Провокатор - Вячеслав Шалыгин

– Меня ты, допустим, почти убедил, но это наше с тобой частное дело. Остальные верить в твою теорию не обязаны. Где обещанные доказательства?

– Здесь! – Грин вынул из кармана «флэшку». – И на записях камер слежения в «Глубинном». Вы знаете, что там произошло?

– А что там произошло? – удивился генерал.

– Вы не в курсе?! – Грин вытаращился на генерала. – Ночью. Вам не докладывали?

– Нет. В утренней сводке все как обычно, на территории базы и рабочих бункеров происшествий не зафиксировано. А что там было, пожар, что ли?

– Какой пожар?! Там стрельба была! Двоих охранников завалили! Чуть меня не продырявили! Едва ушел. Вы серьезно не в курсе?

– Нет. – Алексеев покачал головой. – Разберусь. Кто стрелял?

– Откуда я знаю? Какие–то типы из «Маски–шоу». Мне пришлось по запасной штольне выбираться. Вы у караула спросите. Или у особистов. Я потом полночи у них в обезьяннике просидел.

– Даже так? – Алексеев потянулся было к интеркому, но передумал. – Позже. Не до того сейчас, уж извини.

– Я понимаю, что не до того. – Грин кивнул. – Только вы все равно задумайтесь. Если это были люди шпиона, который выдал змеевикам наш план, значит, я на верном пути! Значит, крот боится, что мне поверят!

– Это значит, – Алексеев тоже повысил голос, – что шпион орудует не один, а с командой и что сидит он в штабе, раз в курсе всех дел, в том числе и наших с тобой. Больше ничего это не значит, понял?!

– До чего вы все упрямые, «крупнорогатые»! – раздосадованно воскликнул Грин. – Да разуйте вы глаза! Все ведь очевидно! Серпиенсы разводят нас, как кроликов! Чтобы день «Д» случился прямо сейчас, им гораздо выгоднее, чем нам. Вот почему они и подталкивают нас к началу операции! Кто принял решение начать операцию досрочно?

– Ты остыл бы, теоретик, – недовольно предложил генерал. – А то договоришься сейчас до цугундера. Ты соображаешь, что несешь? По–твоему получается, крот – это кто–то из главного командования?

– Получается! – в запале крикнул Грин.

– Может, я? – Алексеев спросил это без всякой иронии, скорее с угрозой.

– Может, и… – Грин осекся. – Нет, не вы. Вами он прикрывается.

– Все, закончили песни с плясками. – Алексеев встал. – Доказательств ты так и не предоставил, покушение к делу отнести не могу, еще непонятно, было ли вообще это покушение, а если было, то на кого, может, ты тут вовсе ни при чем, а выкладки твои теоретические штаб не убедили и не убедят, уж поверь. Есть еще вопросы?

– Где можно застрелиться?

– В сортире. Дневальным все равно каждый день его драить. Свободен, Грин. Если передумаешь стреляться, шагай в боевую часть, получи предписание и двигай на пост. Кажется, тебя в статистическую группу определили. Не помню точно. Будешь потери считать и советы давать, куда пополнение перебросить. Ты ведь любишь давать советы?

Грин не ответил. Он встал, весь пунцовый, и, громко топая, направился к выходу. Почему–то ему вспомнилась сцена с мальчишкой–посыльным.

«На каждого взрослого дядю найдется дядя еще взрослей. И необязательно с шоколадкой в кармане».

И все же сдаваться Грин не собирался. Пока у него не отобрали пропуск в штаб, шанс образумить «крупнорогатых» у Филиппа оставался.

Грин двинулся по коридору в сторону боевой части, как и приказал Алексеев, но на полпути свернул направо и, придав лицу деловито–озабоченное выражение, пошагал ко входу в тактический зал.

Охраны у входа, вопреки опасениям Грина, не оказалось, да и будь она на месте, это была бы просто формальность. Тормозить для проверки пропусков всех, кто входил в зал и выходил из него, представлялось нереальным. Видимо, чтобы не мешать перемещениям офицеров, замерли в открытом положении и автоматические двери.

Филипп вошел в зал, окинул взглядом толпящихся в нем офицеров и направился прямиком к группе самых упитанных из собравшихся здесь «крупнорогатых». Грин знал некоторых в лицо, кое с кем был шапочно знаком, но в дружеских отношениях ни с одним из присутствующих генералов не состоял. Даже в деловых, таких, как с Алексеевым, не состоял. Однако сейчас это было неважно. Главное, чтобы выслушали. А для этого следовало проявить волю и решимость.

Грин собрался и прикинул пару вариантов начала обличительной речи. Варианты никуда не годились, но в первых фразах обычно важна экспрессия, смысла все равно никто не уловит. А вот дальше надо будет постараться выложить аргументы так, чтобы их оценили даже упрямые генералы. Но пока решимость и натиск!

На последних шагах решимости вдруг поубавилось, и Грин притормозил. Поначалу он не понял, отчего так произошло, но вскоре догадался. Где–то глубоко в сознании всколыхнулся страх. Нет, не перед крупными чинами. Страх перед одним из них, провокатором, который едва не угробил Грина минувшей ночью. Казалось бы, здесь, в штабе, Филиппу бояться нечего, шпион не сможет сделать ему ничего плохого, да вот поди ж ты, страх все равно расползался и холодил душу.

А кто не трусит? Все чего–нибудь боятся. Просто смельчаки умеют страх преодолевать, а трусы сдаются и закрывают глаза, надеясь, что пронесет. Проносит редко, но поделиться печальным опытом трусишки не могут. Трусят.

Филипп выдохнул и решительно вклинился в толпу генералов. Более того, он на удивление легко протолкнулся в первые ряды, но начать свою пламенную речь не сумел. Сработал предохранитель хорошего воспитания. Один из генералов докладывал об оперативной обстановке, и перебивать его Филипп посчитал совсем уж запредельной наглостью. Пусть закончит или возьмет паузу, вот тогда–то…

Генерал решительно не хотел брать паузу, и с каждым его словом Грину становилось все более понятно, что метаться и толкать речи поздно. Лавина пошла и теперь могла только набирать ход. Остановить, а тем более вернуть ее на место было нереально.

– …В связи с чем и был отдан приказ о назначении часа «Ч» на одиннадцать ноль–ноль московского времени. – Генерал ткнул телескопической указкой в бумажную карту Москвы и ближайших пригородов. – По состоянию на девять часов тридцать минут все отряды, группы и бригады находятся в полной боевой готовности и на постоянной секретной связи с главным штабом. На каждую тактическую единицу приходится по одному «Пилигриму–Ф» и по пять стрелковых образцов «Пилигрим–А5». Резервные изделия доставлены сюда, в командный бункер, и по обстановке будут переброшены силами бойцов дневного дозора в зоны прорыва. Также в резерве находятся все ночные охотники, десантно–штурмовая бригада Шпагина и сводный отряд прибалтийских стрелков.

– Маловат резерв, – проронил кто–то из генералов. – Да еще нацисты эти… ненадежные. Туго станет, разбегутся, как пить дать.

– Одной ложной целью станет больше, – спокойно парировал генерал–докладчик. – На каждую группу охотников, стрелков и отделение десанта зарезервировано по четыре легких образца.

– И когда успели столько наштамповать? – вырвалось у Грина.

– Вы кто? – наконец обнаружил присутствие штатского генерал–докладчик.

– Я Грин. Изобретатель «Пилигримов».

– Вы хотите доложить что–то по изделиям?

В принципе, это и была долгожданная пауза, даже больше – Грину дали слово, но его вдруг понесло совсем не туда, куда он хотел:

– Докладываю! Изделия сырые и не годятся даже для нейтрализации утюгов! Взять с их помощью купола невозможно! И стрелковые образцы бьют только на десять метров и с никакой мощью. Энергобота, допустим, подстрелить из них можно, оружие обесточить тоже, а вот надолго нейтрализовать полевую защиту серпиенса – вряд ли.

– Что–то я не понимаю. – Генерал поморщился. – Вы признаться в саботаже решили?

– При чем тут саботаж?! – возмутился Грин. – Я не признаюсь, а предупреждаю! Не знаю, кто наплел вам, что «Пилигримы» боеспособны, но уж точно не я!

– У нас акты приемки, – сказал кто–то из офицеров. – Протоколы испытаний. Все нормально, все работает.

– Я никаких актов не подписывал! – Грин обернулся. – И не испытывали мы ничего! Это… это… провокация какая–то! «Пилигримы» не готовы!

– Успокойтесь, Грин! – потребовал генерал–докладчик. – Я лично испытал один из стрелковых образцов. Дальность стрельбы и точность боя страдают, согласен, но эффективность оружия сомнению не подлежит, энергоботов образец уничтожал мгновенно.

– А серпиенсов?! У вас есть трофейная экипировка? Принесите образец и какую–нибудь запчасть от боевого костюма змеевика, я докажу!

– Не стоит, Грин, все изделия испытаны и на экипировке, и в реальных боевых условиях. «Пилигримы» работают.

– Кто их испытывал? – не унимался Грин. – Позовите этих людей! Сможете позвать? Ставлю сотню, что не сможете! Их не существует, а все протоколы испытаний – липа!

– Где охрана? – к докладчику протолкнулся генерал Алексеев. – Вывести этого штатского из помещения!