Чан Кайши — враг китайского народа - Бода Чэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В то же время не только союзники японских захватчиков — Гитлер и Муссолини — продолжали оставаться близкими друзьями Чан Кайши, но и германские фашистские советники по-прежнему восседали в его военном штабе. Германский монополистический капитал продолжал занимать важное место в экономической деятельности «четырёх семейств». Более того, Чан Кайши продолжал сохранять непосредственные тесные связи и с самими японскими захватчиками. Принимая японскую экономическую миссию, Чан Кайши заявил, что «этикет» является «особенностью восточной культуры» и что он надеется на то, что оба государства «приложат свои усилия к развитию восточной культуры». И это в то время, когда новый министр иностранных дел Японии Сато в беседе с корреспондентами сообщил, что политика в отношении Китая не будет изменена, и заявил в японском парламенте, что он «продолжает придерживаться духа «заявления Амо», что «намерения японского правительства состоят в том, чтобы превратить Северный Китай в независимый район и что Япония будет продолжать эту политику, невзирая на то, какие решения примет третий пленум ЦИК гоминдана». Новый же министр иностранных дел чанкайшистской клики Ван Чунгуй в это время говорил уезжавшему Кавагоэ[92]: «Я горячо желаю урегулировать японо-китайские отношения и с большим уважением отношусь к внешнеполитической речи министра иностранных дел Сато. Мне хочется приложить свои усилия для её конкретизации». Чан Кайши стремился иметь все возможности для лавирования и в любой момент был готов повернуть руль по ветру.
Забота об интересах англо-американского империализма и «четырёх семейств» и пораженчество в Освободительной войне
В конце концов японские захватчики спровоцировали «события 7 июля». Под Люкоуцзяо они встретили жестокий отпор китайских солдат. Народ негодовал. Мао Цзэдун и Чжу Дэ[93] от имени всего личного состава Красной Армии призвали страну до последней капли крови оборонять родную землю. Но Чан Кайши по-прежнему больше всего интересовался тем, как бы ему сохранить мир с японцами. Если бы японцы пожелали хоть в какой-либо степени посчитаться с самолюбием Чан Кайши, если бы неприкосновенность имущества и господства Чан Кайши была каким-либо образом гарантирована японцами, то он, наверняка, продолжал бы соблюдать «этикет» в своих отношениях с японцами.
27 июля представитель министерства иностранных дел чанкайшистского правительства сделал следующее заявление:
«Со времени неспровоцированного нападения японских войск на наш гарнизон у Люкоуцзяо в ночь на 7 июля, несмотря на то, что ответственность за конфликт полностью ложится не на нашу сторону, наше правительство, в интересах мира в Восточной Азии, неизменно стремилось найти справедливое разрешение вопроса дипломатическим путём. Министр иностранных дел Китая неоднократно официально предлагал японской стороне договориться о сроках одновременного отвода войск обеих сторон. [Обратите внимание: чанкайшистская клика предлагала не отвод японских войск, а „одновременный отвод войск обеих сторон“, то есть чтобы китайские войска и японские захватчики на равных основаниях покинули определённый район китайской земли]. К сожалению, японская сторона не только не приняла наших неоднократных мирных предложений, но, наоборот, стала направлять крупные подкрепления, концентрируя их в районе Бэйпин — Тяньцзин. Одновременно японская сторона пришла к соглашению с нашими местными властями о путях разрешения вопроса. Получив соответствующие донесения и установив, что заключённое соглашение по своему содержанию не имеет значительных расхождений с ранее намеченным курсом, центральное правительство, оставаясь верным своим мирным стремлениям, не стало противиться заключению соглашения. Крайняя терпимость и искреннее стремление к поддержанию мира, проявленные нашей стороной, не могли остаться незамеченными китайской и иностранной общественностью. Можно было ожидать, что японские войска будут отведены с линии фронта и прекратится прибытие новых войск. Однако за прошедшую неделю японские войска не только не проявляли каких-либо признаков, свидетельствующих о предстоящем отходе, но, наоборот, всё новые и новые крупные части продолжают прибывать из Кореи и собственно Японии и направляются в район Бэйпин — Тяньцзин».
Как видно, Чан Кайши принял японский путь «разрешения вопроса». Более того, он считал, что этот путь «не имеет значительных расхождений с ранее намеченным курсом». Однако «путь» японских захватчиков в то время состоял в переброске «всё новых и новых крупных частей», в широком наступлении на нашу родину. Вскоре японцы захватили Пекин и Тяньцзин и повели наступление на Шанхай. Такие решительные планы и действия японских захватчиков перепугали англо-американских империалистов и спутали расчёты Чан Кайши на заранее намеченную сделку. Интересы англо-американского империализма в Центральном и Северном Китае оказались под непосредственной угрозой со стороны японского оружия, а богатства и база господства «четырёх семейств» попали под прямой удар.
Лишь в интересах англо-американского империализма и «четырёх семейств» Чан Кайши перестроился и был вынужден принять требование всего народа о сопротивлении Японии и пойти на создание единого антияпонского фронта с Коммунистической партией Китая и руководимыми ею народными вооружёнными силами. В 1927 г., когда Чан Кайши изменил трём политическим установкам Сунь Ятсена и стал душителем революции, он, сжигая за собой корабли, порвал отношения с СССР. В 1929 г., лебезя перед иностранным империализмом, он развязал авантюристический конфликт на КВЖД.
Эта антисоветская политика привела к международной изоляции китайской нации; в результате этого японские захватчики дерзнули спровоцировать события 18 сентября. Лишь под давлением общественного мнения во время наступления японцев на Жэхэ Чан Кайши восстанавливает отношения с СССР и после боёв 13 августа заключает советско-китайский договор о ненападении[94]. Факты показывают, что нужно было либо продолжать непротивленчество и, следовательно, дать японским захватчикам поработить Китай, либо вернуться к трём политическим установкам Сунь Ятсена, подняться на борьбу с Японией и спасти Китай от порабощения. Однажды встав на позиции Освободительной войны, необходимо было во внутренней политике идти на союз с компартией, во внешней — на дружбу с СССР. Таков непреложный закон. Даже изменник Чжоу Фухай[95] говорил в своё время, что он «глубоко осознал, что для оказания сопротивления Японии союз с Советской Россией и коммунистами становится неизбежным». Однако он отвергал неизбежность борьбы против японских захватчиков за спасение родины, борьбы в союзе с Советской Россией и коммунистами, и поэтому стал на антикоммунистический, антисоветский путь, путь неизбежной капитуляции перед японцами. По этому пути пошли банды
