*** в одном лице!

Я на полуслове оборвал свою гневную тираду и отвернулся. Нервно полез за сигаретами — нет, это надо ж было додуматься! Он мне проще сделал!

— Дрейк, всё нормально, правда, — успокаивающе сказал за моей спиной Бабочка. — Работа и карьера — дело наживное. Намного важнее, что репрессии не затронут тебя — ты ведь объективно ни при чём в этой ситуации. Ну и… моё присутствие перестанет тебя раздражать. Посмотри на происходящее без эмоций: отлично же всё сложилось.

Сейчас как дам ему в ухо. Без эмоций.

— Значит так, — я вернул нераскуренную сигарету в пачку и развернулся к коллеге, за каким-то чёртом упорно стремящемуся превратиться в бывшего коллегу: — Никакое заявление ты не пишешь и вообще до конца дня сидишь тараканом под плинтусом. Сегодня пятница, пускай шеф за выходные остынет, а в понедельник мы с Васей пойдём к нему разговоры разговаривать.

— Дрейк…

— И заруби себе на носу, — я повысил голос, не желая слушать возражения, — что я свои проблемы всегда решаю сам, без посторонней помощи.

— Я тоже. Если выбрал уходить по собственному — значит, так нужно, и нечего сюда лезть.

Теперь понятно, как он смотрел на шефа. Это бабочки у нас хрупкие создания? Ха-ха, блин.

— Помнится, ты один раз уже делал подобный выбор. Тогда — туда — тоже не надо было лезть?

Это был удар ниже пояса, и Бабочка побледнел так, что неяркие веснушки стали похожи на оспинки.

— Тогда надо было, — тихо ответил он, отводя глаза.

«Память смертных коротка, а чувства переменчивы».

Все мои психи как рукой сняло.

— Чёрт, Бабочка, прости, я не то ляпнул. Только давай больше без уходов, а? Любых.

Я слишком поздно понял, что сморозил вторую глупость подряд, однако эффект от неё получился правильный. Бабочка посмотрел на меня — недоверчиво, испытывающе, — грустно вздохнул и согласился: — Ладно.

Эта пауза вышла гораздо более мирной. Я снова достал сигарету, потом подумал и протянул пачку компаньону по вредной привычке.

— Будешь?

— Буду, спасибо.

Мы курили в тишине трубку мира, и я размышлял о собственном убеждении, которое сейчас правильнее было бы назвать предубеждением. Судьба любит такие фокусы: поставить человека нос к носу с тем, что он, как полагает, терпеть не может, и понаблюдать за реакцией. Всю жизнь относился к гомосятине с вполне объяснимым презрением? Вот тебе конкретный её представитель: умный, адекватный, с неплохим чувством юмора и лёгким раздвоением личности. Человек, с которым ты прекрасно общался, пока не знал о нём ничего крамольного, и за чьей душой добровольно спустился в мир мёртвых. Неужели всё это вместе не тянет на признание его исключением из твоих правил?

— Тимыч, серьёзно: не торопись с заявлением. Дай нам с Щёлоком шанс всё уладить.

— Хорошо. Но если у вас не получится, то ничего страшного. Поверь мне.

Я верил, просто не хотел, чтобы подземный бог, в конечном итоге, оказался прав.

Вася выслушал суть проблемы не перебивая.

— Как думаешь, чем можно шефа пронять? — подытожил я наиболее животрепещущим вопросом.

— Скажи, что тоже напишешь по собственному. Он ведь знает: болтать ты любишь, однако словами впустую не бросаешься.

— А если не проникнется?

— Тогда и я к тебе присоединюсь. Терять три четверти группы он однозначно не захочет.

— Но может порезать зарплату, а у тебя маленькие дочки и жена-домохозяйка.

— Пару месяцев на окладе без бонусов мы протянем.

— Полагаешь, обойдётся всего парой?

— Ну, вам с Сорокиным побольше, как главным смутьянам. Не переживай, Андрюша, не уволят твоего приятеля, покуда он сам как следует не захочет.

С переживаниями и «приятелем» Вася, конечно, дал маху, но поправлять его я не стал. Ольге же мы такие подробности и вовсе решили не рассказывать: пусть нервные клетки побережёт.

По глазам шефа было хорошо видно, как ему хочется пойти на принцип и сказать: пишите! Все трое. Однако он отлично понимал, что руководитель носит своё гордое звание лишь до тех пор, покуда ему есть кем руководить.

— Исправленная версия у заказчика?

— Обижаете, Михаил Анатольевич. Ещё в пятницу.

— Радуйтесь, что продукт единичный и сделан для конкретной фирмы, чей владелец — хороший друг генерального.