Ироническая проза ч.2 - Роман Днепровский

 Очень прошу: если он встретится кому-то из вас в слюдянской электричке, поблагодарите его за этот рассказ.

Брежванецкий. Памяти Дорогого Леонид Ильича

Кэпс с Гариком пластинки купили. С записями выступлений Леонида Ильича Брежнева. Эти пластинки до 1982 года включительно выпускала фирма грамзаписи "Мелодия", и они продавались во всех музыкальных магазинах. А потом, когда Дорогой Леонид Ильич ровно тридцать лет назад сыграл в ящик, и этот ящик с грохотом уронили в могилу, вот тогда эти пластинки с прилавков убрали на дальние складские полки. Потом ещё лет семь они там лежали тихонечко - а когда фирма "Мелодия" стала, наконец, выпускать пластинки с нормальной музыкой, и эти пластинки стали привозить в музыкальные магазины, вот тогда-то директора магазинов решили освободить место на складе - и выставили в продажу пластинки с речами Леонида Ильича Брежнева. Как "уценённый товар", по три копейки за штуку. Ну, а Кэпс с Гариком их увидели - и купили. В восемьдесят девятом дело было, весной.

 Кэпс с Гариком - они панками были. Не по жизни - в душе. Настоящих-то панков тогда в Иркутске не было. Вернее, были - Князь, Одинокий, Клэш, ещё кто-то - но даже и они тогда не панковали по-настоящему и ирокезы себе не выбривали: самой панковской акцией этих панков тогда было, кажется, публичное взятие афтографа у Живого Классика И Печальника Земли  Сибирской, некоего Валентина Григорьевича - фамилию забыл - и публичное же сожжение бумажки с этим афтографом. Ну, а Гарик с Кэпсом - они-то, нет, ни разу в таких актах чудовищного вандализма не участвовали. Они просто, в душе панками были.

 Гарик тогда учился на втором курсе Истфака ИГУ, или на третьем - в Иркутске именно на этот факультет принимают всех, кого попало. А Кэпс нигде не учился. Вернее, он должен был тогда учиться в шестьдесят пятой школе, в десятом классе, вместе с Тихоновым и Ромой Гаврилиным - но его оттуда выгнали. Или - он сам ушёл. Я не помню. Помню только, что уже потом этот Кэпс сдавал экзамены за десятый класс экстерном, в нашей школе, вместе со мной, да. А когда они с Гариком эти брежневские пластинки купили, он ещё никаких экзаменов не сдавал - он тогда Познавал Окружающий Мир.

 Вот если бы я работал продавцом в музыкальном магазине, я бы этому Кэпсу и этому Гарику ну ни за что бы не продал пластинок с записями выступлений Леонида Ильича, понимаете ли, Брежнева! Ну, ни за что бы не продал! Ни за три копейки, ни даже за пять, и не за восемь - и, вообще, ни за сколько бы!... У них же на морде лица всё написано: мол, выползли панки Мир  Познавать - и добра от них не жди! Более того: этому Кэпсу я, не то, что грампластинки с речами Брежнева - я бы ему даже куриных яиц не продал бы - ни первой, ни второй категории - а уж про яйца высшей категории даже и не заикайтесь! Нельзя таким людям, как Кэпс, куриные яйца продавать!

 Приходит однажды Кэпс в гости к Гарику, да и говорит:

 - Старик! Я тут в книге одной прочёл, что если куриное яйцо со всей силы сжать в руке, то оно не треснет! Давление на скорлупу будет равномерным со всех сторон, и скорлупа выдержит и не треснет! Закон такой есть, физический: Бойля... этого... Бойля Мариа! Или Поля Мариотта!

 - А спорим, - отвечает Гарик, - треснет! - и бежит на кухню, за яйцами.

 Возвращается, приносит яйцо, протягивает его Кэпсу: - Дави!

 Кэпс сжимает яйцо в кулаке, давит - яйцо лопается. И всё содержимое скорлупы летит на стену.

 - Это, наверное, треснутое яйцо было, - говорит Кэпс, - неси ещё!

 Гарик приносит ещё - уже не одно, а два яйца. И они давят яйца уже вдвоём. И опять яйца трескаются, и их содержимое летит на стену.

 Потом они проверили ещё два яйца, и ещё два яйца. Потом - ещё. И ещё... И проверили они, в общей сложности, целых пятьдесят яиц, которые Гарикова мама где-то с большой оказией купила, в надежде постряпать пирожные "бизе" - и все проверенные Кэпсом и Гариком яйца перебазировались на стены комнаты Гарика.

 А когда Гарикова мама пришла и увидела двоих ржущих идиотов, которые сидели в забрызганной яйцами комнате - с головы до ног обляпанные сырыми яйцами, и додавливали последние остатки яичного запаса - вот тогда Гарикова мама побила и Гарика, и Кэпса-физика. Прежде она только Гарика била - да и то, очень давно: ему тогда лет пять было, или шесть. Тогда, в свои пять или шесть лет, Гарик решил в туриста-таёжника поиграть: залез под телевизор - там, под телевизором, у него "тайга" была - развёл костерок, взял гитарку, стал песни голосить: дескать, возьмёмся за руки друзья - только прежде лыжи в печку засунем... Потом отлучился по "малой нужде" - не в кусты, а в ватер-клозет - а когда пришёл обратно в "тайгу", то увидел, что "тайга", то есть телевизор, объята пламенем. Вот тогда-то Гарикова мама и побила Гарика. Гитарой, кстати. Но прежде потушила телек - и он, страшный и оплавленый, потом ещё у них работал!... Вот какие надёжные телевизоры в совецком союзе делали!

 Ну, а весной 1989 год когда Гарик уже учился на втором курсе Истфака ИГУ, Гарикова мама побила их уже вдвоём с Кэпсом. Не за сожжённый много лет назад телевизор, нет - за яйца. Маму можно понять: мало того, что эти два придурка уничтожили полсотни с таким трудом раздобытых яиц - так они ведь ещё и обои на стенах убили насмерть! Обои были не то, что очень уж крутые - в совецком союзе качественных обоев просто не существовало, как вида - но они были наклеены всего-то пару-тройку месяцев назад. А теперь представьте, что значит наклеить обои в комнате, высота  которой - три с половиной метра! А ведь эти обои, перед тем, как их клеить, нужно ведь было ещё и достать!... Так что, Гарикову маму Ольгу Аркадьевну осуждать не за что: правильно она им вломила!

 Ну, и думайте сами после этого, можно ли таким людям, как Гарик и Кэпс, продавать грампластинки с записями выступлений Леонида Ильича перед делегатами XXVI съезда капээсэс? Ведь даже дураку понятно, что это должно было кончиться чем-то таким... таким... Ну, вы поняли, о чём я.

 Гарик жил тогда с мамой и бабушкой в доме номер пять по улице Красного Восстания. Для тех, кто не в танке, объясняю: дом по Красного Восстания, 5 - это такая огромная довоенная "сталинка" на шестьдесят с чем-то квартир, с просторными комнатами и высокими потолками. В таких домах жили, конечно же, далеко не все совецкие люди, а только элита всякая.

 Через весь двор огромного дома шла тропинка от остановки транспорта до проходной Медицинского института, а по другую сторону тропинки находилось волейбольное поле и южная трибуна стадиона "Труд". А сам дом, в котором жил Гарик, если посмотреть на него сверху, напоминал своими очертаниями большую квадратную скобку.

 Я всё это не просто так рассказываю - я потихонечку подхожу, собственно, к самому главному. Гарик жил на последнем этаже, и окно его комнаты выходило во двор. Двор - огромный, за двором - волейбольное поле и южная трибуна стадиона "Труд", сам дом своей формой служит естественным резонатором звука, этаким "рупором"... А в комнате у Гарика стоит проигрыватель для виниловых пластинок "Вега" Бердского завода, и две колонки. Вот.

 У проигрывателя - три скорости: на тридцать три, на сорок пять и на семьдесят восемь оборотов в минуту. Для тех, кто, опять же, не в танке, объясняю: семьдесят восемь оборотов в минуту - это для того, чтобы слушать старые патефонные пластинки; тридцать три оборота - это та скорость, под которую выпускались все совецкие грампластинки с середины 1960-х годов: меньше скорость - больше влезет на пластинку записей. Самая хитрая скорость - это, конечно же, сорок пять оборотов в минуту: в совецком совдепе под эту скорость пластинки никогда не выпускались - а выпускались такие пластинки только "за бугром", во всяких европах-америках и прочих япониях и сингапуриях. Я даже помню, что и у нас дома была пластинка на сорок пять оборотов с записью песни "Каникулы Любви" в исполнении сестёр Пинацц - её мой дедушка в 1963 году из Японии привёз...

 Так вот. Кэпс с Гариком притащили пластинки с записями речей Брежнева к Гарику домой. Запустили на вертаке - и послышалось очень памятное всем причмокивание, пришепётывание и присвистывание, "сиськи-масиськи", "кому не сиськи" и прочие "сосиськи сраные". Такой параноидальной ностальгии по брежневскому Совку, какая существует сейчас, в конце восьмидесятых ещё не наблюдалось, да и Гарик с Кэпсом, хоть и были изрядными долбо*бами, но не до такой степени, чтобы ронять слёзы умиления, слушая доклад Брежнева про "сиськи-масиськи" - и они решили поприкалываться.

 Сначала они запустили пластинку на скорости семьдесят восемь оборотов в минуту. Здесь уже появился какой-то драйв - Генсек начал очень бойко, но совершенно непонятно, о чём, базарить голосом какого-то комического персонажа мультфильмов - а через равные промежутки времени его речь прерывалась странным звуком. Больше всего этот звук напоминал тот, который издаёт вода в общественном туалете, когда несётся из сливного бачка в чашку унитаза. Этот звук настолько заинтриговал Гарика и Кэпса, что они решили непременно выяснить, что же он значит - и, как только из динамиков в очередной раз понеслось это канализационное шипение, они очень быстро переключили проигрыватель на нормальную скорость. На тридцати трёх оборотах таинственный звук оказался ни чем иным, как Бурными И Продолжительными Аплодисментами, Переходящими В Овации.