Вечный бой - Л. Семенов-Спасский

Он переобулся в домашние шлепанцы, сбросил пиджак, расслабил узел галстука, закатал рукава сорочки, осторожно вынул из саквояжа стеклянную банку, затянутую марлей.

Из-за двери доносились причитания матери, голоса сестры и служанки. Перебивая друг друга, женщины о чем-то громко спорили.

Грасси был спокоен, и предстоящий эксперимент не пугал его своими последствиями. Страшило другое: вместе с ним могли заразиться малярией сестра и мать.

О прозрачные стенки банки, стоящей на ночном столике, бились комары, выловленные сегодня утром а малярийном госпитале Локате Триульце, и каждый второй из них нес в себе малярийных плазмодиев, заполняющих слюнные железы и желудки.

Зоолог по профессии, Грасси разбирался в малярии ничуть не хуже любого врача из госпиталя Локате Триульце. Он разделял взгляды англичанина Менсона, знал о работах молодого врача Росса в Индии и был наслышан о неудачном опыте доктора Аппиа в Секундарабаде.

В науке о малярии неразгаданной оставалась одна загадка: каким образом возбудитель болезни проникает в кровь человека.

Грасси присел на край кровати, сорвал с банки марлю, постучал ладонью по ее бокам. Через минуту-другую в спальне ошалело зазвенели комары, вырвавшиеся на свободу. Они закружили вокруг его головы, замельтешили перед глазами. Грасси ждал, положив на колени оголенные по локоть руки и затаив дыхание.

Впоследствии он так напишет об этом эксперименте: «Когда я занялся исследованием малярии, я счел необходимым предпринять опыты на людях. Однако я был не в состоянии преодолеть внутренний протест, который всегда вызывали и вызывают во мне любые эксперименты на человеке, могущие принести ему вред. Поэтому я решил произвести первый опыт на самом себе».

Утихомирившись, комары облепили его лицо, шею и руки. Грасси сидел не шелохнувшись, боясь спугнуть их. В комарах, как и Росс, он обнаружил цисты с малярийными плазмодиями, но пошел дальше своего английского коллеги: ему удалось проследить определенный цикл развития малярийного плазмодия в теле комара, не похожий на его развитие в крови человека.

— Джанни! — услышал он за дверью голос матери. — По всему нашему дому летают огромные комары. Джанни, ты слышишь меня?

Случилось то, чего он больше всего опасался. Зараженные малярией комары из госпиталя Локате Триульце каким-то образом проникли в соседние комнаты,

— Возьмите полотенца и перебейте их, — быстро распорядился он. — Ни в коем случае не позволяйте им ужалить себя.

— Джанни, они накинулись на меня, как голодные гиены.

Грасси шагнул к окну, распахнул его настежь. Зудела кожа рук, лица и шеи, искусанная комарами. Если комары действительно являются переносчиками малярии, как утверждает Менсон, он должен заболеть. Может заболеть и мать...

Хинин — хорошее лечебное средство, но и он помогает не всегда. Существуют формы малярии, текущие молниеносно, и даже огромные дозы хинина не в силах в таких случаях предотвратить трагический конец.

Стоя у распахнутого окна, о своей смерти Грасси не думал. Он думал о матери и о сестре.

Даже если он погибнет, его дело продолжат ученики — Биньями и Бастианелли. О комарах и о малярии они знают ровно столько же, сколько и он сам, и совсем не важно, чье имя войдет в историю борьбы человека с малярией.

Когда последний комар вылетел из спальни, Грасси закрыл окно и спустился в гостиную.

— Дорогие синьоры, — шутливо обратился он к женщинам, — приказываю всем вам немедленно принять хинин.

— Но Джанни... — капризно возразила сестра, но Грасси резко оборвал ее:

— Я отвечаю за вас и перед богом, и перед своей совестью. Комары были заражены малярией.

— О святая мадонна! — воскликнула мать, испуганно прикрывая ладонью рот. — Что же теперь будет с нами?

Но с ними ничего не случилось. Почему-то не заболел и сам Грасси.

«Возможно, — думал он, — комары из госпиталя Локате Триульце никакого отношения к передаче человеку малярии не имеют? Возможно, что-то было не предусмотрено в эксперименте?»

Прошло два года. Грасси открыл несколько новых подвидов комаров анафелес и сделал очень любопытное наблюдение. Оказалось, что малярийные плазмодии, попадающие в желудок комара с кровью больного, развиваются только в теле самки анафелес, и, следовательно, если малярия переносится комарами, то лишь самками анафелес. Полшага оставелось до решения последней загадки малярии. Нужны были опыты на людях.

В научных журналах появились статьи об искусственном заражении малярией птиц. Имя доныне безвестного молодого врача Рональда Росса было у всех на устах.

— Заслуги Росса неоценимы, — говорил Грасси, — но мы до сих пор не знаем, как малярией заражается человек.

— Что же вы предлагаете, профессор? — спрашивали его сотрудники лаборатории.

— Эксперименты на добровольцах. Иного выхода нет и, к сожалению, быть не может.

Джованни Батиста Грасси изменял своим принципам. Теперь ему казалось, что, если он начнёт экспериментировать на себе, поиски путей передачи малярии человеку затянутся на неопределенное время.

Доброволец вскоре нашелся. Им оказался молодой человек по фамилии Золя.

— Синьор Золя, — спросил его Грасси, — осознаете ли вы всю степень риска предстоящего эксперимента? Знаете ли вы, что на карту ставится ваша жизнь?

— Знаю, профессор.

— На карту ставится ваша жизнь, — сердито повторил Грасси.

— Моя жизнь не стоит и ломаного гроша. Я одинок и безработен.

— И все-таки, синьор Золя...

Эксперимент решено было произвести на высоком холме в окрестностях Рима, куда практически не залетают комары, держащиеся обычно в низинах. Главное, считал Грасси, чистота опыта. Ни один комар, кроме отобранных для эксперимента, не должен коснуться Золя.

Уже был арендован небольшой дом, выстроенный почти на самой вершине холма, уже перебрался туда Золя, уже были отобраны для опыта самки анафелес, но Грасси почему-то медлил с постановкой эксперимента. Что-то останавливало его. Очевидно, риск, которому преднамеренно подвергался доброволец. Золя мог погибнуть в эксперименте, и Грасси отлично знал это.

Его ближайшие сотрудники — Биньями и Бастианелли — недоумевали. Нерешительность профессора была непонятна им. Порой им казалось, что Грасси вообще готов отказаться от эксперимента.

Нервничал Золя, снедаемый неопределенностью и ожиданием.

Наконец-то Грасси решился!

— Эксперимент на холме начнете завтра утром, — распорядился он, вызвав в свой кабинет Биньями и Бастианелли. — До окончания эксперимента вам предстоит неотлучно находиться под одной крышей с Золя. Я должен получать от вас ежедневную исчерпывающую информацию о состоянии нашего подопечного. Ни в коем случае Золя не должен погибнуть. Я не приму участия в эксперименте.

Биньями и Бастианелли непонимающе переглянулись.

До сих пор неизвестно, почему Грасси уклонился от эксперимента, подготовляемого им в течение нескольких лет. Историки медицины не могут ответить на этот вопрос. Может быть, Грасси не хотел быть причастным к возможной гибели Золя? Может быть, у него были другие причины, о которых он умалчивал?

— Итак, завтра эксперимент, — твердо сказал Грасси, поднимаясь из-за стола. — Удачи вам, синьоры!

На другое утро самки анафелес, выловленные в госпитале Локате Триульце, были выпущены в комнату, где поселился Золя. Оба экспериментатора наводились в соседней комнате. Их лица прикрывали матерчатые маски с узкими прорезями для глаз, на руках были нитяные перчатки.

Все окна дома, где проходил эксперимент, плотно затягивали москитные сетки, сквозь которые в комнаты не мог проникнуть даже самый крохотный комар.

На все время эксперимента Золя запрещалось выходить из дома.

Он заболел на четырнадцатый день. Озноб начался внезапно, как это всегда случается при малярии. Температура в течение получаса подскочила до сорока одного градуса. Во всех десяти мазках крови экспериментаторы обнаружили малярийных плазмодиев.

Так впервые в мире произошло искусственное заражение человека малярией с помощью комара анафелес. С тех пор комары этого вида называются малярийными комарами.

Болезнь у Золя протекала не тяжело, и через несколько дней он был здоров.

Последняя тайна малярии была раскрыта.

В 1902 году опыт, поставленный в Риме, повторил на себе харьковский врач Владимир Васильевич Фавр. Вот как он сам написал об этом: «С целью подтверждения комариной теории в России путем решающего дело экспериментального заражения через жаление зараженного комара, я сделал такой опыт на себе. Опыты на других людях даже с их согласия я не счел себя вправе делать, так как мои комары были заражены паразитами тропической малярии, которая хотя в большинстве случаев и излечивается быстро, но иногда грозит очень нежелательными последствиями, вроде случая Каццини, привившего немного крови малярика одному здоровому субъекту, который затем заболел малярией и, несмотря на большие дозы хинина, не мог быть вылечен окончательно».